Зов пахарей - Хачик Даштенц

Андраник посадил аширетского правителя на дырявый камень, схватил его за длинные волосы; в эту минуту в Теснину спрыгнул – словно с неба спустился – Геворг Чауш и побежал к ним с криком:

– Погоди, я что-то спрошу у него, не бей пока! Андраник по-курдски говорил плохо.

– Геворг, что скажу – переведи ему, – сказал Андраник. – Бшаре Халил ты будешь?

– Да, – ответил Халил.

– Серобу-паше голову ты отрубил? Халил молчал.

– Ты разорил село Спахан? Ты перебил крестьян в этом селе и предал их огню в доме Макара?

Тот по-прежнему не отвечал, молча глядел в землю.

– Ты собирался с войском султана напасть на курдов дома Шеко?

– Хватит, хватит! Пришло мое время, вижу. Прошу только, не осквернять мой труп.

– Ты мертвому Роднику Серобу снес голову, а я тебе живому снесу… Геворг, сними с него башлык! – крикнул Андраник.

Геворг снял с Халила башлык. И так как Макар запаздывал, Андраник сам опустил клинок…

Марникский Похэ побежал чтобы подхватить откатившуюся голову, но я опередил – принес, отдал ее Андранику. Потом я поискал и нашел палку Андраника. Подаю палку ему, а он мне:

– Этот Хачасар вылечил меня, сын мой. Отпустила меня боль, не нужны мне более ни палка, ни горячий песок. Единственное, что мне сейчас нужно, – это мешок.

В это время в кустах что-то зашуршало. Мы тут же направили туда наши ружья.

– Не стреляйте, паши, я свой. – Из кустов вышел крестьянин – лицо перекошено от страха, в руках мешок. Пришел бедняга в лес набрать ягод боярышника и наткнулся на эту сцену.

На Хачасарe, повыше того места, где мы были, стояли палатки кочевников. Весть о случившемся уже дошла до них.

– Вставайте, джан-фидаи Халила-агу прикончили! – Люди бежали с горы на гору и скликали народ.

– Геворг, а паренек-то, видать, смелый, – про меня, значит. – Ежели б не он, голова Халила-аги скатилась бы в ущелье, ищи ее свищи. – Потом повернулся к растерявшемуся крестьянину и говорит: – Неси свои ягоды в чем хочешь. Считай, что я у тебя одолжил мешок.

Из Теснины вышел Гале с седлом Халила в руках – богатое седло, покрыто дорогим ковром. Какая-то лохматая собака шла рядом с ним, обнюхивая землю, и вдруг метнулась в ущелье. Чья была собака, так и не узнали.

– Геворг, а ведь ты у него что-то хотел спросить, – вспомнил Андраник.

– Что ж теперь у мертвого-то спрашивать. Я закинул мешок за спину, и мы пустились в путь, держа направление на Сасун.

Конь айсорского старейшины Быстрым шагом прошли мы горы Аваторика и повернули к селу Коп.

– Вон там живет Дуканэ Зефран, староста Шеника, – сказал Спаханац Макар, показывая рукой на дальние постройки – летние дачи, рассыпанные на склонах горы Куртик. – Там проходила битва «Семи Ложек», – продолжал старик.

В 1892 году между хошканскими вооруженными курдами и армянами произошла стычка. Побоище длилось несколько недель, а разгорелся весь сыр-бор из-за семи украденных ложек. В конце концов шеникцам удалось прогнать из своих гор хошканских курдов и отобрать у них украденные ложки.

Дядюшка Макар сказал, что сам он участвовал в этом сражении, дрался на стороне шеникцев и на спине у него до сих пор еще видны два рубца – память о тех горячих денечках.

– С того дня я не расставался с ружьем, – добавил старик.

Коп был одним из семи сел округа Арджнац и принадлежал Халилу-аге.

Староста этого села вместе со старостой Дхол-Таха, находившимся у него в гостях, сидели возле очага и курили трубки. О случившемся они еще ничего не знали.

После обычных приветствий Андраник обратился к копскому старосте:

– Что нового на свете, отец?

– Мы-то в доме сидим, а вы с улицы, новости с вами должны быть, – сказал староста. – Говорят, из Муша войско идет, чтобы расправиться с домом Шеко.

– Мы тоже слышали, но так ли это?

– Наш хозяин сейчас в Муше. Он получил три тыщи человек войска, да шестьсот всадников, да пушку, чтобы идти против Шеко. А вы зачем сюда пожаловали? Коп ведь Халила село.

– Ваш Халил сам нас пригласил сюда.

– Для чего это?

– На свидание.

– Наш Халил-ага? – вытаращил глаза староста Копа.

– Именно так.

– Наш Халил-ага получил из Полиса приказ снести тебе голову. После смерти Сероба с тобой расправиться не так уж и трудно. О свидании не может быть речи, неправда это. – Староста замолчал, нахмурился, постукивает ногой по ножке стула.

– Желаешь видеть своего хозяина? – спрашивает Андраник.

