Загадка острова Раутана - Евгений Наумов

— Откуда я знаю, с какого конца ее открывать? — огрызнулся тот. — Другое придумал, хитрое.

— Хитрое… — Бекоев неторопливо отхлебнул чай и со стуком поставил кружку на стол. — А дурной случай тебя обхитрил.

— Неужели вторая камера стояла?

— На такого дурака и одной хватит. Знаешь, на какой пленке тебя снимали? На специальной, тропической. Ее хоть огнем жги.

— Эх! — толстые пальцы старателя сжались. — Знай, бы…

— Ничего, — сказал Бекоев. — Кажется, я заберу у него пленочку. Дай только срок…

— Поторопись! — задышал старатель. — А то тебе такой срок дадут…

— Мне-то что торопиться, — Бекоев метнул на него острый взгляд. — Тебя дело касается.

— Одним концом тебя, другим — меня, — старатель подался к нему. — Я золотишко добывал, ты в бруски сплавлял, хоронил. Одной мы, брат, веревочкой схлестнуты…

— А ты меня веревками не вяжи, — нахмурился мастер. — Не люблю таких намеков!

Лицо его перекосилось, стало страшным.

— Да я без намеков, — Жмакин понял, что пересолил, и стал отрабатывать назад, — я так просто…

Бекоев перегнулся через стол. Его пронизывающие глаза приблизились к самому лицу старателя.

— Не я у тебя в руках, а ты у меня. Понял?

Лицо Жмакина посерело. Мастер понял, что желанный момент, которого он ждал давно, наступил. Он с нажимом, с расстановкой произнес:

— Где зарыт самородок?

— Какой самородок? — прохрипел старатель.

— Знаешь какой. Тот самый. Ведь за ним сюда вернулся. Из-за той мелочи, что нахапал из колоды, не стал бы так рисковать… — он многозначительно помолчал. — В общем, давай начистоту!

Он так хлопнул ладонью по столу, что Жмакин вздрогнул.

— Без меня тебе отсюда не выбраться. Это понятно? А задаром ни я, ни знакомец мой не будем рисковать. Самородок пополам — и все дела. Тебе половины до конца жизни хватит.

— Да я… — начал было старатель, но, увидев гримасу, замолчал.

Долго стояла тишина.

— Ладно, — глухо сказал Жмакин. — Я уж давно все обдумал. Без тебя мне все равно его не видать, не вывезти. А второй раз сюда мне ходу нет… Словом, дам я тебе планчик, по нему и найдешь. Но помни, — он взъерошенным диким медведем поднялся, — в нем моя жизнь. Обманешь — я на все пойду! Мне тогда жизнь — копейка!

— Ладно, ладно, — Бекоев улыбнулся так, как только он умел улыбаться: ласково, умиротворяюще. — Ты мое слово знаешь. Разве я когда-нибудь подводил? Разве нарушал свое слово?

— Нет, не нарушал, — помотал головой старатель.

— И я понимаю, — Бекоев положил ему руку на плечо, — что мы одной веревочкой повязаны. Друг с другом — навеки. А кто старое помянет — тому два глаза вон.

И опять у Жмакина морозец прошел по спине от его голоса. Он окончательно сник.

— Ладно. Ты вот лучше замани мальца в укромное местечко, а уж там я… — он выразительно сжал свои толстые пальцы.

— Погоди, — поморщился Бекоев, — сначала нужно пленку у него выманить. А другое… придумаем.

— Богата северная земля. Рассказывают старинную легенду о том, как скакал по белому свету золотой олень с алмазными рожками и серебряными копытцами, а за ним гнался охотник. Бежали они, бежали и достигли берега Ледовитого океана. Видит олень, что дальше пути нет, ударился о сырую землю. Рассыпался и в землю ушел. С тех пор находят люди на северной земле золото, серебро и алмазы…

Ник Палыч налил себе в стакан воды и отпил. Стояла тишина, люди, собравшиеся в зале, слушали геолога очень внимательно.

— А жизнь продолжает легенду. Наша геологическая партия нашла рудное золото.

Во время перерыва Ник Палыча нашел Ленька. Пробиться было нелегко: вокруг была плотная толпа, геолога засыпали вопросами. Наконец они остались с Ленькой вдвоем.

— Пойдем, покажу наш музей, — сказал Ник Палыч.

Они вошли в светлую комнату, и Ленька замер от восхищения.

На длинных стеллажах под стеклом лежали образцы: красные, синие, черные, снежно-белые камни. Посередине комнаты на небольшом возвышении находились два огромных изогнутых бивня с потрескавшейся серой поверхностью, словно два деревца со старой корой.

— Бивни мамонта! — с гордостью объявил геолог. — Наши ребята нашли их в вечной мерзлоте.

— Ух ты! — Ленька попытался приподнять один бивень.

— Каждый весит девяносто килограммов. И как это не надоедало мамонту таскать на носу?

