Судьба хуже, чем у дракона - Джон Мур

— Я был там.

— А! Хорошо. Он был слишком здоровый для нас двоих. Он сражался за шестерых.

— Где этот проклятый Мачлак?

— Не знаю. Он ехал прямо за мной, а потом я оглянулся, а его уже не было.

— Тут он, — Мачлак вывалил на стол пригоршню какого-то мусора. Это был старший, более тяжелый из двух солдат. Он сгреб с полки свою кружку и наполнил ее до краев не дожидаясь, пока лейтенант ответит на его приветствие.

Лейтенант наклонился вперед.

— Что это?

— Кружево.

— Я вижу, что это кружево, Мачлак. Может быть, ты сам объяснишь или хочешь, чтобы я поиграл с тобой в игру «Задай двадцать вопросов?»

— Оно с платья девчонки. Она отрывала кусочки, чтобы указать дорогу тем, кто поедет ее спасать. Я их все собрал. Поэтому и задержался.

— Мачлак, не знаю откуда взялась эта хрень, но девчонка ничего не бросала. Она связанная сидела в мешке, который был крепко завязан. Она бы не смогла оставить следы.

Соладт пожал плечами.

— Как скажете, лейтенант.

Скорн выразительно уставился на подчиненного. Мачлак сделал вид, будто и не замечает этого. Он поставил пиво на лавку, сам уселся рядом, достал меч и начал чистить его масляной тряпицей. Ферсби последовал примеру старшего товарища и проделал ту же операцию с пивом и мечом. Лейтенант молча наблюдал за ними пока его кружка не опустела. Затем он издал нетерпеливый возглас, отодвинул кресло назад и отправился проверить пленницу.

Он постоял минутку, прислушиваясь к звукам из чулана, затем отпер дверь и вошел. Это было очень маленькое помещение, шесть футов в длину и четыре в ширину, темное, без окон. К великому удовлетворению лейтенанта мешок не двигался. Отверстие было все так же крепко завязано. Мешок валялся на том самом месте, где лейтенант его оставил. Подозрения его несколько развеялись, но не до конца.

Скорн открыл дверь и хлопнул ею посильнее. Мешок тут же задвигался. Через щели в стене проникало достаточно света, чтобы увидеть, как сквозь маленькое отверстие в вершине мешка просунулась изящная белая ручка. Пальцы сжимали медную кружевную булавку. Лейтенант в изумлении наблюдал, как девчонка, проявляя чудеса ловкости, с помощью булавки развязала узел. Мешок открылся, и из него показалась голова хорошенькой и очень злой блондинки.

В бешенстве Скорн вышел, захлопнул дверь, с силой повернул ключ и протопал обратно в комнату отдыха.

— Что расселись? — заорал он на Ферсби и Мачлака. — Долбаные идиоты, вы привезли не ту девку!

Ферсби посмотрел на Мачлака, тот преспокойно цедил пиво.

— Мы привезли какую надо девушку, лейтенант. Мы следили за домом целый месяц. У барона всего одна дочь. Женщин-служанок нет. К нему никто не приезжал в гости. Это она.

— У дочери барона длинные каштановые волосы. А эта — блондинка.

Мачлак опять пожал плечами.

— Значит, она перекрасилась. Женщины постоянно что-то делают со своими волосами. Иногда их просто невозможно узнать.

— Хватит мне вешать лапшу на уши, Мачлак. Не знаю, кого вы притащили, но вы сейчас же привезете сюда баронову дочку, пока судья не узнал о том, что вы натворили.

Ферсби не на шутку встревожился. Мачлак неспеша поставил кружку, поднялся, застегнул китель на все пуговицы и пригладил руками волосы. Не глядя на лейтенанта, он прошествовал наружу. Скорн тоже поднялся и последовал за ним. Ферсби выскочил следом. Они догнали Мачлака, когда он отпирал чулан. Глория уже выбралась из мешка, но из-за холода она укрылась им как одеялом. Она сидела, прижавшись спиной к стене и сжимая в кулачке булавку. Молча, она подняла глаза на похитителей. Трое мужчин стояли на пороге чулана, не решаясь войти внутрь, и тщательно изучали свою жертву.

Мачлак стянул с головы шляпу и низко поклонился.

— Просим прощения, мисс. Сожалею, что приходится вас тревожить, но мы не можем сдержать восхищения вашей очаровательной прической. Не будете ли так любезны сказать нам, не меняли ли вы недавно цвет волос?

И он улыбнулся самой галантной из своих улыбок. Вопрос прозвучал для Глории настолько неожиданно, что она, забыв осторожность, улыбнулась в ответ.

