Княгиня Ольга - Александр Антонов

Григорий помнил, что в первый раз он пришел в княжеские палаты без помех. Но причины того сразу не понял, подумал, что телохранители не обратили на него внимания. Но нет, он вспомнил, что шел с высоко поднятым крестом, и сей крест обжигал лица язычников, и они распахивали двери, дабы избавиться от наваждения. Выходило, что в кресте, а может быть, в нем самом была сила и она влияла на тех, кто встречался на пути. Да было же подобное и в ту ночь, когда язычники попытались учинить разбой над христианами.

Все сие осмыслив, Григорий пришел к одному: на него нисходит Божья благодать и его поступками движет Божье Провидение. И, уповая на поддержку Всевышнего, Григорий ступил на теремной двор. На сей раз здесь было малолюдно, лишь в глубине двора стояла кучка воинов. Да у дверей гридницы толпились вельможи и простые горожане. Григорий подошел к ним, они расступились, и кой‑кто поклонился ему. И он поклонился им, и руку поднял, дабы осенить крестным знамением, но сдержался, потому как перед ним возникли отроки с обнаженными мечами. Они переглянулись и распахнули двери, открыли священнику путь. Григорий вошел в залу в тот миг, когда Ольга спрашивала у старейшин, кого назначить посадником в Искоростень, кого старостами, судьями и приставами при них, тиунами по селениям и малым городам Древлянской зем ли. В гриднице зашумели, каждому хотелось послать туда своего человека — сродника, близкого, — потому как знали, что та земля богата, и каждому хотелось быть поближе к тем богатствам… Каждый пытался перекричать другого, дабы услышали только его, только имя, кое назвал он.

Григорию стало не по себе, он понял, что судьба Древлянской земли решена, что всем древлянам отныне быть в рабской зависимости от киевских вельмож, что свободолюбивый лесной народ потеряет свое имя, а земля его будет отдана на разграбление. И Григорий подошел к помосту, где в великокняжеском кресле сидела княгиня Ольга, и громко, отчетливо сказал ей:

— Великая княгиня, остановись от неверных шагов, не ступай Через пропасть, не наказывай своих невинных детей рабством и смертью, дабы не отвернулись от тебя народы всей Руси за безрассудные действа!

Ольга встала, шагнула вперед и гневно крикнула:

— Как смел ты, жалкий раб, прийти на совет достойных?! Уведите его! В подвале ему место!

Пока гридни спешили к нему, он успел сказать:

— Княгиня Ольга, запомни, что изрек Господь: «Неправедный пусть делает неправду, нечистый пусть еще сквернится. Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его!»

Когда же гридни подбежали к Григорию, он поднял пред ними крест. И те застыли, расступились, и Григорий, не опуская креста, покинул гридницу. А Ольга еще долго, словно изваяние, с занесенной для удара рукой, стояла на краю помоста и с гневом смотрела Григорию вслед. Потом она медленно опустилась в кресло и обвела взглядом залу, ожидая осуждения действий священника Григория, но не дождалась. И скорый на слово воевода Свенельд поспешил вмешаться, сказал княгине Ольге:

— Великая княгиня, пусть старейшины подумают над сказанным тобой. А мы пока поспешим в Древлянскую землю, исполним месть за павших и покорим недостойный народ.

Эти слова Свенельда возымели свое действие. Совет градских старцев, мудрых и многоопытных, согласился с воеводой. И воевода Василий Косарь выразил общее мнение:

— Иди, матушка княгиня, в Древлянскую землю с праведным судом. Там же все сложится, как ты мыслишь.

Но слова священника Григория укололи княгиню в самое сердце. Она не почувствовала удовлетворения от решения совета. Сама жаждущая мести и сама желавшая возглавить поход, Ольга вдруг ощутила в груди пустоту и полное безразличие к происходящему в покое. Еще не ведая почему, она пришла в смятение и подумала, что будет лучше, ежели поход состоится без нее. И не мешкая, дабы не изменить свое решение, она подозвала воеводу Асмуда и сказала ему:

— Приведи ко мне Святослава. Одень же его величаво!

Асмуд, как всегда, лишь кивнул головой и ушел через внутреннюю дверь в палаты. А в гриднице воцарилась тишина, все с беспокойством смотрели на княгиню, потому как поняли, что в ее настроении после дерзких слов Григория случились перемены. И длилась тишина до той поры, пока в зал не вернулся воевода Асмуд, держа перед собой за плечи четырехлетнего князя Святослава.

Княгиня Ольга взяла сына за руку и подвела его к краю помоста.

