Стеклянный город - Карина Зограбовна Давтян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отвлёкшись на собственные мысли, я опять наступила напарнику на ногу. На этот раз он остановился, но из рук не выпустил.
– Прости, – смутилась я.
– Не отрывай ноги высоко от пола, – проговорил он, глядя мне в глаза. – Ты должна как бы скользить. – Затем улыбнулся и добавил: – Ты же катаешься на коньках, значит, умеешь.
– Умею неплохо падать, – усмехнулась я.
– Падай, я поймаю. – На этих словах он подмигнул, и странное тепло начало разливаться по моему телу.
Мы продолжили с того момента, на котором остановились, а затем начали сначала. Потом ещё раз, и ещё, с каждым танцем оказываясь всё ближе друг к другу. В итоге, на последнем прогоне мы соприкасались далеко не только руками, отчего я напрочь позабыла данное себе обещание – не поддаваться своим чувствам. Казалось, что сердце совсем растаяло в груди. На удивление, оно билось совершенно спокойно, даже чересчур спокойно, словно растворившись в блаженстве малознакомых, но приятных ощущений.
Когда мы закончили, до основной репетиции оставалось ещё около получаса. Кроме нас в зале по-прежнему никого не было.
– Ты занимался пар-танцами? – спросила я, присаживаюсь на зрительские места.
– Да, – кивнул он головой, опускаясь на сиденье рядом. – Заметно?
– Очень даже, – улыбнулась я.
– Года три на них ходил, – без должного энтузиазма осведомил Леон и, усаживаясь поудобнее, упёрся локтями на колени.
– Ого, а меня даже на десять занятий не хватило, – усмехнулась я собственной выдержке.
– А на что хватило дольше? – улыбнувшись, спросил Леон.
– Ни на что, если честно, – рассмеялась я, после чего добавила: – Ну, только на сонатор.
– Серьёзно? Играешь на сонаторе? – удивлённо проговорил мой напарник.
– Да, очень люблю классику. Музыка Бетховена, Вивальди, Паганини – она бессмертна.
– Это точно, – проговорил он, задумчиво глядя в пол.
– Чем ещё занимался или занимаешься? – спросила я, не желая оставаться в неловком молчании.
– Раньше ходил на эйрбол, – коротко ответил Леон.
Я чувствовала, как наш разговор заходит в тупик. Но сдаваться не собиралась, поэтому спросила:
– Почему раньше? Что-то не понравилось?
– Не знаю, – он пожал плечами и призадумался. – Много мозгов там иметь не надо. Я променял эту секцию на шатры.
– О да-а, – протянула я. – Хотя, если честно, в шатрах тоже много ума не требуется. Главное, уметь логически мыслить.
– Ты ходила? – уже более оживлённо поинтересовался он.
– Да, но мне это показалось немного… нудным занятием, – честно ответила я. – Мой друг туда ходит.
– Я видел, – нахмурившись, кивнул блэкер, – Дарррен, кажется?
Блэкер заметно потускнел, когда я его упомянула.
– Ага, – проговорила я, и на некоторое время между нами возникла напряжённая тишина.
– Вы с ним… встречаетесь? – немного неуверенно спросил Леон.
– С кем? С Дарреном? – Я рассмеялась, отчего мой напарник немного смутился. – Нет, мы с ним очень хорошие друзья и только.
– А ты уверена, что твой друг считает так же?
Я бросила на блэкера недоверчивый взгляд и проговорила:
– Конечно, уверена. А ты сомневаешься в дружбе между парнем и девушкой? – спросила я.
– Нет, – даже не задумываясь сказал Леон, – у меня тоже есть хорошая подруга. Ты же знаешь Морал?
«Какой грэйер не знает эту грэйерненавистницу?» – подумала я, на словах же сказала:
– Да. Вот видишь, ты должен меня понимать.
– Просто в моём случае немного другая ситуация. Морал любит моего брата, поэтому я и исключаю мысль о том, что у неё есть ко мне какие-то чувства.
