Магнатъ - Алексей Кулаков

— Проклятая провинция!!!

На прием он так и не пришел. Но было бы настоящим преувеличением сказать, что все остальные от этого сильно огорчились — нежданное развлечение и отменное угощение (вкупе с обилием танцев) оказались для них куда важнее. Хотя его определенно вспоминали — уж очень некстати на бывшего представителя военного ведомства напала икота. А вот то, что уже он в свою очередь вспоминал про Митрофана Ивановича тихим незлобивым словом, на последнем никак не сказалось — новый председатель приемной комиссии был слишком увлечен наблюдением. Не за дамами (понаблюдаешь тут, когда супруга под боком бдит, почище иной львицы) — за самим виновником торжества. Его сиятельство и в самом деле сиял, очаровывая незамужних девиц и дам, и в две–три фразы располагая к себе господ офицеров, и без того немало возбужденных открывающимися перспективами — Александр Яковлевич «проговорился», что желает одновременно с модернизацией собственно завода, украсить и сам город оружейников. Немного новых доходных домов для проживания мастеровщины и приличной публики — старые в основной своей массе были слишком уж неприглядны на вид; большой пассаж с товарами производства его компаний — это непременно придаст оживление торговле (и безмерно разнообразит досуг присутствующих дам); кинотеатр по образцу тех, что недавно открылись в столицах…

— Этот прием запомнят надолго.

— Надеюсь, Сергей Иванович, надеюсь.

Возникший, словно бы из ниоткуда, князь поводил рукой, выбирая себе бокал на подносе. Определился, подхватил хрусталь за коротенькую толстую ножку, и присел напротив братьев, что расположились на диванчике в небольшой комнатке–нише.

— Спрашивайте, господа.

Митрофан и Сергей покосились друг на друга. И тот, и другой прекрасно знали, что хотят спросить, однако вот — немножечко стеснялись. Больно уж вопрос был неудобный.

— Скажите, Александр Яковлевич. А зачем вы так — с полковником?

Глядя в округлившиеся в притворном удивлении глаза аристократа высшей пробы, старший брат упрямо сжал губы и продолжил:

— Признаю, у меня с ним были определенные трения, но — в этот раз он был в своем праве. Ваши же люди его оскорбили самым грубейшим образом, и офицерская честь вынуждает меня поинтересоваться причинами, по которым!..

Прежний председатель приемной комиссии завода почувствовал, что начинает горячиться, и мысленно проклял свой дурной характер. Проклял, и гордо вскинул голову — предавать свои принципы он не собирался, ни за какие блага мира.

— Я не верю, что эти двое вот так взяли, и ссамовольничали — другие, кто не бывал на Сестрорецкой фабрике, в это может быть и поверили, но не я.

— Разве?

— Да! Они фанатично преданны вам, и поступить так могли только по вашему прямому указанию. Самим бы им такое и в голову не пришло — так подвести ВАС.

— Господи! Фанатично!.. Самовольно!.. Слова–то какие — я бы сказал, излишне громкие. Неужели вас, Сергей Иванович и вправду занимает подобная мелочь?

— Оскорбление нижним чином вышестоящего, это отнюдь не мелочь. Это покушение на основы!..

В желтых глазах промелькнул короткий всполох–смешинка.

— Начнем с того, что никаких нижних чинов на стрельбище не было, и быть не могло. Мои служащие БЫЛИ когда–то ими, но уже давно не являются. Далее, оскорбил полковника я. Мои люди, мой приказ, моя ответственность.

Оружейный магнат качнул бокалом, слегка вращая и наблюдая за игрой вина, и продолжил, предвосхищая уже готовый прозвучать вопрос:

— А может, я просто хотел сделать вам приятное?

— ?!?

— Шучу, конечно же, шучу.

В единый миг доброжелательный собеседник исчез, и перед братьями сидел совсем другой Агренев.

— Сокерин мне мешал, и я его убрал с завода.

— Таким образом?! Но ваши возможности… Ведь вам достаточно было всего лишь поговорить с его высокопревосходительством, и полковника куда–нибудь тихо перевели.

— Мог. И говорил — в частности, касательно вас. И вашего брата. И еще десятка специалистов на других заводах. Если человек способен принести по настоящему ощутимую пользу империи, я обязательно поддержу его всеми доступными мне средствами. Даже если лично мне он глубоко противен. А вот если от человека вреда больше, чем пользы — то зачем он тогда вообще нужен? И уж тем более я не буду упоминать его в беседе с военным министром, для этого имеется превеликое множество иных, более достойных личностей.

Двое мужчин от таких откровений ошарашено переглянулись.

— Тогда почему же?..

