Дайте стройбату оружие - В Антонов

   Ротный удивленно глянул на молоденького лейтенантика.

   - Слушай лейтенант, ты откуда взялся?

   - Как и Вы все, с объекта.

   - Вот только особистов мне сейчас и не хватает. Лейтенант, давай спать. Утром поговорим...

   Когда рассвело, капитан не стал будить роту. Решил, что пусть ребята еще немного поспят. До воинской части недалеко, судя по гулу машин, доносившемуся от дороги.

   - К завтраку успеем дойти, а днем ребятам спать не дадут. Начнут опрашивать и выспрашивать: "Как да что, да когда, да почему, да отчего, да кто виноват и кто что сделал?"

   Сволочи, это мы должны спросить, что такое произошло на объекте и почему это случилось с нами?

   Сволочи! Чуть не угробили пацанов!

   ... О себе и о том, что все произошедшее - результат раздолбайства одного из его подчиненных, капитан не подумал.

   Он думал о неминуемых беседах с официальными проверяющими лицами всевозможных комиссий, инспекций и надзоров, которые сейчас, наверняка, трясутся в автомобилях, дремлют в вагонных купе, сосут кисленькую взлетно-посадочную аэрофлотовскую карамель, сидя в салонах самолетов.

   Печенкой, задницей и интуицией предчувствовал капитан неизбежное приближение зловредной проверяющей братии, основной целью которых будет спасение от ответственности высокопоставленных и высокородных ответственных лиц.

   "Рота, подъем! В две шеренги, становись! За мной, бегом, шагом-арш!" - скомандовал ротный и не оглядываясь побежал в направлении дороги.

   Лес закончился неожиданно-быстро. От опушки начинался крутой спуск к широкой реке, которой не могло быть рядом с их воинской частью. над рекой виднелся бетонный мост, соединяющий два берега и два направления широкой шоссейной дороги. По шоссе двигалась колонна допотопных грузовичков с прицепленными пушками.

   Н-да, вот так попали, теперь точно на завтрак не попадем, успел подумать капитан Филипов и полетел на землю, от толчка в спину.

   "Товарищ капитан, товарищ капитан" - кудахтал над ним сержант Яценко - "Извините, не успел остановится".

   - Яценко, остолоп ты недоделанный, я сейчас встану и тебя, дубину стоеросовую, вон туда, вниз под горку, до самой реки, как футбольный мяч, пинками катить буду.

   Ты сейчас не человека с ног сбил! Ты посягнул на честь, жизнь и здоровье офицера! Ты избил старшего по званию!

   Всё, Коля, пиши домой письма, что твой дембель откладывается на два года в связи с дальнейшим прохождением службы в дисбате!.

   Краем глаз, капитан заметил, что голодные, замёрзшие, не выспавшиеся на мокрой земле солдатики правильно поняли его грубоватый армейский юмор, облаченный в форму угрожающей речи, и немного повеселели и стали рассматривать речной берег, куда, по словам Филипова, должен был катиться сержант Яценко.

   Рассмотрели и поняли, что им до чертиков хочется скорее туда попасть.

   На колхозном прибрежном лугу работали молодые девчата.

   Правда работа, была не женской. Девушки, вооруженные лопатами, копали ямы и канавы.

   - Почему разбрелись как стадо баранов, и чего пялитесь, как козлы высокогорные? Вас девушки на гражданке ждут, а здесь местное население, занятое общественно-полезным трудом. - Товарищ капитан,- спросил Яцеко, перемолов в мозгу недавнюю шутку-угрозу ротного в свой адрес,- а зачем девушки траншеи роют? - Ну,- на миг растерялся ротный, - мелиорацию земель проводят или нефтепровод тянут? -Я бы председателю колхоза руки оторвал за то, что девушек заставил этим заниматься. У него что- экскаватора нет?

   - Яценко, отставить разговоры. Рота строиться и шагом м-арш - скомандовал Филипов.

   Душе Славки Мамакина захотелось петь и он без всякой команды, с третьего шага запел:

   "Как будто ветры с гор, трубят солдату сбор.

   Дорога от порога далека

   И уронив платок, чтоб не видал никто,

   Слезу смахнула девичья рука".

   Следом за ним, вся рота слаженно, в ритме шагов, заорала следующий куплет:

   "Не плачь, девчонка, пройдут дожди.

   Солдат вернется, ты только жди!

   Пускай далёко, твой верный друг,

   Любовь на свете, сильней разлук!

   Не много прошагал, пока не генерал,

   Но может быть я стану старшиной!

   Прости, что не сумел, сказать, что буду смел

   И то, что станешь ты моей женой!

   Не плачь, девчонка, пройдут дожди.

