Сын Нептуна - Риордан Рик

Нико продолжал говорить о детях Плутона.

– Нас довольно мало, – сказал он. – Поэтому мы должны держаться вместе. Когда я нашел Хейзел…

– У тебя есть другие сестры? – спросил Перси таким голосом, будто заранее знал ответ.

Хейзел опять задумалась: где Перси и Нико могли встречаться прежде и что скрывает ее брат?

– Одна, – ответил Нико. – Но она умерла. Я несколько раз видел ее дух в Царстве Мертвых, вот только когда я спускался туда в последний раз…

«Чтобы ее вернуть», – подумала Хейзел, но Нико этого не сказал.

– Я ее там не увидел. – В голосе Нико появилась хрипотца. – Прежде она была в Элизиуме – это что-то вроде рая в Царстве Мертвых, – но решила возродиться для новой жизни. Теперь я ее больше не увижу. Хорошо, что я нашел Хейзел… я хочу сказать, в Новом Орлеане.

Дакота хмыкнул.

– Если только ты не веришь слухам. Я не хочу сказать, что сам я верю…

– Слухам? – переспросил Перси.

– Хейзел! – раздался с другого конца обеденного зала голос фавна Дона.

Хейзел еще никогда так не радовалась при виде этого фавна. Вообще-то вход в лагерь ему был запрещен, но Дон всегда находил возможность пробраться туда. Он двигался к их столу, улыбаясь всем, таская куски с тарелок и показывая пальцем на легионеров: «Эй! Позови меня!» Ему в голову попала летящая пицца, и он исчез за лежанкой. Потом поднялся с прежней ухмылкой и продолжил пробираться к их столу.

– Моя любимая девушка! – Пахло от Дона как от старого сыра, завернутого в мокрую козлиную шкуру. Он наклонился над кушетками и заглянул в тарелки ребят. – Эй, новенький, ты это будешь есть?

Перси нахмурился.

– Разве фавны не вегетарианцы?

– Я же не про чизбургер! Я говорю про тарелку. – Он понюхал волосы Перси. – Эй, чем это пахнет?

– Дон! – предостерегла Хейзел. – Не хами.

– Да нет, я просто…

У стола материализовался Вителлий, какая-то его часть пришлась на лежак Фрэнка.

– Фавны клянчут со столов! До чего мы дошли? Центурион Дакота, исполни свой долг!

– Я и исполняю, – проворчал Дакота в кубок. – Я обедаю.

Дон продолжать что-то вынюхивать, крутясь вокруг Перси.

– Приятель, у тебя эмпатическая связь с фавнами!

– Какая связь?! – Перси подался в сторону от сумасшедшего фавна.

– Эмпатическая! Она довольно слабая, словно кто-то ее подавил, но…

– Я знаю, что делать. – Нико неожиданно встал. – Хейзел, что, если вы с Фрэнком объясните Перси, что тут к чему? А мы с Дакотой пойдем к столику претора. Дон и Вителлий, вы с нами. Обсудим стратегию сегодняшней игры.

– Стратегию проигрыша? – пробормотал Дакота.

– Мальчик-Смерть прав! – сказал Вителлий. – Легион сражается хуже, чем мы сражались в Иудее, а тогда мы впервые потеряли нашего орла. Если бы командовал я…

– Могу я сначала пожевать столовое серебро? – поинтересовался Дон.

– Идем! – Нико встал и ухватил Дона и Вителлия за уши.

Никто, кроме Нико, не мог дотронуться до лара. Вителлий начал брызгать слюной от злости, когда его потащили к столику претора.

– Эй! – запротестовал Дон. – Приятель, осторожно!

– Идем, Дакота! – бросил Ник через плечо.

Центурион неохотно встал, отер рот, хотя мог это и не делать – губы у него всегда были красные.

– Скоро вернусь. – Он встряхнулся, как собака после купания. Потом поплелся следом за Нико – в его кубке плескался напиток.

– О чем речь? – спросил Перси. – И что случилось с Дакотой?

Фрэнк вздохнул.

– С ним все в порядке. Он сын Вакха, бога виноделия. У него проблемы с алкоголем.

– Ему позволяется пить вино? – Глаза Перси расширились.

– Боги! Нет, конечно, – сказала Хейзел. – Это был бы сущий кошмар. Он пристрастился к красному «кулэйду». Пьет его, добавляя в три раза больше сахара, чем нужно, а у него и без того СДВГ – синдром дефицита внимания и гиперактивность. У него когда-нибудь голова взорвется.

