Честный вор - Владимир Колычев

– Что за люди?

– Да не люди, «бакланы»… Я бы «замочить» их мог, а оно мне надо? Я не беспредельщик, мне лишняя кровь ни к чему.

– Правильно рассуждаешь, – одобрительно кивнул Есаул. – Беспредел – это путь под откос. На словах рамсы надо разводить. Если можно…

– Хлоевские слов не понимают.

Есаул все прекрасно понимал, но беседа затянулась. Коробок выжидал момента, когда можно будет сказать то, ради чего и состоялся этот разговор.

– С «бакланами» Сергил должен разобраться. Если он с нами, – наконец произнес он и выжидательно посмотрел на Есаула.

Наступал момент истины. Возможно, Есаул и не имел мостов к Сергилу и другим ворам, мог просто пыль в глаза пускать… Если он не при делах, ему не поможет никакое обаяние, даже самое суровое. Коробок прикончит его прямо здесь, в этой квартире, вместе с его бабой, а «хату» оставит за собой – как моральную компенсацию за лютый обман.

Есаул кивнул, вышел в прихожую, к телефону, набрал номер. О чем-то тихо переговорил, положил трубку и стал одеваться. Он договорился о встрече, но с кем? Что если это какая-то подстава?..

Спокойно в ресторане, музыка мягкая, свет приглушенный, посетители безмятежно ужинают, общаются меж собой. Телохранители Сергила не «быкуют», напоказ себя не выставляют, к женщинам не лезут. Со стороны они кажутся обычными клиентами…

Широкоплечий Малхаз узнал Артема, кивнул в знак приветствия, поднялся, постучал в закрытую дверь. Вечер уже, половина восьмого, Сергил отдыхает, возможно, в интимной компании. Любит он красивых женщин, чего уж тут говорить.

Сергил сам открыл дверь, вышел к Артему, оправляя кое-как заправленную в брюки рубаху.

– Что за срочность, пацан? – В его голосе угадывалось плохо скрытое недовольство.

– Срочное дело, – кивнул Артем.

– «Мусора»?

– Братва… На мою подругу бандиты наехали.

Сергил скривил губы. Не любил он ковыряться в личных проблемах, а тут еще братва. Если бы на него самого наехали, а то на какого-то… Не нужен ему геморрой, но и послать Артема он не мог.

Вор кивком головы показал на открытый кабинет неподалеку. Они сели за стол, Сергил велел официанту подать кофе и, когда тот вышел, спросил:

– Кто наехал?

– Свердловская команда. Они у Кати хату хотели отобрать. Я сказал, что через воровской суд надо, поговорил, объяснил, убедил. Они все поняли, отвалили в сторону. А потом подъехали, сказали, что под тобой работать хотят.

– Подо мной? – удивленно повел бровью вор.

– Я сказал, что рано об этом говорить. Сказал, что Хлоев нужно под себя взять.

– Хлоев?!. Погоди! Там сейчас какие-то отморозки объявились. Хлоевских разогнали, под себя гребут…

– Это они и есть. Вы же дали понять, что Хлоев зачистить надо. Вы сказали, я подумал. Сам не мог, а Коробок загорелся.

– Коробок?

– Да, он здесь. – Артем кивнул в сторону выхода.

– И что мне с этим Коробком делать? – Сергил улыбался так, будто ему поднесли гигантский торт, который он должен был съесть в одиночку. Должен был, но не мог. Не мог, а все равно приятно.

– Он взял город, будет стричь купоны и отстегивать на «общак». Я говорил, он не против.

– Сколько?

Артем покачал головой. Он всего лишь посредник, передаточное звено, нюансы пусть определяет старший.

– Ну, давай, зови его сюда, – стараясь скрыть волнение, сказал Сергил.

А он волновался – как старатель, который случайно наткнулся на золотую жилу. Волновался и Артем. Не по рангу ему быть «смотрящим» за целым городом, но ведь он это заслужил. Да и кому смотреть за Коробком, как не ему?.. Если вдруг сход поставит его на положение, он значительно поднимется в своем статусе. Но в такой успех верилось с трудом…

Глава 11

Слово – серебро, молчание – золото. Это верно, слова у Есаула серебряные, но его молчание – еще более благородный металл. Внушительно он молчит, убедительно. И громко. Смотрит в глаза «баклану» с невозмутимостью убежденного в своей правоте человека и молчит, втягивая в себя его жалкую душонку.

– Если ты наш, воровской, то должен за нас подписываться! – махал руками Штырь.

А вот он уже не уверен был в себе, и это Есаул расшатал почву под его ногами.

– У тебя нет прав на фабрику, Алексей Матвеевич. И тебе нечего там ловить. – Он обращался к Штырю вежливо, по имени-отчеству, но в глазах непробиваемая ледяная глыба.

– А кто ты вообще такой, чтобы постановы двигать! – взвился «баклан».

– Я два раза не повторяю. И про фабрику я сказал. Тебе там, Алексей Матвеевич, ловить нечего.