   Солдат вернется, ты только жди!

   Пускай далёко, твой верный друг,

   Любовь на свете, сильней разлук"!

   ПОЛНОЕ ПОПАДАЛОВО

   Рано "пташечки" запели...

   Мичман Лазаревский, рассмотрел в бинокль, что на его будущие позиции двигается воинский строй и то, что приближающие солдаты одеты не в гимнастёрки рабоче-крестьянской армии, а в какие-то расстегивающиеся кителя с большими блестящими, генеральскими пуговицами. На плечах у солдат были черные погоны, украшенные золотыми буквами "СА".

   Впереди солдат шел офицер в БЕЛОГВАРДЕЙСКИХ ПОГОНАХ!

   "Караул, в ружьё!" - скомандовал Лазаревский,- приготовится к отражению атаки бело-фашистских диверсантов.

   Несколько матросов, вооруженных винтовками, выскочили из замаскированного блиндажа и прыгнули в траншею.

   Пулемётчик, матрос второй статьи Васечкин сдернул со своего пулемёта холщевое покрывало и заправил ленту...

   "Как капелевцы идут - вспомнил он психическую атаку белогвардейцев из фильма "Чапаев",- вот только я не Анка-пулеметчица и подпускать их близко не стану. Всех положу за милую-душу".

   В памяти всплыли первые недели войны, когда на горсточку матросов двинулась в атаку пьяная рота эсэсовцев. Ребята растерялись, запаниковали, открыли беспорядочный винтовочный огонь.

   Васечкин тогда не растерялся, не смотря на то, что это был его первый бой и со вторым номером пулемётного расчета Юркой Коньковым, выждав убойную дистанцию, положил почти всю вражескую роту.

   "Не пропадем, - развеселился Васечкин, поправляя рамку пулемета и убирая в карман гимнастерки медаль "За отвагу", полученную им как раз за бой с эсэсовцами. Вообще-то за такой бой должны были наградить как минимум орденом, да в начале войны ордена и медали давали неохотно - наши отступали на всех фронтах.

   Но эти психи шли на позицию караула совсем не так, как эсэсовцы или капелевцы. Васечкин удивился тупости белогвардейского офицера, построившего роту для атаки как раз самый меткий и кучный пулемётный огонь.

   "Этак я их положу одной - двумя лентами, вот безмозглые"

   Опытный мичман Лазаревский, успевший побывать в окружении, немного попартизанивший в брянских лесах, знавший повадки немцев и полицаев, недоумевал так же как и его подчиненный. Он внимательно вглядывался в белогвардейцев, потом перевел бинокль на головные уборы и совсем стушевался...

   На пилотках "белогвардейцев" краснели пятиконечные звезды. Он даже рассмотрел в центре этих звезда серп и молот. На медных пуговицах также были выгравированы звезды.

   Наступающие были безмятежны, молоды, здоровы. "Так в атаку не ходят", - решил мичман и приказал караулу огонь не открывать.

   "Может пополнение к нам прислали? -подумал мичман. - Но почему они идут в столь необычной форме? Может, пока мы здесь сидим, что-то наверху поменяли? Мичман слышал от знакомого интенданта, побывавшего недавно в Москве, что в кругу столичных военных хозяйственников ведутся разговоры о будущих нововведениях в обмундировании. Из Монголии идут эшелоны с белыми полушубками, из Америки стали поступать автомобили "виллис".

   Может и погоны решили ввести?

   Немного поколебавшись, Лазаревский сказал Васечкину: " Дай-ка пару предупредительных, коротких, только смотри не зацепи кого ненароком".

   Дать, так дать.

   Васечкин и дал. Сначала короткой пулемётной очередью вздыбил дорожную пыль перед колонной, а потом, прицелившись в крону придорожной берёзы, резанул так, что ветки и листья посыпались на головы офицеров.

   "Едрена мать" - выругался капитан Филипов и скомандовал - "Ложись!".

   Вы думаете, что рота начала недоуменно озираться по сторонам и решать что делать?

   Ошибаетесь. Крепко, с первых дней службы, до уровня подсознательного инстинкта, вбивались стройбатовскими дедами в психику и моторику салабонов команды "Ложись", Вспышка слева", "Вспышка справа"...

   Зачем?

   А бог его знает. Для того, чтобы молодое пополнение хоть немного, в начале службы "поиграло в армию", но главное, чтобы им "служба мёдом не казалась".

   И вот, пригодились навыки, подстёгнутые реальной пальбой.

   Рота, лейтенант Сёмочкин и сам Филипов распластались на дороге, сначала уткнувшись лицами в землю, а потом осторожно поворачивая головы и посматривая в сторону дурного пулемётчика.