— Почему бы и нет? Вам нравится? Сначала я выбрала Спелый Летний Персик, но потом подумала — нет, он слишком вызывающий, поэтому я решила…

Ответ ее слушать до конца не стали. Лейтенат отодвинул Мачлака в сторону и захлопнул дверь, закрыл ее на ключ, а ключ убрал в карман.

— Ладно, это она. Не сводите глаз с нее, пока граф не захочет ее видеть.

Прошло несколько часов, прежде чем граф Баззард решил поговорить с Глорией, хотя не все это время она провела в чулане. Через час за ней пришел лейтенант Скорн, излишне грубо схватил за руку и отвел наверх в маленькую комнатушку с застекленным балконом. Помещение, как и чулан, не отапливалось, но несмотря на холод, там стоял накрытый к обеду стол. В сторонке лежала стопка конвертов — это была почта графа Баззарда. Глория дождалась, когда лейтенант выйдет и запрет дверь, затем осторожно выглянула в окно. Оно выходило на заднюю часть замка и открывало великолепный вид на поля и лес. Отвесная стена и высота убивали всякую надежду на бегство через окно. Глория пожала плечами, взяла несколько фруктов и тонких треугольных сэндвичей и уселась в кресло читать последнюю газету, привезенную из города специальным курьером.

Через час в комнату вошел граф Баззард, замер на пороге и уставился на пленницу. Это был крупный мужчина, еще не толстый, но с наметившимися брюшком и вторым подбородком. Возраст его перевалил далеко за средний настолько, чтобы волосы посерели, но не достаточно, чтобы граф начал сутулиться. Вероятно, он не являлся большим поклонником соблюдения формальностей, потому как первыми его словами были:

— Кто, к чертям собачьим, вы такая?

Глория не ответила. Она жестом показала, что у нее полный рот. Когда же она прожевала и могла говорить, граф развернулся и с силой захлопнул дверь. Но Глория уже привыкла к хлопающим дверям. Она вернулась к чтению газеты.

Через минуту Баззард возвратился в сопровождении Скорна.

— Конечно же, это она, — говорил лейтенант. — Я был там, сам за всем проследил, сам привез ее в замок. Мы точно были в поместье барона, в этом нет никакой ошибки. А она — единственная девушка в доме. Это дочка барона.

— Ты, идиот. Я же дал подробное описание ее внешности. Как можно было ошибиться?

— Да, сир. И она полностью ему соответствует. Тот же возраст, вес, рост, фигура.

— У дочери барона каштановые волосы. Или ты не заметил такую маленькую деталь? Длинные каштановые волосы.

— Красновато-коричневые, — услужливо подсказала Глория.

— Совершенно верно. Красновато-коричневые, или еще какая-то хрень вроде этого.

— Так она перекрасилась. Подойдите, сир, гляньте. За милю чувствуется дешевая краска.

— Прошу прощения…, — начала Глория.

— Прекрасно, юная леди, — прервал ее граф. — Кто вы такая и что делаете в Борневальде? Правду, немедленно. У меня нет времени на игры.

— Я принцесса Медуллы Глория.

— Да, конечно. А я король Омнии Бруно. Не стоит испытывать мое терпение.

К этому моменту Глория уже поняла, что граф не отличается сообразительностью. Это ее не удивило. Многие люди ошибочно полагают, будто те, кто нажил богатство или власть, должны обладать большим умом или талантами. Глория знала множество богатых и значительных людей и могла с уверенностью сказать, что это не так. Умные обычно быстро приходят к заключению, что достигнув определенного уровня жизни, погоня за деньгами не сделает их счастливее. Они используют деньги, чтобы добиться других целей. А те, кто стал очень-очень богат, других интересов не имеет. Крайне редко они бывают умны, чаще — полные дураки, но все свое время и силы они направляют на достижение единственной цели. Это же касалось и графа Баззарда. Свой жизненный путь он начал, уже имея значительную собственность, и положил ее на то, чтобы увеличить богатство — захватить все земли в долине Борневальд, а может быть, даже и больше. По сути, ничего другого он делать не умел.

Короче говоря, потребовалось битых полчаса объяснений, ответов на личные вопросы, описаний придворной жизни и просто упоминания известных имен, прежде чем граф Баззард поверил, что перед ним и в самом деле Принцесса Глория. Лейтенант Скорн проявил даже большее упорство в принятии правды.

— Но она же сама сказала, что перекрасилась в блондинку, — оправдывался он, когда они с Баззардом покинули комнату и в очередной раз заперли принцессу на ключ. — Принцесса Глория и так всегда была блондинкой. Зачем же ей опять перекрашиваться?

— Потому что все женщины любят это делать, — неистовствовал граф. Несогласие лейтенанта еще больше убедило Баззарда в своей правоте. — Господи, господи, господи! Ты хотя бы понимаешь, во что мы вляпались?