Поиск-89: Приключения. Фантастика - Владимир Блинов

Дождь встретил ее у моря. Мадалена всегда ездила с толстым Бальдонофри на песчаную косу, где никого не было и можно не думать ни о странной смерти отца, ни о притязаниях Бартоломео. Толстяк Бальдо любил Мадалену и, конечно же, был посвящен в те слухи, что ходили вокруг Луки и Бартоломео. Изредка появлялся и Христофор, громко требуя денег у Сакеттти, и все это слышали, уши же не залепишь воском… Ветерок убаюкивал Бальдо, и он засыпал.

В один из таких утренних снов и появился Дождь. Когда Бальдо проснулся, солнце уже припекало, по берегу шел долговязый парень. И Мадалена долго смотрела ему вслед. Но тогда Бальдо еще не придал этому никакого значения и на вопрос Бартоломео, как обычно, пожал плечами: а что вообще может случиться?.. Но острый глаз Бартоломео тотчас заметил перемену. Мадалена сидела во внутреннем дворике у фонтана задумавшись. Книга лежала в стороне. Бартоломео наблюдал за ней сверху, когда подошел Лука. Он сообщил, что она почти не притронулась к еде. Служанке Франческе девушка сказала, что плохо себя чувствует. Но когда себя плохо чувствуют, то ложатся в постель…

Что же произошло? Если б Мадалена сама могла рассказать, то вряд ли бы Бартоломео что-нибудь понял. Они встретились и долго смотрели друг на друга. И не могли оторвать взглядов…

В Венеции Дождь никого не знал. Правда, деньги у него были, их оставил ему еще Козимо. Зная, что кроме Кареджи и Флоренции есть еще другие места, Дождь решил посмотреть их. Спрашивать у Марсилио или Лоренцо разрешения не стоило, они, чего доброго, бы увязались за ним, а он устал от их опеки и любви. Это как рабство. Поэтому и сбежал. Надоест, можно вернуться, а пока дыши свободой. От Лоренцо Дождь слышал о Венеции, поэтому и поехал сюда. Остановился в вонючей гостинице, но это не беда — лагуны, каналы, собор Сан-Марко и море привели его в восторг. И вдруг она, Мадалена… Он даже не спросил, на каком из островов она живет, лишь попросил прийти завтра. И она пришла.

В саду у Лоренцо, посреди этой роскоши скульптур и беседок, картин, стихов и обильных обедов, он не видел ни одного женского лица. Фичино убеждал его, сколь капризны, ленивы и тупы женщины, как они некрасивы в своих откровенных плотских приступах, как уродливо их тело со всякими выпуклостями, он говорил, сколь они грязны и каким смрадом веет от их душ и сколь прекрасны мужчины, юноши, как гибки и пластичны их тела, какой свет исходит от их ума… И поскольку женщин Дождь не видел, то приходилось верить на слово. И все-таки сомнения жгли его душу. Тогда Фичино привез из Флоренции женщин, но, прежде чем привести их к Дождю, он велел слугам напоить их и вволю повеселиться с ними. Когда их увидел Дождь — пьяных, грязных, дурно пахнущих, тотчас полезших к нему, — он невольно отшатнулся и убежал прочь.

Увидев Мадалену, он хотел пройти мимо, подозревая, что она тоже будет приставать к нему, но незнакомка, застыв на месте, не сводила с него глаз… Так они долго рассматривали друг друга, и ее чистое смуглое лицо, кровь, играющая под кожей, заставляющая щеки то пламенеть, то светиться нежным румянцем, эта смена чувств и настроений в глазах, игра света и тени настолько поразили его, что он, точно оглушенный, стоял на берегу, впитывая в себя радость новых ощущений.

На следующий день они заговорили, и он обнаружил, сколь тонко она все подмечает и чувствует, как точно и красиво передает в слове, сколь нежно и волнительно ее прикосновение…

Весной не думают об осени. Сколько длится жизнь? Мгновение. А любовь обладает длиной вечности. Не каждый рождается с этим даром, не каждого любовь одаряет бессмертием.

Они стояли друг перед другом, а толстый Бальдо хмуро сидел поодаль, опасливо оглядываясь по сторонам. Кто знает, что на уме у Бартоломео?.. Поэтому, благодарно принимая за свое молчание два ежедневных флорина, Бальдо постоянно наставлял девушку, как вести себя дома, чтобы Бартоломео ничего не заподозрил. И Мадалена оказалась столь примерной ученицей, что тревожные сомнения, зародившиеся у Бартоломео, рассеялись после первого же урока Бальдо. Улыбка Мадалены вернула Бартоломео к жизни. «Нет, не все еще потеряно! — сказал он себе. — Вода камень точит, а время — чувство. Она еще полюбит меня!..»

— Вам дай волю… — сказал Бальдо служанке Катерине, затискавшей его в объятиях на широкой кровати в своей каморке. — Дай волю, так вы такого понаделаете. На что уж монна Мадалена…

— Что монна Мадалена? — тут же насторожила уши Катерина.

— Ничего, — ответил Бальдо и, зевнув, через минуту захрапел.

Катерина же долго не могла уснуть, гадая, о чем же намекал Бальдо.

А Бальдо и не думал, произнося имя Мадалены, что это сможет как-то повлиять на его такую лениво-мудрую и довольно безопасную жизнь. Даже если Бартоломео и узнает о встречах на берегу, всегда можно сказать, что они встречались в первый раз, да и потом пора такая у Мадалены, хочет не хочет Бартоломео, а замуж отдать придется. Он только опекун, не больше. В конце концов она сама найдет женишка, как только ей исполнится шестнадцать и получит в конце концов все наследственные права. Так что не лучше ли брать сторону хозяйки, чем Бартоломео. Бальдо будет рад от него убраться…

Катерина сразу же почувствовала, что они в сговоре. И эти деньги, и намеки, уж слишком важным стал Бальдо. Раньше он еще заговаривал о женитьбе, а теперь и думать перестал!

Сколько можно хранить тайну? Ну, мужчина месяц, может быть, и продержится, Катерина же не любила таить то, о чем можно позубоскалить. Она все и выложила своим подружкам-служанкам. В тот же день это дошло до ушей Сакетти. Он знал об отношениях Катерины с Бальдо, и к Бальдо Сакетти относился вполне миролюбиво, но вот Мадалена, что у нее за тайны?..

Ранним утром Сакетти потихоньку отправился вслед за ней и тотчас все понял. Вот где можно набить карман, пригрозив Бальдо и Мадалене. Однако что с них возьмешь? Ни у Бальдо, ни у девушки больших денег нет. Так что же делать? Рассказать хозяину? Но с него тоже ничего теперь не возьмешь, он все ворчит, что Лука выгреб у него кругленькую сумму, а за что? За посредничество? Но Лука молчит. «Ладно, — Сакетти вздохнул, — расскажу ему, пусть знает, кого у себя держит…»

Вечером Лука все и выложил. Бартоломео не поверил. Тотчас призвал к себе Бальдо, тот вмиг раскололся, как пустой орех, стал лить слезы, но Бартоломео так пнул его ногой, что беднягу пришлось приводить в чувство.

Наутро Бартоломео сам взглянул издали на незнакомца и повелел Луке немедля узнать, кто он. Лука выследил Дождя, явился к хозяину гостиницы, но тот ничего не знал. Тогда Лука подкинул ему десять золотых флоринов, сказав, что зайдет завтра. Наутро хозяин сообщил, что незнакомец приехал из Флоренции. Он поет и часто пел для господ. «Слуга, — усмехнулся Сакетти. — Слуга, а еще вздумал приставать к госпоже!..»