Борт № 1 - Сергей Соболев

— Была?

Женщина замешкалась с ответом.

— Тебе задали вопрос! — подал голос стоящий чуть сбоку «особист». — Отвечай быстро!

— Почему вы сказали про мужа в прошедшем времени? — спросил амир.

— Он погиб полтора года назад.

— Хм… — Карим почесал заросший жестким волосом подбородок. — Откуда он был родом, этот ваш Рафик?

— Оттуда же, откуда и его родители — из Ливана.

— Кем он был?

— Он был… он был хорошим человеком, — ответила после паузы женщина. — И хорошим врачом.

— Тебя о другом спрашивают, женщина, — вновь вмешался «особист». — Кем он был по вере и убеждениям? Правоверным? Христианином-друзом? Вот что интересует амира.

— Он из семьи суннитов. — Женщина поправила платок. — Извините, мне трудно говорить.

— Так он был из верующих? — проявил настойчивость Умар. — Говори правду!

— Рафик был светским человеком, — сказала женщина. — Но он чтил Всевышнего и Пророка Его, чтил Коран, как и его родители.

— А в мечеть он ходил? — строго спросил Умар.

— Иногда, — сказала женщина. — В нашем городке не было мечети, только молельный дом. Иногда он посещал мечеть в Вервье, это недалеко от нас. У Рафика было много работы в госпитале…

— Как вас зовут? — спросил амир.

— Лаура Мартенс.

— Вы врач?

— Я окончила медицинский факультет Свободного университета в Брюсселе. И три года проучилась в ординатуре, практикуясь в госпитале в Вервье.

— Я вас спрашиваю, вы — врач?

— У нас в Бельгии существует определенная градация в здравоохранении. Мне следовало проучиться — практиковаться — еще год, чтобы получить «агреже высшего образования» в моей области.

Заметив, как нахмурил брови старший, женщина добавила:

— Формально я доктор, имею соответствующую степень и разрешение работать по специальности на определенных местах и должностях. Просто мое медицинское образование еще не полностью завершено.

— Как вы сюда попали?

— В Ашур?

— Для начала, да. Хотелось бы знать, что вас привело в нашу страну.

— А потом расскажете, что вы делаете здесь, в этом ущелье, — подал реплику «особист».

— Я записалась в волонтеры. Подразумевалось, что меня и еще одну женщину, она медсестра, отвезут в лагерь беженцев Ярмук под Дамаском. Там остро не хватает медиков.

— Там остро не хватает всего, — сказал амир. — Режим не способен наладить помощь беженцам… Продолжайте, Лаура Мартенс.

— Неделю назад мы выехали из Бейрута…

В помещении послышался приглушенное восклицание — Малик потревожил раненую ногу, и у него невольно вырвался стон.

Лаура, прервав едва начатый ею рассказ, смотрела поочередно то на амира, то на сидящего на стуле мужчину с забинтованной ногой.

— Женщина утверждает, что надо сделать операцию, — негромко сказал Умар.

Амир вопросительно посмотрел на бельгийку, которую занесло каким-то ветром в их раздираемые кровавыми распрями края.

— Что, есть какая-то серьезная опасность? — спросил он. — Вы ведь, кажется, обработали рану и наложили повязку?

— Это было сделано наспех. — Лаура Мартенс говорила медленно, тщательно подбирая слова. — В полевых условиях, без соблюдения должных санитарных норм. Это первая помощь… У вас здесь имеется хирург?

— Нет у нас хирурга, — процедил Умар, умолчав о том, что несколько суток назад врача убили по его приказу. — Был фельдшер, но… Но и его нет.

— Больному нужна операция, — сказала женщина. — Это срочно.

— Не понял… а кто здесь больной? — подал голос Малик. — Это про кого ты, женщина, такое сказала?

— Вы ранены, — обернувшись к мужчине, устроившемуся за столом, проговорила Лаура. — Два осколка в подкожной ткани… их можно — и нужно! — извлечь. С третьим будет труднее… В любом случае раны нужно как следует обработать.

— Пустяк! — Малик бодрился, хотя лицо у него покрылось пятнами, а глаза как-то странно блестели. — Смажь мне эти царапины зеленкой или йодом! Сделай новую повязку. И на этом — все.

Женщина неожиданно строго посмотрела на старшего.

— С такими ранами не шутят, — сказала она. — Если не обработать как следует, если не извлечь осколки… хотя бы то, что можно извлечь… То может начаться сепсис. А это чревато очень плохими последствиями.

