Жертва разума - Джон Сэндфорд

– Да, он сказал «нефинеи». Н-е-ф-и-н-е-и, – повторил Грив.

Лукас посмотрел в телефонном справочнике, Лестер – в справочнике адресов.

– Ничего.

Лукас прошелся по комнате, глядя в потолок, и повернулся к Лестеру.

– А про меня говорили в новостях? Или в газетах, что я буду вести расследование?

Лестер усмехнулся – в последние годы Дэвенпорт стал пользоваться известностью. Иногда это вызывало раздражение.

– Нет.

– Однако он сказал, что прочитал в газете о том, что расследование веду я…

– Ну, у нас здесь есть «Пайонир пресс» и разные выпуски «Стар трибюн», можешь сам посмотреть; но я так не думаю. Я читал все статьи.

– Телевидение или радио?

Лестер пожал плечами.

– Понятия не имею. Может быть. Они знают тебя в лицо – и твою машину. Вокруг школы в тот день было полно репортеров. Возможно, кто-то взял интервью у Манетта или Данна, и они упомянули о тебе. Или тот тип вчера по радио…

– М-м-м. – Лукас подумал о парне, которого видел в магазине Маркуса Паломы. Уж очень быстро он ушел, да и внешне напоминал похитителя.

– Ты хочешь, чтобы я проверил этих нефинеев? – спросил Грив.

Лукас повернулся к нему и кивнул. Грив был настоящим книжным червем.

– Да. Поспрашивай у людей, и, если кто-нибудь знает ответ, зайди в пару магазинов с играми, может быть, это новый персонаж или группа. Потом проверь цикл Толкиена «Властелин колец» и все такое. В городе есть пара магазинов научной фантастики, позвони туда и поговори с продавцами; возможно, кто-то слышал название книжной серии… или фэнтезийного сериала.

– Похоже, парень из умников, – заметил Лестер.

– Да, – кивнул Лукас. – И ему очень хочется это доказать. Он продержится пять дней или неделю – и я очень надеюсь, что хоть кто-нибудь останется в живых, когда мы до него доберемся.

Глава 07

Изнасилование что-то изменило в Энди, причинило ей серьезный урон.

Когда Мэйл закончил, она была охвачена паникой, испытывала боль, но в целом оставалась в полном сознании. Когда Мэйл забирал Женевьеву, она спорила с ним, умоляла.

А через час отдалась течению.

Энди лежала на матрасе с закрытыми глазами, перестала разговаривать с Грейс. Она отчаянно дрожала, пытаясь сжаться в комок, не контролировала мир вокруг – потеряла счет времени, не обращала внимания на звуки и на дочь.

Грейс подходила несколько раз, предлагала выпить клубничного лимонада, пыталась заставить поесть, сняла с себя пальто и отдала матери. Оно очень пригодилось: Энди спряталась под ним от света голой электрической лампочки, биотуалета и серых стен. Так она могла представить, что находится дома и спит…

Ей казалось, что она несколько раз просыпалась и разговаривала с Женевьевой, Грейс, а однажды с Джорджем. Иногда она чувствовала, что ее разум уносился куда-то вверх, словно облачко: она смотрела на свое тело, распростертое на матрасе, и удивлялась: почему?

Но иногда все вокруг становилось удивительно четким, она открывала глаза и смотрела на свои колени, прижатые к подбородку, и считала, что поступает очень умно, продолжая оставаться под пальто.

А еще Энди чувствовала, что ее разум перестал нормально работать. В последние мгновения просветления она поняла, что это безумие. Долгие годы она находилась снаружи – теперь же оказалась внутри.

Однажды ей приснился сон – или это было видение: несколько мужчин, настроенных дружелюбно, но куда-то спешивших, в халатах техников или ученых, засунули ее в стальной цилиндр размером с телефонную будку. Когда она оказалась внутри, на верхнюю часть цилиндра опустился стальной купол, чтобы его запечатать. Один из техников, умный, спокойный, светловолосый человек в очках и с легким немецким акцентом, сказал: «Вам нужно перенести жару. Если вам это удастся, все будет в порядке…»

«Нечто вроде защитного сна», – подумала Энди в один из моментов просветления. Блондина она видела в рекламе «Мерседеса» или «БМВ». Но мужчина не имел значения – главное заключалось в цилиндре: никто и ничто не могло добраться до нее, пока она находилась внутри.

Прошло много времени с тех пор, как Энди замкнулась в себе – она теряла сознание и снова выплывала на поверхность. Наконец ухватилась за луч здравого смысла, последовала за ним и села. Грейс сидела на бетонном полу и смотрела в монитор компьютера. Экран оставался пустым.

– Грейс, ты в порядке?

Энди говорила шепотом. Дочь рефлекторно посмотрела на потолок, словно шепот доносился сверху, от Бога. Потом оглянулась через плечо на Энди.

