Журнал «Вокруг Света» №05 за 1971 год - Вокруг Света

Но Мисима не стал рассказывать мне этой популярной истории. Все же он был писателем... Ровным, бесстрастным голосом он рассказывал о своих личных воззрениях, и дух Есимицу, похоже, витавший где-то за моей спиной, на этот раз не воплотился в знакомую историю...

— Только в войсках самообороны остался истинно японский дух, истинный дух «Бусидо»... — продолжает свою речь Мисима с балкона штаба восточного военного округа.

Позади Мисимы — окна кабинета начальника штаба округа. Генерал Кэнри Масита крепко привязан к креслу, к его горлу приставлен меч, и холодок отточенного клинка разбегается по телу дрожью. За каждым движением генерала настороженно следит юнец в фуражке, скопированной с эсэсовского головного убора. Фанатично горящие под лакированным козырьком глаза не сулят пощады, и потому генерал старается не шевелиться. Только что четверо таких же юнцов, одетых подобно солдатам старой императорской армии, в кровь искололи мечами шестерых офицеров — те пытались помочь генералу.

Генерал Масита растерян. Он оскорблен. Он мучительно переживает свое унижение. Ведь Юкио Мисима его друг! Да и физиономия этого юнца ему знакома. Наверное, видел в компании Мисимы. Генералу приходит на память банкет по случаю выхода в свет романа Мисимы о людях с извращенной психикой. Генерал назвал тогда писателя «японским Мопассаном», и газеты подхватили его высказывание.

Когда сегодня утром Масите сообщили из проходной о том, что пришел Мисима, он немедленно распорядился пропустить друга. Не смутило генерала и то, что Мисима явился в сопровождении четырех молодых людей, вооруженных мечами. Члены «Общества щита» обладали привилегией появляться в штабе при оружии. В свое время начальник Управления войск самообороны Ясухиро Накасонэ назвал «Общество» «частной армией, напоминающей труппу женского варьете «Такарадзука»; и эта издевка обидела генерала Маситу. Накасонэ, сам сделавший немало для возрождения японской армии, не должен был так говорить об «Обществе щита». Даже выступая перед иностранными журналистами. Конечно, молодые люди из этого «Общества» излишне экзальтированы, но есть в них черты, которые очень нравятся Масите, да и не только ему: вера в высокое предназначение Японии править миром и готовность умереть во имя этого. Генерал и сам в кругу друзей не раз высказывал мысль о необходимости воспитания такой веры у солдат войск самообороны.

Генералу Масите не нужно объяснять, откуда взялись у Мисимы эти ребята из «Общества щита»...

Невысокая тростниковая ограда окружает заводские постройки из гофрированного железа. На заводском дворе пустынно. Наглухо закрыты двери цехов. Ни облачка над крышами, ощетинившимися закопченными трубами. Ветер гонит обрывки газет, ветошь, кидает их о ребристый металл, тащит к подъездным путям и забывает там, между рельсами. Завод стоит уже тысячу дней. Утро. У ворот сменяется пикет забастовщиков. Вновь прибывшие усаживаются под плакатом с надписью: «Рабочие! Добьемся уничтожения системы рабского труда на «Ниппон рору»!»

Около полудня тишину безлюдной узкой улочки перед заводом нарушает рев моторов. Сначала появляется автобус. Он медленно пробирается мимо деревянных домишек, стараясь не задеть стен своими желто-красными лакированными боками, и останавливается напротив пикета. Вслед за автобусом в улочку вползает черный «ниссан» — шикарная машина заводской администрации. Чуть дальше мелькает между домами и прячется за одним из них автомобиль полиции. Антенна рации покачалась над низкой крышей и замерла. Пикетчики встают. Берут друг друга под руки и загораживают вход на завод.

Дверцы автобуса распахиваются одновременно. С гиканьем, с воем оттуда высыпают люди в комбинезонах и касках и, размахивая палками, велосипедными цепями, железными прутьями, кидаются на пикетчиков. Забастовщики сдвигаются теснее, крепче сцепляют руки. Вот кровь окрасила лоб одного, фиолетовым пятном покрылась щека другого... Но с места забастовщики не сходят. Не отвечают они и на удары: стоит только хоть пальцем коснуться кого-нибудь из бандитов, как заработает рация в машине за домом и на завод примчится отряд полиции, чтобы арестовать забастовочный комитет и саГмих пикетчиков за нарушение «общественного спокойствия». Типичная провокация не первая за тысячу дней забастовки. Как всегда, хозяева завода заплатили немалые деньги фашистскому обществу «Бамбуковый колодец», а может, в этот раз и какому-нибудь другому обществу, члены которого специализируются на срыве забастовок. Уже двести рабочих ранены ими на «Ниппон рору», но драки, которой ждет полиция, пока не произошло.