— Зачем это вам? А впрочем… Почему бы и нет? На данный момент, Ижевский оружейный и Пермские пушечные заводы имеют вполне разумных и вменяемых — как начальников, так и представителей Военного ведомства. Люди там по–настоящему болеют за порученное дело, и у нас с ними сразу сложилось полнейшее взаимопонимание. На Сестрорецком казенном примерно через год станете начальником вы, Сергей Иванович. А вот на Тульском оружейном меня кое–что не устраивало, и я это кое–что поправил. Теперь модернизация и прочие работы здесь будут проходить без заметных проволочек, и почти без моего участия — с техническими вопросами вполне справятся заместители.

— Но зачем же все именно так?

Князь глотнул рейнского и отставил бокал.

— Чтобы другие такие «Сокерины» не путались у моих заместителей под ногами, мешая и пытаясь командовать там, где ничего не понимают. Сколько раз вы объясняли полковнику, что сроки переналадки станков и оснастки взяты не с потолка, а являются плодом тщательных и вдумчивых расчетов? И сколько раз он в ответ опять требовал урезать эти сроки? Вы отменяли его несвоевременные и глупые распоряжения, успокаивали начальников цехов после общения с ним, писали рапорты и объяснительные записки чуть ли не на каждый свой чих, самостоятельно сносились с министерством при каждой задержке в ассигнованиях, успокаивали мастеровых, премируя из своего жалования… Сколько вами бездарно потрачено времени и сил?.. У меня же, как и у моих людей, нет никакого желания и возможности повторять ваш, не побоюсь этого слова — подвиг, ежедневно общаясь с разными самовлюбленными болванами. Все мнимые достоинства которых есть всего лишь чрезмерно развитое чувство собственной значимости.

— Но все же, ведь можно же было как–то и иначе?..

— Довольно господа. Вы услышали достаточно.

Митрофан, промолчавший весь разговор, решил кое–что уточнить, рассчитывая, что ему все же ответят — слишком многие прозвучавшие слова были удивительно созвучны его мыслям.

— Последний вопрос, ваше сиятельство.

Аристократ, затянутый в вицмундир военного ведомства, легко улыбнулся, опять превращаясь в приятного собеседника.

— Прошу ко мне по–простому, не чинясь. Нам ведь предстоит долгое сотрудничество, не правда ли?

От такого намека на блестящие перспективы, настроение младшего Мосина воспарило в небеса.

— Александр Яковлевич. Что, если бы вместо Георгия Ивановича пришел помощник начальника завода? Его бы тоже не пропустили? Ведь, насколько я знаю, ни того, ни другого ваши люди прежде не видели?

— Кто бы там ни пришел, препятствий бы не встретил. Насчет второго вашего вопроса — а ведь говорили, что будет всего один, а? Все еще проще. По заводу ходят всего три полковника. Товарища начальника завода, полковника Куна, мои служащие видели, когда я представлялся самому генерал–майору. Второй полковник находился рядом со мной, а даже если бы и не находился — они его прекрасно знали. Ну а третий и был искомой личностью.

— А если бы он не пришел?

— Значит, использовали бы другую возможность.

Уединение трех мужчин грубо нарушил четвертый. Кабинетский регистратор господин Долгин — оглядевшись, он быстрым шагом подошел к князю, и коротко (а еще очень непонятно) доложил.

— Представление отыграли, публика в полном восторге.

Агренев тут же легко поднялся:

— Прошу прощения — но увы, дела не ждут.

Легкий стук в дверь кабинета не оторвал Фридриха Альфреда Круппа от важных дел — наоборот, тот уже давно пребывал в нетерпении, ожидая возвращения своего личного порученца. Нет, не так. Он уже давно изнывал от любопытства — что же такого архиважного смог разузнать их осведомитель в РОК, что прислал ТЕЛЕГРАММУ с просьбой о скорейшей личной встрече? Не забыв добавить, что меньше, чем на пятьдесят тысяч марок не согласится!.. Причина такого интригующего поведения должна была быть по–настоящему весомой. Германский промышленник даже позволил себе немного погадать, предвкушающее размышляя, что же это могло быть. Рецептура нового сплава? Или какое–нибудь забавное изобретение князя? А быть может, наконец–то прояснится, для чего строят сразу ПЯТЬ больших химических предприятий в Кыштымской глуши? Вернее, что именно они будут выпускать. Или (наконец) станет окончательно ясно, чьи именно капиталы стоят за князем? Не лишней была бы и технология промышленного производства Гренита… Совсем не лишней! Много чего хорошего было у русского князя, ой много. Одна его система организации производства чего стоила: вроде все на виду и просто, а вот повторить ну никак не получается — притом, что производительность по этой методе просто высочайшая. И качество изделий, как это ни прискорбно признавать — уже заметно выше, чем даже у него. Да уж! К сожалению, хватало у Агренева и ненужного, и даже откровенно вредного. Например, заводской полиции, этих — вроде как (ха–ха три раза!) обычных сторожей.