Перси посмотрел в сторону стола претора. Большинство старших офицеров были заняты серьезным разговором с Рейной. Чуть поодаль стоял Нико с двумя своими пленниками – Доном и Вителлием. Дакота носился туда-сюда перед рядом выставленных щитов, стукая по ним своим кубком, словно по ксилофону.

– СДВГ, – пробормотал Перси. – Не может быть.

Хейзел с трудом сдерживала смех.

– Эта проблема у большинства полубогов. Или неспособность к чтению. Если ты полубог, то у тебя мозги устроены не так, как у всех людей. Вот ты – ты тоже говорил, что читаешь с трудом.

– И у вас двоих та же проблема? – спросил Перси.

– Не знаю, – призналась Хейзел. – Может быть. В мое время таких ребят называли просто ленивыми.

– В твое время? – Перси нахмурился.

Хейзел выругалась про себя.

К счастью для нее, заговорил Фрэнк.

– Жаль, что у меня нет СДВГ или неспособности к чтению. У меня только непереносимость лактозы.

– Правда? – усмехнулся Перси.

Возможно, Фрэнк был самым глупым из полубогов, но когда он так надувал губы, то казался Хейзел очень милым. У Фрэнка опустились плечи.

– И к тому же я люблю мороженое…

Перси рассмеялся. Хейзел не удержалась и присоединилась к нему. Хорошо было сидеть за обедом и чувствовать себя среди друзей.

– Ну, так расскажите мне, – проговорил Перси, – почему плохо быть в пятой когорте. Вы вот замечательные ребята.

От такого комплимента у Хейзел вспыхнули щеки.

– Так в двух словах и не объяснишь. Я вот не только дочь Плутона, я еще и верховую езду люблю.

– Поэтому у тебя кавалерийский меч?

Она кивнула.

– Наверно, это глупо. Выдаю желаемое за действительное. В лагере всего один пегас – у Рейны. Единорогов держат в медицинских целях – то, что соскребают с их рогов, излечивает от отравлений и всякое такое. И вообще римляне всегда сражались пешими. Кавалерия… они всегда презирали этот род войск. Теперь они презрительно смотрят и на меня.

– Это их проблемы, – сказал Перси. – А ты, Фрэнк?

– Я – лучник, – пробормотал он. – Они этого тоже не любят, если только ты не потомок Аполлона. Тогда у тебя есть извиняющие обстоятельства. Надеюсь, что мой отец – Аполлон, но точно я не знаю. Я хорошо пишу стихи. Но я не уверен, что хочу быть родственником Октавиана.

– Ну, это можно понять, – улыбнулся Перси. – Но ты ведь отличный стрелок… как ты тогда припечатал горгон. Забудь о том, что думают другие.

Фрэнк зарделся, как «кул-эйд» Дакоты.

– Не получается забыть. Они все говорят, что я должен сражаться мечом, потому что я такой большой и сильный. – Фрэнк окинул себя взглядом, словно никак не мог поверить, что это он и есть. – Они говорят, что я слишком коренаст для лучника. Может быть, если мой отец признает меня…

Несколько минут они жевали молча. Отец, который не хочет тебя признавать… Хейзел знала это чувство. Она подозревала, что и Перси столкнется с этим.

– Ты спрашивал про пятую, – сказала она наконец. – Почему эта когорта худшая. Вообще-то это началось задолго до нас.

Она показала на черную стену, где висели штандарты легиона.

– Видишь пустое древко в середине?

– Орел, – кивнул Перси.

– Откуда ты знаешь? – Хейзел ошеломленно посмотрела на него.

Перси пожал плечами.

– Вителлий говорил о том, как легион давным-давно потерял своего орла – он сказал «в первый раз». По его словам, это был страшный позор. Вот я и решил, что это именно его там нет. А из твоего разговора с Рейной я сделал вывод, что орла потеряли и во второй раз, уже недавно. И это как-то связано с пятой когортой.

Хейзел подумала, что впредь не надо недооценивать Перси. Когда он только появился, она по его вопросам решила, что он глуповат. Но Перси явно оказался умнее.

– Ты прав, – сказала она. – Именно это и случилось.

– А что это за орел? Почему вокруг него столько шума?

Фрэнк оглянулся, чтобы убедиться, что никто их не подслушивает.

– Это символ всего лагеря – большой золотой орел. Считается, что он защищает нас в бою и наводит страх на наших врагов. Благодаря орлу у каждого легиона появлялись новые возможности и мощь. А наш орел достался нам от самого Юпитера. Считается, что сам Юлий Цезарь назвал наш легион Фульмината – вооруженный молнией, – потому что орел держал в когтях молнию.