Ползущие в ночи - Тим Каррэн

Хайдер перевел взгляд с черного силуэта наклонной лестницы на запачканный сводчатый проход, ведущий в заброшенную гостиную. Он облизнул губы. Они были серыми и тугими, а его лицо – еще более серым, напряженным, с переплетенными мышцами, прыгающими под кожей.

- Проклятое место, - сказал он. – Аж в дрожь бросает.

Годфри повел их в подвал.

Там внизу было так же темно, как внутри мешка для трупов. Кенни заставил себя спуститься по ступенькам, фонарик дрожал в его кулаке. Он увидел сгорбленные силуэты ящиков и старых бочонков с гвоздями, старинную мебель и заплесневелые картонные коробки...

Он вздрогнул, когда ему показалось, что он увидел что-то – сгорбившуюся фигуру – уклоняющуюся от света.

Хайдер тяжело дышал.

- Шериф, люди... поисковая группа... они хотят убраться отсюда после наступления темноты. Я сказал им, что вы отпустите их после заката.

- Хорошо, - сказал Годфри.

Они обнаружили кирпичный цилиндр, залитый водой, возвышавшийся над полом. Он был около четырех футов в высоту и примерно вдвое больше в окружности.  Это было похоже на старую цистерну. Крышка с отбортовкой из грубо обтесанных досок была на месте.

- Ты хочешь знать об этом месте, о том, что здесь происходит, Лу, но я не могу тебе помочь. Позже, может быть, мы навестим старушку, которая живет немного дальше по дороге, - сказал он, глядя в мрачное лицо Кенни, - но пока я расскажу тебе историю. Это история, которую я не хочу рассказывать другим.

Хайдер выглядел так, будто его сейчас схватит инсульт.

- Ты можешь назвать это очередной страшилкой, - сказал Годфри, ухмыляясь и обнажая пожелтевшие зубы, его лицо было омерзительным и мрачным в свете фонарей. – Это случилось примерно двадцать лет назад. Я тогда достаточно долго проработал, достаточно долго, чтобы хорошо разбираться в том дерьме, которое нынче здесь всплывает. На дальней стороне фермы Эзрена, примерно в трех-четырех милях от того заброшенного городка, было небольшое местечко под названием Французская деревня. Я говорю "было", потому что его больше нет. Ты можешь найти его, да, но ты не найдешь там людей. В общем, оно находилось на границе округа, прямо в глуши. Это едва ли можно было назвать деревней, просто я полагаю, что это скорее деревня, чем что-либо еще. Старик, который там жил – кажется, Бакнер – позвонил и сказал, что слышал крики, доносящиеся из небольшого фермерского домика напротив. Я был в этом районе, я и шериф, поэтому мы приехали на вызов. И не нашли ни хрена. Дом был пуст. То есть абсолютно пустой.

Это было жутковато, скажу я вам. Ужин стоял на столе, но не было никого, кто мог бы его съесть. Там жили фермеры, и еда была фермерской – кукуруза, курица, картофель, бобы и все такое. Почти все еще теплые. Несколько булочек были надкусаны, а стулья отодвинуты от стола, как будто все разом вышли из-за стола, чтобы на что-то взглянуть.

Вот и все. Семья из шести человек растворилась в воздухе, и все, что от них осталось, это несколько криков. Даже семейная собака – пес-пастух – пропала без вести. Он был прикован цепью снаружи, и Бакнер сказал, что этот ублюдок жутко злой. Мы нашли цепь – она была ​​оборвана.

- Господи Иисусе, - сказал Кенни, закуривая сигарету. - Никаких признаков взлома? Кровь? Хоть что-нибудь?

Годфри глубоко вздохнул.

- Ничего подобного. Мы нашли грязные следы в гостиной. Входная дверь распахнулась на ветру. На ней был грязный отпечаток руки. Но эти отпечатки... ну, я бы не сказал, что это были человеческие ноги или руки. - Годфри выглядел расстроенным. - Я заставил Бакнера повторить все раз десять. Я спросил его, почему он не пошел туда, ведь фермеры обычно помогают друг другу и все такое. И знаешь, что он мне сказал? Он сказал, что не высовывается наружу после наступления темноты после того, что там произошло. Сказал, что всегда запирает двери и окна и спит с двенадцатым калибром на коленях.

- Что ты сделал?

- Я ничего не мог поделать. Совсем. Неделю спустя опустел еще один дом во Французской деревне, и никто не понимал, почему. Снова эти странные отпечатки. В течение следующего месяца глубокой ночью пропали еще две семьи. Никаких криков, на этот раз ничего. Помимо этого грязного следа, единственное, что оставалось неизменным, это то, что во всех случаях были явные признаки недавнего присутствия – кровати, на которых спали, кофе в кружках, сигареты в пепельницах. В одном доме был включен душ, как будто кто-то вышел за куском мыла. Затем, так же как все началось, все прекратилось. К тому времени люди были очень напуганы. Те, что остались, съехали. Только Бакнер остался... совсем один в этом городе-призраке. И однажды ночью он тоже пропал без вести.

- Что случилось? - спросил Хайдер.

- Никто не знает. Следствие в той или иной форме продолжалось годами, но, в конце концов, мы его закрыли. Нам не за что было зацепиться. Но это еще не конец. Примерно через два месяца после того, как город опустел, электрик по общественным работам в Хеймаркете спустился в канализацию, где проходили магистральные сети, и кое-что нашел. Это был неполный скелет собаки с цепью, все еще прикрепленной к ошейнику. На нем была бирка, и останки идентифицировали как пропавшего пса из той первой семьи. Парни из государственной криминалистической лаборатории осмотрели останки и пришли к выводу, что собака была съедена и умерла где-то во время процесса. На костях были следы зубов, отсутствовал костный мозг. Они так и не определили, что это за животное. До сих пор. Конечно, то, что я вам рассказываю, не попало ни в одну газету. Некоторое время спустя два мальчика гуляли по отрогу Центрального Висконсина в лесу Пиджен-Ривер примерно в двух милях отсюда и нашли кость. Они думали, что это часть скелета медведя или оленя. В конце концов, полиция разобралась, что это за кость. Криминалистическая лаборатория сообщила, что это бедренная кость человека.

Хайдер беспокойно сглотнул.

- Она была...

- Обглодана? Я не знаю. И не хочу знать.

Кенни стоял в затхлом мраке, медленно вытаскивая сигарету.

- Так с чем мы имеем дело здесь, шериф? Давай вытащим руки из задницы и займемся этим – что это, черт возьми?

Но Годфри только пожал плечами.

- Кто знает? Все, что я хочу сказать, это то, что у этого места есть история, Кенни, плохая история, и здесь что-то происходит, и иногда разум