– Мам?

– Да. – Энди повернулась и села поудобнее.

– Мама, ты…

– Мне лучше, – сказала Манетт, но ее снова начало трясти.

Грейс подползла к ней. Ее стройная дочь выглядела сейчас совсем худенькой, точно голодная лисица холодной зимой.

– Господи, мама, ты долго спорила с папой…

– Джон Мэйл меня избил; он меня изнасиловал, – сказала она.

Она просто рассказала о том, что произошло. Грейс должна была знать, что случилось, чтобы ей помочь.

– Я знаю. – Дочь отвернулась, и по ее щекам потекли слезы. – Но теперь тебе лучше?

– Да, кажется. – Энди привстала на колени и поднялась с матраса, цепляясь одной рукой за стену.

Ноги ее не держали, они стали ватными и слабыми; потом Манетт снова почувствовала, как началось кровотечение. Она поправила юбку и блузку. Он забрал ее лифчик: этого Энди не забыла. Теперь она вспомнила, как все происходило.

Она повернулась спиной к дочери, приподняла юбку и спустила трусики: всего лишь пятнышко крови. Серьезных повреждений нет.

– Ты в порядке? – прошептала Грейс.

– Думаю, да.

– Что мы будем делать? – спросила Грейс. – И что с Женевьевой?

– Женевьева? – Бог мой, Женевьева… – Нам нужно подумать, – сказала Энди, снова повернувшись к дочери. Она опустилась на матрас на колени, притянула голову Грейс к себе и прошептала: – Прежде всего необходимо выяснить, слушает ли он нас и можем ли мы спокойно разговаривать. Мы будем продолжать говорить, но я хочу, чтобы ты забралась мне на плечи, а я попытаюсь встать. Ты должна осмотреть потолок, есть ли там микрофон. Вряд ли он будет особенно хитрым – скорее всего, обычный микрофон от магнитофона, который просунут в вентиляционное отверстие.

Грейс кивнула.

– Не думаю, что я сильно пострадала, – сказала Энди вслух, – но мне нужно поспать.

– Тогда полежи немного, – ответила ей Грейс.

Энди присела на корточки, и девочка забралась к ней на плечи.

«Наверное, она весит восемьдесят фунтов[37]», – подумала Энди.

Ей удалось встать, опираясь о стену, потом она выпрямилась и прошла по комнате. Голова Грейс почти доставала до потолка, ее пальцы ощупывали отверстия на деревянных балках и в бетонных стенах.

– Всё в порядке, – наконец прошептала Грейс, и Энди снова опустилась на корточки.

Девочка соскочила на пол и покачала головой. Она ничего не нашла.

Энди снова наклонилась к дочери.

– Сейчас я кое-что расскажу тебе про Джона Мэйла. Мы должны проверить, упомянет ли он о том, что будет произнесено вслух, когда придет в следующий раз. Задай мне вопрос про него. Спроси, почему он это делает.

Грейс кивнула.

– Мама, почему мистер Мэйл это делает? Почему он тебя обижает?

Вопрос прозвучал фальшиво, но кто знает, быть может, на плохой пленке все будет нормально?

Энди сделала долгую паузу, словно задумалась.

– Я считаю, что он компенсирует сексуальные проблемы, которые у него возникли в детстве. Его родители их усугубили – у него был приемный отец, который бил его палкой.

– Значит, он сексуальный извращенец?

Энди предупреждающе покачала головой: не нужно заходить так далеко.

– Всегда существует возможность, что причина в медицинской проблеме – недостатке гормонов, например, – а он просто не в силах это понять. Мы сделали тесты, и он казался вполне нормальным, но тогда мы не располагали теми инструментами, которые появились сейчас.

Грейс кивнула.

– Надеюсь, он больше не станет нас обижать, – сказала она.

– Я тоже. А теперь постарайся поспать.

Они почувствовали, что он приближается, – где-то наверху перемещалось тяжелое тело. Потом раздались шаги по ступенькам, ведущим в подвал, но откуда-то издалека. Грейс прижалась к матери, и Энди почувствовала, что ее сознание начинает ускользать. Нет. Она должна держаться.

Наконец дверь приоткрылась, но сначала заскрипели отодвигающийся засов и петли.

– Не дай ему увести меня одну, как Женевьеву.

В щели появился глаз Мэйла; похититель посмотрел на них, потом снова закрыл дверь, и они услышали, как что-то загремело. Цепь. Раньше Энди не обратила на это внимания и не видела цепи, когда он выводил ее наружу. На двери было два замка, чтобы они не могли выбраться.

– Не шевелитесь, – сказал он.

Мэйл был в джинсах и рубашке оливкового цвета, а в первый раз на нем была футболка. На пластиковых тарелках он принес им еду, приготовленную в микроволновой печи. На тарелках лежали пластиковые ложки. Он оставил все у двери и отошел.