Сталинград. Великая битва глазами военного корреспондента. 1942-1943 - Хейнц Шрётер

По небольшому количеству военнопленных, взятых в плен во время летней операции, немецкое командование могло судить о том, что советское командование планомерно уходило от определенного решения.

Абсолютное непонимание оперативной стороны вопроса, напротив, укрепило Адольфа Гитлера в его предвзятом мнении о том, что противник полностью измотан.

«Русским пришел конец, через четыре недели они обессилеют». Это была та основная позиция, которая определяла образ действий Верховного главнокомандующего сухопутными войсками (Гитлера). Данное мнение не изменилось и тогда, когда генерал-полковник Гальдер представил фюреру данные разведки о положении в частях противника, на что Гитлер ответил:

– Избавьте меня от этой идиотской стряпни.

До этого, однако, Гальдер докладывал о следующем:

– В районе Саратова русские сосредоточили свои войска силами до одного миллиона, восточнее Кавказа – полмиллиона. Командование Красной армии начнет наступление тогда, когда немецкие части будут стоять на Волге. Сталин предпримет в этом районе такое же наступление, как это было сделано против Деникина во время Гражданской войны.

Кроме того, он добавил:

– Русские ежемесячно производят полторы тысячи танков, которым немецкая промышленность может противопоставить лишь шестьсот танков. Я хочу предостеречь от краха, он непременно наступит.

Движением руки Гитлер отвел аргументы Гальдера. Гитлер уже более не обращался к решению вопросов оперативного характера, в основе которых было достижение военных целей. Война велась по экономическим и политическим мотивам.

Для тех, кто разбирался в ситуации, несложно было предугадать, когда наступит конец этому «сочетанию» основ ведения войны. 24 сентября Гитлер заявил начальнику Генерального штаба:

– Ваши и мои нервы на исходе, половину моего нервного истощения я отношу на ваш счет. То, что сейчас необходимо закончить на Востоке, требует не профессиональных знаний, а пламени национал-социалистических убеждений, которых я от вас не требую.

За два дня до этого, 22 сентября, командующий группой армий «Запад» генерал-майор Цейтцлер, находясь в Париже, имел телефонный разговор с адъютантом Адольфа Гитлера полковником Шмундтом, который сказал ему, что должен приехать за ним, так как фюрер хотел с ним поговорить. Он не мог сообщить, в чем было дело, но сказал, что «господин генерал узнает об этом в ставке фюрера». 25 сентября бывший командующий группой армий «Запад» прибыл в Винницу. Гитлер рассказал о положении на Восточном фронте и объяснил ошибки, которые, по его мнению, были там допущены, познакомил с оперативной обстановкой и закончил словами:

– По этим причинам я решил отослать генерал-полковника Гальдера и назначить вас начальником Генерального штаба сухопутных войск.

Генерал-майору Цейцтлеру был присвоен чин генерала пехоты, но первое время пребывания в новой должности было для него далеко не радостным.

На северном участке наступательные бои под Ленинградом постепенно прекратились, на участке «Центр» войска вели ожесточенные оборонительные бои, наступательные действия в районе Сталинграда и на Кавказе захлебнулись.

После того как генерал Цейтцлер приступил к своим обязанностям в качестве начальника Генерального штаба, он явился к Гитлеру с докладом.

Цейтцлер считал положение на Восточном фронте не только серьезным, но даже угрожающим. Он обратил внимание на основные участки на севере и юге и при этом указал на несоответствие между размерами территории и малым числом немецких солдат. Затем генерал Цейтцлер указал пальцем на карту:

– Самыми опасными участками на всем Восточном фронте являются северный и восточный фланги 4-й танковой армии. Если на этих участках своевременно не принять меры и не изменить ситуацию, произойдет катастрофа.

Гитлер высокомерно посмотрел на своего нового начальника Генерального штаба и покачал головой:

– Вы слишком драматизируете, Цейтцлер. На востоке, когда вас здесь еще не было, у нас были более тяжелые ситуации, и мы с ними справились – нам удастся это сделать и сейчас.

8 октября в армию прибыл генерал инженерных войск Рихтер. Он приехал не один: его сопровождали офицеры Главного управления строительных работ укрепленного района, полковые и батальонные штабы и военно-строительная рота. Приказ командования сухопутных войск гласил: «Приступить к строительству бетонных укреплений в Сталинграде».

Следует хотя бы на минуту задуматься о том, что это означало.

Командующий инженерными войсками армии полковник Зееле думал об этом дольше чем одну минуту.

Строительство бетонных укреплений! Это означало поставку цемента из Германии, гравия – с Азовского моря, древесины – с Украины, а все укрепления должны быть построены силами «одной роты».

Командующий инженерными войсками армии сделал самое разумное из того, что только мог: он предложил начальнику Генерального штаба задействовать полдюжины штабов для оборудования тыловых позиций, чтобы тем самым освободить от этого военно-строительную роту и использовать ее для выполнения поставленной задачи. Генерал Шмидт был того же мнения, но, как и предполагали, командование сухопутных войск отклонило это предложение.

Так как гравий и цемент отсутствовали, а небольшое количество древесины, имевшейся в наличии, использовалось для других целей, все дело закончилось ничем.

Два дня спустя поступил приказ фюрера:

«Необходимо срочно построить морозоустойчивые, отапливаемые бункеры для танков».

Бункеры должны были иметь хороший подъезд длиной тридцать метров, и все это без учета того, что не хватало древесины даже для создания противоледной защиты на мостах через Дон.

По приказу группы армий «Б» штаб 48-го танкового корпуса был выведен из состава 4-й танковой армии и размещен в арьергарде 3-й румынской армии. Других штабов в распоряжении не было, поэтому смысл этого перемещения заключался в том, чтобы позади румынских частей можно было иметь хотя бы одну немецкую командную инстанцию. Данная акция была проведена под названием «Танковый резерв Гейма». Танковому корпусу подчинялась теперь 1-я румынская танковая дивизия. Далее было внесено предложение о перебазировании в качестве резерва 22-й танковой дивизии и 298-й пехотной дивизии, находившихся в районе дислокации 8-й итальянской армии.

3 ноября был готов план под названием «Хубертус».

Согласно этому плану 24-я танковая дивизия должна была покинуть Сталинградский фронт и занять исходные позиции западнее Дона и севернее Калача. План «Хубертус» остался планом на бумаге. Оба мотопехотных полка и саперный батальон 24-й танковой дивизии из-за отвлекающих атак русских невозможно было вывести с данного участка фронта, так как замены им не было, кроме того, для предусмотренных планом перемещений отсутствовало горючее. Для осуществления плана «Хубертус» просто не хватало людей, иначе план был бы реализован. Передислокацию частей 14-й и 16-й танковых дивизий также осуществить не удалось из-за невозможности выведения этих частей из района боевых действий.