Ленька переходил от экспоната к экспонату. Геолог пояснял:

— Алый камень — это киноварь. Вулканическая бомба говорит о том, что когда-то здесь были вулканы. Хрустальная друза с острова Врангеля.

Солнечные лучи дробились в бесчисленных кристаллах, словно распустился по знаку волшебника невиданный каменный цветок.

Вдруг сзади раздался голос:

— Здравствуйте, Ник Палыч!

— А, Виктор! — геолог крепко пожал вошедшему руку. — Давненько тебя не видел… Вот работал у меня в партии, а потом сбежал. Под землю.

— Как под землю? — удивился Ленька.

— А, говорит, не люблю, когда меня то дождиком мочит, то снегом посыпает да ветром гоняет. И ушел на рудник. С тех нор такого хорошего взрывника найти не могу. Может, вернешься. Вить?

— Нет, — тот засмеялся и откинул назад волосы.

— Понятно. Читал, читал в газетах. «Дважды орденоносец В. Саночкин ведет скоростную проходку…» Трум-туру-рум!

— Ладно, ладно. Ты его не слушай, парень, а вот лучше скажи мне: это не ты ли снимал футбольный матч?

— Нет, это Эдька. Мой товарищ.

— А нельзя ли потом, когда фильм будет готов, как-нибудь посмотреть его? Кажется, айонцы один гол из аута заколотили…

— Фильм не скоро будет готов.

— Неважно! — замахал руками взрывник. — Нам для истории нужно разоблачить их.

Ник Палыч покрутил головой:

— Ох уж эти болельщики! До чего додумались…

— Ладно, — сказал важно Ленька. — Постараемся устроить для вас демонстрацию.

— Во! — Саночкин удовлетворенно потер ладони. — А за это… — он нагнулся к Леньке и заговорил шепотом: — А за это хочешь посмотреть подземное царство? С добрым подземным царем и злым подземным драконом? А?

Ленька уж давно не верил в сказки, но Саночкин проговорил это таким тоном, что он невольно заинтересовался.

— Где? Где такое царство?

— Приезжай, проведу и покажу.

За грибами с Ладой

Рано утром Ленька проснулся оттого, что кто-то больно-пребольно дергал его за уши.

— Что такое? А? Пожар? — подскочил он. В глаза ему било утреннее полярное солнце. Перед ним стоял Эдька.

— Во-первых, пожар, — монотонным голосом сказал Эдька, — а во-вторых, поехали за грибами на остров Раутан.

Ленька со стоном зевнул.

— Зачем я-то тебе понадобился? Ехал бы сам.

— И поехал бы. Просто ты должен у Ксаныча ключ от лодки попросить.

— Сам проси.

— Понимаешь, — зашептал Эдька, косясь на спящего Дрововоза, — мы втроем, он, Светка и я, должны выехать на прииск после обеда. Автобус туда идет. А Ксаныч ни за что не поверит, что мы до обеда с грибами управимся. И ключ не даст.

Речь шла о весельной морской шлюпке, которую порт выделил специально для киногруппы. Ребята снимали с нее панораму города, наезд на ледокол (точнее, ледокол «наезжал» на шлюпку), льдины крупным планом.

Ленька сел на койке, не в силах раскрыть глаза.

— Никаких грибов мы не найдем на острове.

— А мы и не будем искать. С нами пойдет грибная собака.

Ленька широко раскрыл глаза.

— Какая собака?

— Ну, Лада Мишина. Оказывается, она грибы насобачилась искать. С ней ведро набрать за пять минут можно! Мы полную шлюпку привезем!

— Это другое дело, — Ленька стал торопливо натягивать штаны. — А где собака-то?

— На крыльце сидит. Вахтер Степаныч говорит, что незнакомых собак он в гостиницу не пускает.

Вошел Ксаныч. Тронул Дрововоза за плечо.

— Эй, любитель поспать! Смотри, товарищи уже одеты…

Дрововоз открыл глаза и сказал, потягиваясь:

— Хе-хе! Знаем, почему они одеты… Собираются удрать на остров Раутан за грибами.

Эдька и Ленька мрачно посмотрели на Дрововоза… Ксаныч нахмурился:

— Опять? Ваша группа, Галкин, сегодня отправляется на прииск! Ты об этом знаешь?

— Знаю, только…

— Только он боится, что вы ни за что не поверите, будто до обеда они вернутся, — опять влез Дрововоз.

— Интересное дело! — Ксаныч сел на стул верхом. — Значит, решили, что я не поверю? И не отпущу вас?

— Вы же сами сказали, что возьмете нас под строгий контроль, — буркнул Эдька.

— Но это не значит, что я буду ходить за вами тенью. Раутан рядом, остров как на ладони, отчего же вас не отпустить?

— Ксаныч! — Эдька захлебнулся от радости. Теперь пришла очередь помрачнеть Дрововозу.

— Грибов хоть привезете? — спросил Ксаныч.

— С нами Лада пойдет, а она любой гриб за версту чует. И Миша…