Привет, любимая (СИ) - Квашнина Елена Дмитриевна

      - Аль... теть Нин... да бросьте вы все это...

      Грех было не использовать еще горячую печку. Воды нагрели - океан, и с трудом усадили Мишку в корыто.

      Тетка то и дело подбегала к сеням и тоненьким голоском спрашивала:

      - Мишенька! Может, тебе кваску холодненького?

      - Угу, - отзывался Рыжий.

      Я тащила ему банку с квасом. А через пять минут тетку посещала новая привлекательная идея. Она опять оказывалась возле сеней:

      - Мишенька! А, может, тебе молочка с пряничком?

      - Можно и молочка, - слышалось из-за двери.

      И я неслась к нему уже с крынкой. В определённый момент у меня возникло сомнение в разумности теткиных действий:

      - Теть Нин! У него понос не начнется?

      - А я и не знаю, - охнула от испуга тетка.

      Наконец, чисто вымытый Мишка сидел за столом, заставленным тарелками, судками и кастрюльками. Из чемодана были извлечены старые джинсы, линялая зеленая футболка. И то, и другое трещало на нем, угрожая расползтись по швам. Впрочем, Рыжий, на мой взгляд, не испытывал от тесных вещичек никаких неудобств. Он ел, и ел, и ел. А мы с тетей Ниной сидели напротив и смотрели, как он это делает. И куда в него столько влезало? По-моему, до армии он ел в три раза меньше... Тетка с удовольствием подвигала к нему все новые тарелки. Сама, между делом, расспрашивала. Рыжий веселился вовсю, запудривая мозги внимательным слушателям. Ох, уж эти его беспечность, самоуверенность. Зато как преподносил теперь свои промахи! История о том, как он принял собаку в кустах за одного из непопулярных в части офицеров, долго вызывала приступы смеха.

      Наше веселье было неожиданно прервано.

      - Здравствуйте. Что это у вас полотенце на полу валяется?

      На пороге стояли Олег и Светка.

      - Где? - вскинулась тетя Нина.

      - На терраске, - пояснила Светка и протянула ей полотенце, которым я вытирала волосы. - И стекло там битое.

      Олег же переводил взгляд с меня на Рыжего, а с Рыжего на стул у окна. На спинке этого стула висела Мишкина военная форма.

      - Здорово, Миха! - он пожал вскочившему из-за стола Рыжему руку. - Когда вернулся? Сегодня?

      Мишка кивнул, так как рот его еще был битком набит едой.

      - И прямо сюда?

      Мишка опять кивнул и потащил Олега к столу, по дороге делая судорожные глотательные движения. Они оживленно о чем-то забасили. Мне очень хотелось послушать их разговор. Но с одной стороны тетка злобно шипела, дескать, мне нельзя доверять вещи - надо же швырнуть на пол такое полотенце! А с другой стороны с вопросами приставала Светка:

      - Аль, почему это он сразу к тебе?

      - Да куда же ему еще? - тут же встряла тетя Нина, с неподдельным изумлением округляя глаза.

      - Действительно, - насмешливо улыбнулась я Светику, - Куда ему еще, если не к жене?

      - Тебе самой не надоели твои дурацкие шуточки? - хмыкнула Светка и пошла к столу.

      Тетка побежала ставить чайник, а я присоединилась к ребятам. Разговор, естественно, шел об армии: что, где, когда, как и почем?

      Светка сидела, подперев щеку рукой, слушала в оба уха и заворожено смотрела Мишке в глаза. Омерзительное чувство шевельнулось у меня в душе в тот момент. Следом невольно подумалось, что для полноты картины Светику не хватает приоткрыть рот. Точно в воду глядела. Не прошло и трех минут, как Светкин рот слегка приоткрылся.

      Вернулась тетка с чайником. И с бутылкой. Она, наверняка, приберегала эту водку к Мишкиному возвращению. Но сразу на стол поставить не решилась, не без оснований опасаясь моей реакции. А теперь, вроде бы, сам бог велел.

      Бутылку эту ребята распивали не торопясь, со вкусом. Из Рыжего пулемётной очередью сыпались анекдоты и шутки. Он всегда был записным шутником и зубоскалом. И тетя Нина, и ребята хохотали даже тогда, когда он ничего не говорил, а лишь удивленно приподнимал правую бровь. Где только научился? Я пыталась поддерживать разговор, пыталась участвовать в общем веселье, но каких усилий это стоило! Внутри все дрожало от ничем необъяснимой тревоги. В результате, волнение доконало меня: глаза стали слипаться, голова потихоньку, но неудержимо клонилась к столу. Рыжий первым заметил это и слегка нахмурился, но деликатно промолчал. А через некоторое время и до Олега дошло, что хозяева устали. Только Светка ничего не видела и не слышала, кроме Мишки. Будто впервые встретила.

      - Дорогие гости, а не надоели ли вам хозяева? - заявил Олег, вставая из-за стола, - Пойдем-ка, сеструха, домой. Успеем еще наговориться. Давай, Миха, собирайся.

      Рыжий удивленно глянул на него, потом на меня, но опять никак не проявил своих чувств. Ну! Будет мне теперь на орехи!

      - Пойдемте, ребята. И впрямь, спать пора. С удовольствием вас провожу, особенно Светика.

      Он шагнул в коридор и снял с вешалки теткину телогрейку. Зачем, спрашивается? Она ему разве что на нос налезет.

      - А форма? - Светка показала на стул.

      - А что ей сделается? - не поняла тетя Нина. - Пусть тут пока повисит.

      Рыжий вернулся в комнату, взял со стола сигареты и спички, заговорщически подмигнул тетке и вышел вслед за ребятами.

      - Ну, чего расселась, шалава? - ругнулась на меня тетя Нина. - Убираться-то кто будет?

      Мишки не было очень долго. Мы успели все убрать, нагреть воды и помыть посуду. Часы показывали половину второго ночи, а его все еще где-то черти носили. Тогда я решила ложиться спать и больше этого нахала не караулить. Пусть Рыжий хоть всю ночь напролёт Светку провожает, галантность демонстрирует.

      - Дождись мужика-то! - укоризненно качала головой тетка.

      Но я уже просто спала на ходу, как лошадь. Взяла Мишкин чемодан и отволокла к себе в комнату. Разобрала постель. Надела ночную рубашку и заглянула в зеркало. Однако ничего, кроме злой, сонной физиономии, не увидела. Может, и к лучшему, что его еще нет? По крайней мере, сегодня объясняться не придется.

      - Ты абсолютно уверена, что хочешь спать?

      Вопрос этот прозвучал столь неожиданно, что произвел эффект разорвавшейся за моей спиной бомбы. Черт! Надо было мне дверь захлопнуть. А еще лучше, закрыть на задвижку. Пришлось повернуться к двери и продрать глаза.

      Мишка стоял на пороге, прислонившись к дверному косяку, и насмешливо меня разглядывал. И голос был насмешливым, что совершенно противоречило чему-то, таившемуся в глубине его глаз. Непонятно, сплю я уже или действительно у него во взгляде нечто недоброе?