— Хм…

Амир, повидавший на этой войне многое, прекрасно понял, о чем идет речь. Иногда ранение кажется легким, а сама рана пустяковой. Но если вовремя не обработать пораженный участок, то может начаться сепсис, приводящий к тяжелым формам гниения и к развитию гангрены, если ранение в конечность.

— Значит, надо делать операцию? Вы уверены?

— Как можно скорее. И я об этом уже говорила вашим людям!

Женщина, подойдя к Малику, положила вдруг ему руку на лоб.

— Ну вот! — сказала она. — Даже градусник не нужен… Температура уже за тридцать восемь.

— Надо же, какая вы строгая. — Амир криво усмехнулся в бороду. — А сможете сами прооперировать?

— Я не хирург вообще-то…

— Но вас ведь чему-то там учили, в этих ваших университетах?

Женщина прерывисто вздохнула.

— Мне понадобится набор хирургических инструментов. У меня при себе есть лишь скальпель. Моего запаса бинтов и тампонов тоже не хватит.

Амир вопросительно посмотрел на своего помощника.

— Есть какие-то инструменты, — сказал тот. — Остались от прежнего доктора… Перевязочные материалы тоже найдутся.

— Нужно хорошенько прокипятить инструменты! Есть автоклав?

— Не знаю, что это такое, — признался Умар. — Но после хирурга остались металлические коробки.

— Запас медикаментов имеется?

— С этим туго… Я прикажу, принесут все наши аптечки, все, что имеем.

— У меня в сумке есть аптечка. Пусть и ее принесут.

Умар крикнул одному из двух часовых, чтобы тот принес сумку женщины.

— Понадобится свет. Я не могу оперировать в потемках, при свете керосиновой лампы.

— Запустим генератор. Повесим в нужном месте гирлянду с лампочками.

— Пусть отгородят вот это угол, — Лаура показала на стоящую в глубине пещеры кровать. — Достаточно будет закрепить пару простыней.

— Сделаем.

— Мне нужно умыться.

— Это без проблем. — Умар кивнул в сторону прохода, за которым находится пещера меньших размеров. — Там найдете источник… Я распоряжусь, чтобы принесли мыло и чистый кусок материи.

— И пусть побыстрее принесут мою сумку! Мне нужно надеть чистое платье, в этом оперировать я не могу по соображениям санитарии.

— Какая бойкая, — сказал Умар. — Раскомандовалась тут…

— Сделайте все, что она просит, — велел амир.

Двое телохранителей амира отправились в дом паломников за сумкой и инструментами. Командир отряда и «особист» отошли в сторону.

— Будешь лично наблюдать за ходом операции, — негромко произнес старший. — Если эта особа попытается причинить вред Малику…

— Я буду стеречь каждое ее движение, — заверил Умар. — И я убью ее прежде, чем она только подумает совершить что-нибудь плохое.

Вскоре Амир переместился в ближнюю пещеру — туда принесли еще один стол и пластиковые кресла.

Приготовления в центральной пещере шли полным ходом. Запустили в работу генератор, повесили гирлянду с лампочками, отгородили угол, поставили кипятить бак с водой. Из дома паломников привели одну из монахинь — ту, которая ухаживает за ранеными и больными. Она будет помогать прибившейся к отряду моджахедов медичке.

По ступеням — из монастырского храма — в пещеру спустился один из помощников амира, отвечающий в отряде за связь. В руке у него телефон «Турайя».

— Амир, вас просят выйти на связь.

Карим бросил на него удивленный взгляд.

— Что, заработал спутниковый телефон? Как тебе это удалось?

— По воле Всевышнего… Нам из Ярмуда звонят.

— Кто?

— На линии ваш достопочтенный родитель, амир.

Карим взял у помощника спутниковый телефон. Жестом велел тому отойти в сторону.

— Ассаламу алейкум, дорогой отец!

Из трубки донесся знакомый голос:

— Ва-алейкум ас-салом Карим! Рад тебя слышать, сын мой.

— Я тоже рад, отец.

— Несколько суток с тобой не было связи.

— Не работал спутниковый телефон.

— Мы ваши вызовы по рации принимали, а вы нас почему-то не слышали.

— Лоялисты на всех диапазонах забивали помехами радиоэфир.

— А сегодня?

— Сегодня глушат не так интенсивно, как в прошедшие дни.

— С чем это связано? Как думаешь?

— Думаю, связано с переговорами, в которые они пытаются с нами вступить.

— Что предлагают?

— Предлагают передать им заложников, а самим сложить оружие.

В трубке послышался сухой смех.

— Представляю, что ты им ответил, Карим.

— Мой ансар обозвал их собаками… А потом мы расстреляли двух заложников, а трупы скинули в ущелье.