Обычно молодчики из общества «Бамбуковый колодец» или те же экзальтированные юнцы Мисимы вербуются прежде всего из «футэн» — «тронутых», японской разновидности «хиппи». «Футэн», впрочем, в японском языке вовсе не означает «сумасшедший». Нет, «тронутые» — в смысле «тронувшиеся с места», «ушедшие из дому». Немало их в сегодняшней Японии, разуверившихся в людях и тех идеалах, что предлагает им окружающее общество. Они-то первыми и попадаются на приманку «патриотической» милитаристской демагогии, славящей «подвиги во славу предков, традиций, императора». Избить забастовщиков, разогнать студенческую демонстрацию или митинг — это тоже подвиг, ибо и рабочие и студенты — «красные», покушающиеся на традиции и предающие дух предков. Ну, а куда они попадут — в «Общество щита», или в один из его фашистских дубликатов, или даже в войска самообороны, — дело случая.

Мне вспоминается одно скандальное происшествие, о котором много писала японская печать. На токийском вокзале Уэно полиция задержала подозрительного типа, который постоянно околачивался среди бездомных бродяг, ночующих в залах ожидания. Этот небритый тип в старых мятых брюках и грязном джемпере оказался фельдфебелем-вербовщиком, который специально одевался «попроще» и ежедневно «по-дружески» уговаривал тех же «футэн» вступать в войска самообороны. Его «улов» за семь месяцев превысил 1000 человек. Корреспондент агентства Кёдо Цусин спросил фельдфебеля: «Могут ли стать бродяги хорошими солдатами?» Ответ был лаконичен: «Мы обучаем солдат в течение целого года, после чего все они становятся одинаковыми».

...В кабинет начальника штаба округа Мисима не вошел, а ворвался. В мгновение ока генерал Кэнри Масита оказался связанным. Шестеро офицеров, обливаясь кровью, бежали прочь. И генерал приказал собрать солдат — этого потребовал Мисима. Генерал слышит его срывающийся голос:

— Мы видим, что послевоенная Япония потеряла голову от экономического расцвета. Она забыла о своем величии. Она утратила национальный дух. Япония движется к пропасти. Мы скрежещем зубами, глядя, как политики лицемерят, как обманывают нас и не желают смыть позор поражения...

Среди репортеров — движение. Один из них торопливо заносит в записную книжку для будущего репортажа: «Демагогия. Игра на национальных чувствах. Методы нацизма».

...«Мой друг Гитлер» — так называлась пьеса, которую написал Юкио Мисима. Чтобы поставить ее, он даже создал театр «Романгэкидзё». Премьера собрала немало зрителей. И по тому, как они раскланивались в фойе, сомневаться не приходилось: пришли люди, давно н хорошо знающие друг друга. Так это и было. Члены «Общества бывших военнослужащих» отвешивали поклоны коллегам из «Общества бывших морских офицеров». А те, в свою очередь, приветствовали членов «Национальной лиги защиты прав бывших солдат» и «Лиги друзей родины». На церемонных стариков почтительно поглядывали те, кто помоложе, — из «Всеяпонского совета патриотических организаций» и других ультраправых объединений. Их в Японии хватает, в одном лишь Токио около трехсот.

Мальчики в эсэсовских фуражках вносили в фойе цветы. Они устанавливали корзины у стены, на которой размашистой кистью был выведен все тот же иероглиф: «тамасий» — «дух». Под иероглифом висел портрет Гитлера, а над ним свастика.

На корзинах с цветами белели прямоугольники визитных карточек — от концерна «Мицубиси», от «Мицуи», от «Сумитомо». Тех самых концернов, что тридцать лет назад вложили в руки нынешних членов милитаристских лиг и обществ оружие, дабы покорить Азию. «Мицубиси», «Мицуи», «Сумитомо» снова производят оружие, и концернам опять нужны солдаты, готовые это оружие применить. Потому концерны и не поскупились на знаки внимания: цветами было заставлено не только фойе, но и сцена, и проходы между рядами кресел...

— Конституция ставит войска самообороны вне закона. И с этим нельзя смириться... Конституция ваш враг, — кричит Мисима собранным на плацу солдатам, — и нет более почетного долга, чем изменить конституцию, чтобы она не мешала создать мощную армию, достойную великой Японии!..

Грузовик, к бортам которого прикреплены японский и американский„флаги и лозунги: «Долой мирную статью конституции!», «Да здравствует Америка!», остановился в самом людном месте Токио — у Центрального вокзала. Из динамиков, установленных на грузовике, сначала гремели марши времен второй мировой войны, а затем у микрофона появился Акао Бин — главарь «Патриотической партии великой Японии». На руках членов этой партии кровь лидера японских социалистов Инэдзиро Аса-нумы. «Патриоты великой Японии» зарезали руководителя профсоюза докеров в порту Нагоя. Они стреляли и в девушку-активистку, призывавшую голосовать на выборах за коммунистов.