Блэк влюблена в его брата? Не знала таких подробностей. Странно, что он вообще мне об этом говорит.
– У Даррена тоже время от времени появляются какие-то девушки, так что всё нормально.
Мы снова притихли: расспрашивать о Морал и его брате было бы не тактично с моей стороны, а разговор о дружбе между парнем и девушкой исчерпал себя.
В один момент, как бы из ниоткуда и в то же время сразу отовсюду, раздался гулкий скрежещущий звук. Я слегка вздрогнула и машинально возвела глаза к высокому стеклянному своду потолка.
– Боишься? – спросил Леон, увидев мою реакцию.
– Никак не могу привыкнуть к этим звукам, – проговорила я, переводя взгляд на блэкера.
– Радуйся, что они есть, – попытался он меня подбодрить. – Знаешь, почему так получается?
Я кивнула головой и сказала:
– Из-за разного давления между внешними и внутренними стёклами Пирамиды.
– Ага, – подтвердил блэкер. – Воздух попадает в межстекловое пространство и под другим давлением с силой выталкивается обратно, создавая такой звук. Бояться нужно будет, когда ты перестанешь его слышать.
– Что может на это повлиять? – взволнованно спросила я.
– Подъём давления в самой Пирамиде. Помнишь, ты говорила на конференции о внешнем давлении, измена которого очень опасна?
– Конечно, помню, – вздохнула я, прокручивая в голове моменты с той роковой конференции.
– Так вот, смена давления в самом городе ещё опасней. Воздух из межстеклового пространства не будет выталкиваться обратно и, накапливаясь, начнёт давить на внешнее стекло, вследствие чего оно может просто лопнуть.
– Зачем ты мне это говоришь? – с ужасом спросила я, тревожно обхватывая руками свою голову.
– Извини, не хотел тебя пугать, – виновато проговорил блэкер.
– Совсем не испугал, – наигранно усмехнулась я. – Подумаешь, умрём.
– Не бойся, ничего не случится, – поспешил он меня успокоить. – Давление ежесекундно отслеживается и регулируется на всех уровнях города.
– Я понимаю, но всё равно страшно. Я иногда начинаю думать о том, что произошло с одним из космических кораблей, и меня просто начинает трясти. Там ведь тоже всё было предусмотрено, однако он взорвался, и столько людей погибло: отцы, матери, дети – все! – Говоря это, я вдруг почувствовала, как начали краснеть мои глаза.
Леон взял меня за руку и спокойно сказал:
– Конечно, никто ни от чего не застрахован. Ты права: может случиться что угодно. Но таких шансов – один на миллион. Нельзя растрачивать свою жизнь на мысли о том, чего, вероятнее всего, не произойдёт. Радуйся, наслаждайся моментами, чтобы на случай, если это всё же случится, твоё сердце было спокойно, зная, что ты прожила замечательную жизнь.
От его слов и ощущения тёплых рук мой страх развеялся.
Глава 12. Последний танец
Чёрная атласная рубашка, чёрный кашемировый костюм, чёрные лакротные14 туфли – всё это было бы совершенно обычно и привычно для меня, не окажись в моём наряде единственного атрибута другого цвета – отливающего золотом галстука.
Я пригладил непослушные волосы, которые буквально час назад были аккуратно уложены стилизором, и отвёл взгляд от своего отражения в зеркале. В малом предвыходном зале собралось уже довольно много народа, ожидавшего своего выхода на сцену. До открытия бала оставалось не больше пятнадцати минут. Я огляделся в поисках своей напарницы, но её нигде не было видно. Однако недалеко от себя я разглядел Мельсона, костюм которого являлся аналогичным моему, а рядом с ним – и свою подругу, которая с недовольным видом говорила что-то Бруно, теребя подол своего золотого платья.
– Я сейчас закричу! – нервно воскликнула Морал, когда я подошёл к ним.
– Что случилось, Мо? – обеспокоенно спросил я.
– Ненавижу этот бал, ненавижу это платье!
