Игры богов - Мэри Филлипс

— Правда, они лишь косметические, — сказала она. — Дом стал чище, но какое это имеет значение, если мы продолжаем жить в нем?

— Ты права, — согласился Эрос. — Она делает все, что может, но, чтобы вычистить грязь из нашего дома, недостаточно одних моющих средств. А она более стойкая, чем я ожидал…

— Ты о чем?

— Да так, ни о чем, — ответил Эрос. — Это неважно.

Он стал переходить улицу. Артемида двинулась за ним, подстроившись под его шаг. Оказавшись на другой стороне, они некоторое время шли молча. Мимо них проводили немало собак на поводках, и Артемида все время смотрела им в глаза, пытаясь уловить там живую искру, что-то такое, что показало бы, что эти существа происходят от волка. Но все собаки были одинаковые — жирные, ленивые, неинтересные… Она старалась напрасно: что бы там ни говорили, настоящая собака ни за что не покорится человеку.

— Я жалею, что не познакомился с ним, когда у меня была тикая возможность, — заявил Эрос.

— С кем?

— С Иисусом.

— Ты только об этом и думаешь?

— А о чем сейчас думала ты?

— О собаках.

Эрос рассмеялся:

— Каждый о своем. Знаешь, мне очень хотелось бы узнать, каким он был. Таким, каким его описывают в Библии? Или все это придумали потом? Я хочу сказать, что он, конечно же, не воскресал из мертвых: если бы это маловероятное событие случилось, мы бы непременно о нем узнали…

— А что, если кто-то из наших тайком провел его обратно?

— Или он сам нашел выход.

— Нет. Тогда он был бы таким же привидением, как все остальные.

— Но если он не воскресал из мертвых, быть может, все остальное тоже выдумка? Если бы я был с ним знаком… Как жаль! Когда я вспоминаю, как мы жили в Риме — все эти оргии, прожигание жизни…

— Не все из нас предавались оргиям.

— А ведь он тоже был там, жил своей невероятной жизнью…

— Или не жил.

— …которая оставила такой глубокий след на облике мира и так повлияла на нашу судьбу. А мы и не догадывались!

— Он сейчас там, в нижнем мире, — сказала Артемида. — Как и все остальные. Судя по всему, старается держаться в тени. Ты только подумай, как недовольны его приверженцы!

— Это не его вина, — ответил Эрос. — Кроме того, он никогда не хотел стать богом. Именно поэтому он сделал намного больше, чем мы все.

Они подошли к Хай-стрит. Такое количество народу в последний раз здесь было на Рождество. Казалось, смертные до сих пор поклоняются солнцу: они выбрались из своих каморок, чтобы поприветствовать светило в тот миг, когда оно подмигнет им. Люди бесцельно бродили по улице, смеялись и болтали — или друг с другом, или по телефону. Это были совсем другие смертные, чем те, которые пробирались по улицам зимой, ссутулившись и пригнув голову от ветра и дождя. Все магазины были открыты, их распахнутые двери приглашали смертных отдать дань уважения другому объекту их поклонения — деньгам. Ничего удивительного, что у Гермеса было столько работы. Были времена, когда бог денег считался незначительной фигурой, и остальные боги воспринимали его как неудачника. Но в последнее время услуги Гермеса были в цене.

— И дело не только в Иисусе, — продолжал Эрос. — Стоит подумать обо всей той грязи, которую породило человечество…

В подтверждение своей мысли он провел рукой широкую дугу, охватившую половину улицы, и вздохнул.

— Великих было так мало — и я упустил шанс узнать многих из них, даже в моей сфере. Поверишь ли ты, что я так и не встретился с Казановой?

— Ты хочешь сказать, что он делал все это сам, без твоей помощи? — содрогнулась Артемида.

— Он был одарен от природы. Не повстречался я и с Байроном. Аполлон все пытался представить меня ему, но я вечно был занят. Не успел я глазом моргнуть, как он уже был мертв. Они все так быстро умирают… Я никак к этому не привыкну. Раз — и нет. Все кажется, что будет еще возможность познакомиться с ними, но это не так.

— Ты мог бы повидать их, — заметила Артемида. — Попроси Персефону, и она проведет тебя в нижний мир.

— А ты когда-нибудь была там? — поинтересовался Эрос.

— Нет, — ответила Артемида, борясь с внезапно охватившим ее ознобом. — А ты?

Эрос покачал головой.

— Хотел бы я знать, — сказал он, — каково это — быть мертвым…

Артемида остановилась. В ее груди и животе возникло незнакомое ощущение — как будто что-то сжалось и затрепетало.

Кроме того, в руках и ногах у нее начало покалывать, а голова закружилась. Она распознала это состояние не сразу: это был панический страх.

— Ты никогда об этом не задумывалась? — спросил Эрос.

— Никогда, — ответила Артемида.

— А вообще-то это возможно познать?

— Нет.

Эрос подвел ее к витрине какого-то магазина, в которой стоял худой пластмассовый манекен с конечностями, такими же жесткими и гладкими, как кости, высушенные солнцем. Манекен стоял в несколько неестественной позе: его бедра подались вперед, словно ракета навстречу цели. На нем была крошечная юбочка, вся в прорехах, ярко-голубые лосины в дырочках и яркая блузка, расстегнутая так, чтобы был виден кружевной бюстгальтер. Эрос даже не стал ничего говорить.

— Я все же надеюсь на лучшее, — произнесла Артемида.

— А что, если надежда нас оставит? Что тогда?

— Тебе-то чего волноваться? У тебя дела идут, как и раньше, — сказала Артемида и пошла вниз по улице. — Люди по-прежнему влюбляются, и тебе есть ради чего жить.

— Я бы не стал говорить так уверенно, — нагнав ее, заметил Эрос. — Мне кажется, сейчас любовь интересует людей намного меньше, чем раньше, — настоящая любовь, а не нынешний упрощенный вариант. Им нравится романтика и секс — извини, — а когда все это заканчивается, они решают, что ответственность за другого им не нужна, и просто уходят.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что мы им больше не нужны. Они не хотят нашей помощи и все больше забывают о нас.

— Я знаю.

— А наша сила не бесконечна…

— Я хочу сесть, — заявила Артемида.

— Извини. Как насчет вон той скамьи? Там можно насладиться запахом, который исходит от фургона, где продают блинчики и пончики.

Взяв Артемиду за руку, Эрос усадил ее. Артемида несколько раз глубоко вздохнула. Запах кипящего масла и плавящегося сахара был прекрасен. «Интересно, какой вкус у этих блинчиков? — подумала она. — Какое ощущение они рождают во рту, в горле? А что, если попробовать — неужели это так повредит мне?».

— Быть может, это не так уж и плохо, — сказал Эрос..

— Ты про еду?

— Про смерть.

— Я не хочу об этом говорить.

— Но все равно выслушай меня. Ты только представь себе — полное спокойствие… Ты очутишься в другом месте, далеко от всей этой суеты, и тебе больше не придется отвечать за других.