– Хозяина? Как это?

– Если желаешь, можешь увидеть.

Староста Копа, смущенный невозмутимым выражением лица Андраника, растерянно переводил глаза с одного на другого.

– А что, староста, может, Халил-ага в Копе? – спросил староста Дхол-Таха.

– Да что ты! Ежели бы ага был в Копе, все село бы знало об этом.

– А ведь он здесь, – сказал Геворг Чауш и, взяв у меня мешок, вытряхнул его содержимое на землю. – Вот ваш хозяин!

Староста Дхол-Таха скосил глаза и увидел голову Халила с вывалившимся языком. Староста Копа вытянулся, чтобы еще раз убедиться, что перед ним голова его хозяина. Вдруг он ударил себя трубкой по голове и вскричал!

– Лучше б ты… наелся!

Я подхватил свою ношу, и мы покинули дом старосты. Мы отошли на порядочное расстояние и вдруг видим – какой-то курд бежит с горы, оглашая окрестности криками:

– Радуйтесь, люди! Радуйтесь, армяне и курды Шеко! Фидаи убили Халила-агу. В брнашенской теснине перестрелка была! Дым в небо ударил! Порохом до сих пор пахнет!

– Ты сам своими глазами видел, что убили? – К нему бежал другой курд со стороны Семи Ложек.

– Видел, видел! Сам видел, как собака слизывала с земли кровь Халила! Черное горе опустилось на дом Халила и его жену.

– Ежели жена Халила в горе, пускай выходит замуж за меня! Уж я ее утешу, – отозвался второй курд и по сочной луговой траве Мркемузана побежал к Шенику сообщить дальше радостную весть.

Вскоре сотни курдов из рода Шеко с радостными воплями вышли встречать нас. Все в ярких красочных одеждах, повязавшись цветными платками поверх шерстяных черно-белых колозов*, некоторые вооружены, но больше – без оружия.

* Колоз – головной убор курдов.

Впереди на коне ехал старейшина рода Шеко в окружении своих приближенных. По его знаку все спешились и, приложив руки к груди, низко поклонились Геворгу Чаушу и Шапинанду.

– Хуашбе Андраник-паша! Хуашбе Геворг Чауш! – воскликнули они в один голос и, трижды повторив приветствие, выразили нам свою благодарность за то, что видят своего заклятого врага поверженным.

И слух такой разнесся, что на шее у Андраника висит талисман Бшаре Халила и теперь его ни одна пуля не возьмет. Рассказывали о подробностях, кто именно отсек голову балакскому разбойнику. Некоторые говорили, что сам Шапинанд сделал это, иные утверждали, что Геворг Чауш. «С первого же удара кинжал по самую рукоять вошел в него…» Многие уже выдавали себя за очевидцев свершившегося. Из уст в уста передавались имена Спаханаца Макара и Гале, невероятная храбрость приписывалась марникскому Похэ, который одним тумаком заставил неосторожного старосту заткнуться и повернуть обратно, а сам повел врагов на засаду гайдуков.

Какая-то, скажем прямо – малая, доля этого восхищения досталась и мне – люди удивленно смотрели на мое юношеское дерзкое лицо, выискивая на нем следы героизма. О, если б они знали, что голова Халила в это время находилась у меня в руках, в мешке из-под боярышника!

И вдруг вся толпа запела песню, сложенную в честь армян-фидаи. «О сасунское синее небо, увижу ли я тебя когда-нибудь еще, услышу ли я эту песню в своей жизни еще раз?»

Андраник, Геворг Чауш, дядюшка Макар, Гале и марникский Похэ с детской беспечностью смотрели на толпу, словно песня эта не о них была сложена. Они стояли в старой потрепанной одежде, до того изношенной, что местами сквозь лохмотья проглядывало тело. И трудно было поверить, что хвалебная песнь славит дела этих оборвышей.

После песни сквозь толпу к Андранику и Геворгу Чаушу продрался могучего вида старик, айсор по национальности. Борода у него была окладистая и длинная – такая большая, что он спрятал ее за пазуху. У этого старика всего-то и было на свете, что один сын и один конь. Коня он подарил Андранику, а сына – Геворгу Чаушу, сказав:

– Коня звать Аслан, имя сына Абдело. Оба сасунские, рождены в Харзане. В молитвеннике Рыжего попа написано, что первым настоятелем монастыря св. Ахберика был айсор Абдело. Мой род восходит от него. Трех вещей не может отдать айсор другому: коня, сына и оружие. Но вы – не другие, вы – наши, и я дарю вам своего сына и своего коня. Мой отец был убит в войне «Семи Ложек», сражаясь против хошнакских богатеев на стороне шекинцев. Сегодня у нас большой день, потому что уничтожен наш общий враг, заклятый враг, который шел на нас с султанским войском и всем своим аширетом. Примите мой стариковский подарок от имени всех потерявших родину айсоров и курдов дома Шеко, и пусть навеки нерушима будет дружба горцев – армян, курдов и айсоров.