Мир информеров - Александр Шохов

Порфирий опечатал квартиру и с удвоенной энергией принялся вместе с омоновцами прочесывать Поле Чудес.

Многоэтажные норы бомжей беспощадно и последовательно обыскивались милиционерами. Многие бомжики убегали из своих самодельных жилищ, чтобы найти убежище в подвалах окрестных домов.

Уже много лет бомжи жили в норах на Поле Чудес, объединившись друг с другом в своеобразные племена. У каждого племени были свои татуировки и свои узоры для раскраски лица, своя система социальной иерархии и свои обычаи. Некоторые из них, будучи просвещенными людьми, воображали, что они уподобляются монахам из Киево-Печерской Лавры, и что на месте вагончика когда-нибудь будет воздвигнут огромный храм - истинный символ православной веры. Завидев милиционеров, они только падали на колени и молились своему православному богу.

Во многих местах бомжи оказывали сопротивление, и их приходилось усмирять резиновыми дубинами. Одно из племен сопротивлялось так свирепо, что потребовалось подкрепление.

Было арестовано больше двухсот человек, изъято около восьми тонн разнообразных ценностей. У многих племен нашли дешевые наркотики, золотые вещи, явно краденые, бумажники, сумочки, меховые шапки и настоящие склады разнообразных цветных металлов. Порфирию, человеку образованному, это живо напомнило конкисту. Но ни тела, ни религиозных хулиганов найти не удалось.

У вагончика рассаживали арестованных в специально пригнанные автобусы. Всех их предстояло допросить не только о трупе девушки и о нападении на церковь, но и о том, кто они такие и на каком основании живут на Поле Чудес.

* * *

Макс с удивлением обнаружил, что со вчерашнего дня начал совершенно иначе относиться к проекту расширения ментальных способностей человечества. Теперь он хотел, чтобы этот "ключевой момент" наступил как можно быстрее. И потому он увлеченно работал над очередными модулями проекта, совершенно не обращая внимания на время и усталость. Вечером, когда офис опустел, он снова одел экзокостюм и отправился в дебри виртуальной реальности.

Вначале ему показалось, что вокруг никого нет. Но пройдя несколько коридоров, он заметил двух информеров, которые не спеша прогуливались по зимнему саду и беседовали. Благодаря особенностям своего костюма, Макс без труда мог услышать, о чем они говорили, не подходя к ним на близкое расстояние.

- Должен признаться, - говорил один, - я не склонен выбирать между той или другой концепцией. Активность людей стала проявляться в информационном пространстве как серьезные возмущения только в последние пять лет. До того мы просто управляли их действиями, а они даже не подозревали о нашем существовании. Сейчас они настолько сильно вмешиваются в процессы, текущие в нашем мире, что мы не можем управлять событиями там, у них. Получается, что информационные структуры, создаваемые ими в мире форм, начинают влиять на нашу жизнь, а конструировались ими эти информоструктуры без всякого дальнего замысла. Понимаешь, о чем я?

- Да, вполне понимаю, учитель.

- И мне кажется совершенно несущественным, как сделать их активность управляемой и сознательной. Можно разрушить их материальную форму, тогда они станут объектами информационного пространства, а можно просветить и облагородить, не разрушая формы, тогда они, возможно, станут более осмысленно действовать в нашем мире, понимая, к каким последствиям приведут те или иные созданные информационные конструкции. В первом случае неизбежна дезинтеграция личностей тех, кто информационно мертв, будучи биологически живым. Во втором случае они останутся биологически живы, но станут совершенно неадекватными, и их скорее всего изолируют от общества. Ты понял, Галоген? К какой концепции наведения порядка ты склонишься, это, скорее, дело вкуса.

- Почему, учитель, вы такое большое значение придаете именно мифологической активности людей?

- Это просто, Галоген. Формы - это знаки. Они имеют значения. Таким образом, материальные формы в известном смысле порождаются значениями. Мы управляем значениями посредством порождения смыслов. Таким образом, смыслы порождают значения. Символы позволяют порождать смыслы. А вот системы символов образуют наиболее изящные и самые энергоемкие конструкции - мифы. Поэтому любая активность людей в мифологическом творчестве имеет куда больший резонанс, чем другая информационная деятельность.

Макс, удивляясь сам себе, без труда следил за полетом мысли неизвестного учителя. Значительная часть сказанного перекликалась с тем, что открылось ему в последние дни. Правда, вот две концепции наведения порядка в информационном пространстве для него были новостью.

Был первый час ночи, когда Макс снял экзокостюм и вышел из офиса. Ночная улица выглядела пустынной. Только нарядно одетые проститутки и разряженная в люминесцентные цвета молодежь тусовались, кочуя от одного ночного заведения к другому. Максу бросилось в глаза, что проститутки несут в руках, кроме сумочек, какие-то длинные полосатые предметы. Сначала он решил, что это фаллоимитаторы, но обгоняя одну из шалав, разглядел, что в руках у нее полосатая палочка гаишника.

Вероятно, демонстрация полосатых палочек водителям частных автомобилей (обычный бизнес гаишников) уже не давал нужной величины прибыли, и те нашли вполне рыночный выход из ситуации, отдав палочки на ночь в аренду проституткам.

Дойдя пешком до более-менее оживленной магистрали, Макс поймал такси и поехал домой.

Войдя в квартиру, он включил телевизор (шел какой-то фильм с Брюсом Уиллисом) и сел на диван.

- Надо спать, - сказал он вслух. - Утро вечера мудренее.

Во сне он видел информеров, работающих в виртуальных офисах.

* * *

Для отца Евлампия, Гоши и дьячка Иннокентия этот вечер был полон беспокойств. Около семи часов вечера они привели церковь в порядок после нападения и стали договариваться о ночном дежурстве, - через разбитые окна мог забраться в церковный вагончик кто угодно, чтобы украсть немногочисленные оставшиеся ценности или, скажем, поджечь храм. В это время в церковь хлынул поток бомжиков с Поля Чудес, уцелевших после облавы. Князь Василий вернулся на время к роли священника, - выслушивал жалобы, отпускал грехи, благословлял и вел вечернюю службу. Гоша и дьяк Иннокентий по мере сил помогали ему.

Только около полуночи церковь опустела. Гоша сказал:

- Давайте уже по домам не пойдем. Меня все равно жена из дому выгнала. Разведем костерок во дворе и картошечки напечем.

- А что ж, давайте, - сказал князь Василий, глядя сквозь разбитое окно на темное весеннее небо. - Без костра-то замерзнем, а у огонька веселее будет.

Отправив дьяка Иннокентия в Рыжановку за картошкой и вечерним молоком, Гоша и князь Василий развели хороший, большой костер и запасли дрова на всю ночь, собрав валявшиеся вокруг в изобилии деревянные доски, бревна и большие сухие ветки. Потом вынесли три уцелевших стула на улицу и удобно уселись у огня.