– А это мы еще посмотрим!

– Да, конечно, – спокойно кивнул Есаул. – Решение принято, и если оно тебе до фени, ты выходишь из-под закона. Никто и слова не скажет, если Михаил Евгеньевич пристрелит тебя на «стрелке». Так что «стрелку» можно навести прямо сейчас, – сухо добавил он.

– А это что, не «стрелка»?.. Фуфло ты протолкнул! – Штырь нервно обвел рукой зал шашлычной. – Я этого так не оставлю!

– Ты свое слово сказал.

– И что?

Есаул промолчал с каменным лицом. В его взгляде не было ни обиды, ни угрозы. Только спокойное море. Спокойное Баренцево море – темное, ледяное, втягивающее в себя. Даже Коробку стало немного не по себе. Казалось, над этим морем сейчас поднимется ураган, смерть втянет в себя массу ледяной воды и обрушится на Штыря.

– Ты пойми, пацан, я не знаю, кто ты такой! – заколотился Штырь. – Подъехал тут, на прави́ло ставишь… Может, и правильно говоришь, но я не знаю, кто ты такой…

Есаул молчал. Он действительно все сказал. Сергил его уполномочил, а он вор уважаемый, и его слово много значит… Штырь сам должен был понять, что Есаул обладает реальным правом, если его уполномочили уважаемые люди. Коробок это понял, а «баклан» – все крыльями машет.

– Не, ну, если Сергил за тобой стоит… – с жалким видом все дальше сдавал задом Штырь. – Он вор уважаемый, про него я слышал, а про тебя нет… Но если тебе дали ход, тогда какой разговор… – Он глянул на молчавшего Есаула и еще глубже вжал голову в плечи. – Хорошо, я подвинусь. Закон есть закон, я против не пойду… Просто человек чужой… – кивком головы показал он на Коробка. – Откуда взялся, непонятно, как с бугра нарисовался… Несправедливо, что ему все… Да и Сергил кто такой?.. Есть и покруче воры… К ним надо обращаться… Давай так, фабрику оставим под конфликтом, пусть сход пройдет, пусть там решение…

Штырь недоговорил. Удар в челюсть сбил его с ног. Удар был такой силы, что челюсть, казалась, ушла в шейные позвонки. Голова отлетала назад с такой скоростью, что тело не успевало за ним.

Коробок думал, что Штырь не поднимется, но нет, эта гнида оказалась живучей. Он вскочил на ноги, дико вращая головой, пытаясь отыскать взглядом Есаула. Тот стоял у него за спиной, и его рука вдруг обжала тощую шею, которую облизывал выколотый тушью змей-искуситель. Не думал Штырь, что этот змей когда-нибудь задушит его. Не думал, что эта татуировка определила его судьбу…

Есаул сжимал хватку, пристально, с холодной угрозой глядя на Петлявого, который все это время находился за отдельным столом и вместе со своим дружком-увальнем потрясенно наблюдал за происходящим. Никто не смел даже пикнуть.

Штырь затих, глаза его закатились. Только тогда Есаул разжал руку, и мертвое тело бухнулось на пол.

– Я не в законе, – негромко, но четким голосом проговорил он, – но я вор. И слово мое воровское. Что не так?

– Да нет, правильно все. – Петлявый с ужасом смотрел на него.

И увалень вжал голову в плечи. Никто даже не пытался возразить Есаулу. Штыря поставили на понятия, какие могут быть возражения?

– В реку его сбросьте, – кивнул на труп Артем. – Как будто сам утоп. А потом похороните. По-человечески…

Он выразительно посмотрел на Коробка, и тот все понял. Надо бы отказаться, а он согласно кивнул. Штыря нужно было похоронить за его счет, и Коробок не смог отказать Есаулу. Может, он и не в законе, но слово у него реально воровское…

Артем ехал на обед, а попал на воровской сход. «Законников» было немного, без Сергила четыре человека – три кавказских вора и один славянский, которого Артем не знал.

Он разволновался, глядя на Чимгана. Казалось, это не человек был, а призрак Штыря. То же лицо с выпученными глазами, та же форма головы, такой же тощий…

– Ну, рассказывай, пацан, как ты «правилу ставил». – Взгляд Сергила не предвещал ничего хорошего.

И Чимган смотрел недобро, исподлобья.

– Я сказал слово, Штырь не понял, – стараясь сохранять спокойствие, ответил Артем.

– А «мочить» зачем? – глухим гортанным голосом спросил Чимган.

– Штырь Сергила под конфликт поставил. Другого вора на «толковище» захотел.

– Кого? – спросил Чимган.

– Не знаю, может, самого Таро… Да и не в этом дело. Дело в том, что Штырь – отморозок, ему все равно, какое решение мы примем. Он ставит себя выше закона.

– Это ты так решил?

– Я решил, что Штырь пошел против воровского слова. Сергил Гурамович – уважаемый вор, никто не смеет ставить это под сомнение.