Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню - Камша Вера Викторовна

– Не пойму, – сын с некоторой оторопью вертел головой, – что больше, наша столовая в Лаик или эта… церковь?

– Пари держать я бы не стал, – Валентин оглядел выдержанный в родовых цветах зал, – но в Лаик, на мой взгляд, несколько больше. Сударыня, Арно, сейчас вам предстоит знакомство с моими родственниками, из которых наиболее впечатляющий – граф Альт-Гирке-ур-Приддхен. Ему идет восемьдесят третий год.

– Кажется, я с ним встречалась, – припомнила Арлетта, озирая нависающую над головой бронзовую морскую тварь размером чуть ли не с мельничное колесо. Со спрутом на гербе не избежать головоногой люстры, а с оленем – рогатых голов на парадной лестнице.

– Надеюсь, – не удержалась и шепнула хозяину дома графиня, – это чудовище не рухнет.

– Разделяю вашу надежду, – поднявший глаза к потолку Валентин внезапно напомнил Пьетро. – Парящий спрут в самом деле производит странное впечатление, но первый вечер нам придется провести в парадных залах. Личные апартаменты несколько проще.

– Не волнуйтесь, – графиня сощурилась на достойный дворца плафон. – В Савиньяке мы вам отплатим оленями, но вы говорили о своем двоюродном деде.

– При отце он бывал здесь нечасто, а его супруга и того реже, я ее почти не помню.

– Ну не страшней же она маркизы Фукиано, – утешил Арно, выдергивая из кольца салфетку. – Они опаздывают или задерживаются?

– Они ждут боя часов. С моей стороны было бы неправильно начать с ломки фамильных традиций.

– Действительно, – согласилась Арлетта. – Но мы с Арно рассчитываем на некоторые привилегии. Валентин, надеюсь, вы не обидитесь, если шадди в Васспарде нам будет варить мой буфетчик?

– Напротив, это избавит меня от серьезной неловкости. К тому же я хочу понять, что можно найти в шадди помимо дополнительной бодрости, а это, как я понимаю, требует времени.

– Боюсь, – тоном выражающего опасения экстерриора ввернул Арно, – ты опоздал. Вот твои братья небезнадежны, особенно младший.

– Видимо… – задумчиво протянула Арлетта. – Видимо, у меня что-то с памятью.

– Простите? – не то не понял, не то подыграл Спрут.

– Мне отчего-то кажется, что мой младший сын норовил загубить шадди при помощи сахара перед самым отъездом в Лаик. Так неприятно.

– С тобой все в порядке, – весело утешило детище. – Я много чего наерундил, шляпу так и так есть придется, но сладкий шадди хотя бы не является своим погубителям по ночам.

– Да, это было бы страшно, – согласился Придд, – к тому же, как упокоить испорченный шадди, никто не знает.

– Проще всего его вылить, – посоветовала Арлетта под чистый, холодный звон. Часы еще били, когда мажордом, появления которого графиня, заболтавшись, не заметила, ударил жезлом о мраморный пол и, пока слуги распахивали двери на дальнем конце столовой, с достоинством возвестил:

– Граф Лукас-Альбрехт-Иоганн Альт-Гирке-ур-Приддхен из дома Повелителей Волн с супругой Маргаритой-Констанцией.

– Амадея-Алиция, вдовствующая графиня Альт-Гирке-ур-Отто.

– Клара-Неонила, вдовствующая графиня Альт-Гирке-ур-Штефан с дочерьми Гертрудой и Габриэлой.

– Клаус-Максимилиан граф Васспард.

– Питер-Иммануил граф Гирке.

Арно не выдержал и тихонько присвистнул: бригадир Зараза явно не предупредил лучшего друга о подобном обилии Альт-Гирке. Арлетта подавила усмешку и, чуть приподняв подбородок, сощурилась на вползающую в зал процессию.

Граф Лукас, седой и очень высокий, выше Валентина, и его пышногрудая седая супруга явились в алисианском трауре. Прочие дамы тоже скорбели, но не столь внушительно, а вот мальчиков одели в фамильные цвета. Граф Васспард издали напоминал цаплю, граф Гирке – полиловевшего цыпленка, но оба были несомненными «спрутами».

На границе великолепного холтийского ковра родственники остановились. Женщины сделали полные придворные реверансы, старик и мальчишки поклонились.

– Добрый день, господа, – если молодого герцога и тянуло встать, он этого не показал. – Рад видеть вас всех в добром здравии. Вы, вероятно, уже знаете, что Васспарду оказали честь своим визитом графиня Савиньяк и капитан Савиньяк, виконт Сэ.