— Вот се князь Святослав, сын великого князя Игоря. Отныне я токмо мать великого князя всея Руси Святослава и мне стоять при нем. Он же поведет дружину на древлян. Каким бы вам ни показалось мое решение, я не изменю его!

Это короткое заявление княгини Ольги оказалось для всех полной неожиданностью. И потому прозвучало словно гром среди ясного неба. В гриднице все возмутилось, словно шальной ветер загулял перед грозой. Одни вспомнили, что так уже было при князе Олеге, который стоял правителем при великом князе Игоре, но сам стал великим князем. Другие отрицали такое правление, зная, что пока Ольга есть великая княгиня, власти у нее не отнимешь. А у правительницы? Кто мог поручиться, что все останется по-прежнему и не станет ли при малолетнем князе правителем воевода Свенельд. Страсти бушевали все сильнее. Однако у главных членов совета, градских старцев, решение Ольги не вызвало больших сомнений. Сей час настал, считали мудрейшие, и князю Святославу должно занять великокняжеский трон. И градские старцы, хотя и были голоса их слабыми, одолели разноголосицу споров, и все тот же мудрый воевода Василий Косарь сказал от имени старцев:

— Слава мудрой княгине Ольге! Да будет так отныне и до конца века!

Так, без особых торжеств, но по закону державы, во главе молодой, но уже великой Руси встал малолетний князь с чисто славянским именем Святослав.

Позже, когда пришел час выступать в поход и великого князя Святослава уже готовы были посадить в седло на боевого коня, материнские чувства Ольги взяли верх над ее холодным разумом. Ольга представила себе, как ее малолетний сын окажется один среди суровых воинов и при нем встанет коварный воевода Свенельд, сердце ее зашлось от страха и жалости. И сказала княгиня Ольга воеводе Асмуду:

— Ты, кормилец и воспитатель князя, мною любим и сын мой за тобой как за каменной стеной. Но без родительского глаза в сей опасный поход я не отпускаю сына. Иду с ним! Вот и весь мой сказ.

Однако и на сей раз поход на древлян сорвался. В самый последний час, как поднять дружину в седло, в Киев прискакали три усталых всадника. Один из них был пожилой воевода Федор Волк, два других — его сыновья. Еще князь Игорь оставил воеводу Волка посадником в земле Муромы. Теперь же народ мурома не хотел больше быть под рукой киевских князей и взялся добыть себе свободу и независимость. С тем и выгнал посадника и власть имущих при нем из своей земли.

Княгиня Ольга выслушала воеводу Федора Волка и разгневалась:

— Еще одним воли захотелось! Да попадут под ярмо булгар или хазар, тогда вновь будут молить Русь, дабы взяла под свое крыло.

Вспомнила княгиня, что стоило ее дяде князю Олегу собрать все малые народы в единую семью, и не могла допустить, чтобы следом за древлянами откололся от Руси народ мурома, а там земли вятичей или еще кого‑либо, кто входил в великую семью славянских народов. Знала Ольга, что затевают борьбу за мнимую свободу не простые люди, а вельможи, власть имущие, и погрозила примерно наказать муромских смутьянов. Она же повелела Свенельду:

— Иди с воеводою Волком в Муром, накажи справедливо всех, кто поднялся бунтовать, утверди там воеводу Федора и оставь при нем тысячу воинов

— Исполню, матушка княгиня, как велено, — ответил Свенельд.

— Отправляйся в путь сей же час, а мы будем ждать тебя.

И подготовленная для похода на древлян рать разделилась на две дружины, большую и малую. И во главе первой воевода Свенельд ушел на север усмирять бунт народа мурома.

Глава девятая

ГОРЕ И ГНЕВ

Три дня и три ночи в Искоростени и по всей древлянской невеликой вотчине князя Мала никто не знал покоя, но все от мала до велика были ввергнуты в горе и слезы. Три дня близ рощи сотни древлян и древлянок копали могилы, чтобы предать земле пять тысяч воинов, пять тысяч мужей, отцов, братьев. Пять тысяч миролюбивых жителей лесов, сложивших головы под коварными ударами мечей катов. Так древляне прозвали Ольгину рать, когда вскоре же после тризны увидели своих поверженных ратников.

Вместе с горожанами и селянами копал могилы и князь Мал. И плакал вместе с ними. Да было отчего, потому как потерял всю дружину, а с нею двух сыновей, еще брата, трех племянников, двух зятьев и многих иных сродников.

Ведь каждый десятый в Искоростени был в родстве с княжеским домом.