Арно поднялся, отвесил полупоклон и снова сел; Малыш явно чувствовал себя неуютно, но Арлетта прошла школу Алисы. Женщина, как могла царственно, наклонила голову, пытаясь разглядеть пока слишком далекие физиономии.

– Граф Альт-Гирке-ур-Приддхен, – не унимался Валентин, – прошу вас разделить со мной заботу о нашей гостье. Граф Васспард, вы с братом составите компанию капитану Савиньяку. Остальных прошу занять места, которые для вас за последний год стали привычными.

«Спруты» послушно перестроились, внезапно наполнившие зал слуги задвигали стульями, в другом доме обязательно бы зазвенела упавшая ложечка, но в Васспарде столовые приборы были воспитаны не хуже тех, кто с их помощью кушал. Хозяин, позволив остаткам некогда многочисленного семейства рассесться, заговорил о начавшемся снегопаде, Арно, на удивленье непринужденно поддержав беседу, принялся расписывать торские вьюги. Обитатели Васспарда выглядели заметно скованней.

Кажется, графу Альт-Гирке досталось не то место, на которое он рассчитывал. Кажется, графини Альт-Гирке между собой не слишком ладили, кажется, мальчики со взрослыми за одним столом сидели редко, если вообще сидели. Одиннадцать человек, считая хозяина с гостями, и такой огромный стол… Как тут не задуматься о бренности бытия, особенно с учетом висящего над головой спрута, однако светская беседа упорно барахталась в снегах.

К первой перемене Арлетта знала о местных буранах все, вплоть до написанных бабушкой Валентина ронделей. Очень, между прочим, недурных, Кара со своим Капоттой оценили бы; сама же Арлетта оценивала закуски и сотрапезников. Первые были хороши, но пресноваты, вторые вдохновляли на притчу об уклейках, столь безупречных, что ими побрезговал окунь.

Внесли горячее, что позволило заговорить о разнице между северной и южной кухнями, затем от телятины по-королевски свернули ко всяческой дичи. Граф Лукас, несмотря на более чем почтенный возраст, оставался заядлым охотником, причем добычу он предпочитал истреблять на торский лад, то есть самостоятельно.

– При дворе, – вещал почти всю жизнь проведший вдали от оного старец, – понимают под охотой конную прогулку с последующим обедом у ручья. Да, иногда кавалеры убивают дичь лично, но что с того? Найти, загнать и подвести под выстрел или рогатину – вот что главное, но кто этим занят? Слуги и собаки! С тем же успехом можно выезжать любоваться какой-нибудь никчемушной мелочью, как это делала покойная Алиса! Вы должны помнить…

– Я помню, – подтвердила Арлетта. – Ее величество любила слушать жаворонков.

– Потому что всех прочих эти нелепые кавалькады просто распугали бы. А вы попробуйте приблизиться к зверю или птице на выстрел!

– О нет, – женщина отправила в рот кусочек домашнего гуся, приблизиться к которому не составляло труда даже с ножом. – Это не для моих глаз. Понимаете, я близорука.

– К старости ваше зрение улучшится, – утешил разменявший девятый десяток кавалер. – Но с близорукостью о стрельбе в самом деле лучше забыть, а то будет как с моим покойным тестем, который умудрился убить собственную собаку. А ведь его предупреждали!

– Правильно оценить предупреждение способны не все, – запустила пробный шар графиня. – Порой мы пугаемся зря, а бывает, что попадаем в ловушку, которой могли избежать.

– Именно так, – вескостью Альт-Гирке мог поспорить если не с Анри-Гийомом, то с клириком. – Мой покойный племянник часто вел себя недальновидно, что в конце концов стало причиной гибели почти всей фамилии. Да, в некоторых случаях его жесткость бывала оправданной, но после смерти наследника ему следовало подать в отставку.

– Прошу прощения, сударь, – вмешательства Валентина, вроде бы занятого Арно и братьями, Арлетта не ожидала, но он вмешался. – Я правильно понял, вы полагаете, что моему отцу следовало жить в провинции?

– Несомненно, – и не подумал отступить охотник. – Я на правах старшего говорил об этом самое малое дважды, и что же? Удалиться предложили мне, хотя я никогда не стремился к обществу моих племянников и посещал Васспард, как, впрочем, и Олларию, лишь из чувства долга. По этой же причине я после гибели Вальтера согласился временно взять на себя управление имениями и заботу об оставшемся без главы семействе. В мои годы это не так просто, тем более что интереса с вашей, Валентин, стороны не наблюдалось. Вы полностью посвятили себя войне, что вообще-то более пристало вторым и третьим сыновьям. В этом смысле вы весьма напоминаете вашего покойного брата.