Родная душа: Рассказы о собаках - Мария Семенова

Семья геолога состояла из жены, дочери-подростка, маленького сына и престарелой тёщи. Красивая, необычная собака сразу всем понравилась. Однако вступить с ней в контакт оказалось весьма непросто. Вожак демонстративно игнорировал всех членов семьи, кроме самого геолога. Даже жена, которая каждый день кормила собаку, чувствовала, что Вожак всего лишь терпит её ласки. Если дети пытались прикоснуться к нему, он сдержанно рычал или прятался на лоджии. Лоджия вообще стала основным местом его обитания. В конце концов туда вынесли коврик и миску. Всю зиму семья прожила в температурных условиях, близких к блокадным. Если дверь на лоджию пытались закрыть, Вожак начинал выть и царапать дверь. Выл он страшно, по-волчьи, и если оказывался запертым на лоджии, то уже минуты через три в дверь звонили испуганные соседи. В комнате же ему было жарко, так как всю свою предыдущую жизнь Вожак прожил на улице, приспособившись к суровой полярной зиме.

Когда геолог ходил с Вожаком гулять, все обращали внимание на странную мрачную пару, наматывающую круги по чахлому вымороженному парку. Случайные прохожие отшатывались, заглянув в прозрачные, почти белые глаза собаки, полные совершенно невыразимой тоски, бесконечной, как снежные поля её родной тундры.

— Слушай, мужик, что ты с псом-то делаешь?! — потрясённо спрашивали они.

— Спросил бы лучше, что он со мной делает, — безнадёжно ворчал геолог.

Весной он стал готовиться к очередному выезду в экспедицию. Летнее «поле» предстояло совершенно в ином, новом месте.

— Мы с ним не останемся! — категорически заявили жена с тёщей. — Он и так из нас всю душу вымотал!

Геолог заметался. Взять с собой — невозможно, отдать ТАКУЮ собаку некому, усыпить (как тайком советовала тёща) — не поднимается рука. Единственный выход — вернуть на родину. Но как?! Поезда не ходят, самолёты и вертолёты отпадают по множеству соображений. Остается только Северный морской путь.

За пару недель немногословный мужик успел рассказать душераздирающую историю Вожака множеству людей. Геологам, морякам и другим, совершенно посторонним. Те, кто помнит романтический настрой конца семидесятых, не слишком удивятся происшедшему чуду. Вожака отвезли в Архангельск и взяли на корабль, идущий под прикрытием первого ледокола в сезоне. Вёз его знакомый геолога — метеоролог, направляющийся на прошлогоднюю базу.

К Вожаку прилагалось подробное письмо с объяснениями, которое следовало передать хозяину-эвенку.

Всю долгую дорогу Вожак вёл себя весьма пристойно. Он повеселел и, казалось, понимал, что возвращается домой. Трагедия произошла, когда конвой проходил мимо устья Пясины (порт располагался в двадцати километрах восточнее). Вожак, жадно нюхавший воздух на нижней палубе, вдруг оттолкнулся всеми четырьмя лапами и бросился в ледяную воду. Пока разыскали метеоролога, пока бестолково соображали, как можно помочь, чёрная голова с прижатыми короткими ушами затерялась в волнах.

Прибыв на базу, метеоролог не находил себе места… В конце концов он решил всё-таки сходить к эвенку-хозяину, отдать ему письмо. Эвенк оказался дома, сразу о чём-то догадался, письмо читать не стал, попросил:

— Так расскажи!

Метеоролог рассказал, чуть не плача, виня себя за то, что не запер пса в каюте.

— Такую дорогу проделал! И всё напрасно! Если бы я подумал, был бы сейчас жив…

— Жив, однако, — сказал невозмутимый эвенк.

— Как жив?! Он же утонул!

— Плавать, однако, умеет. Вон, слышишь, грызут?

Метеоролог прислушался… и действительно услышал во дворе истошный собачий лай и визг.

— Без вожака нельзя, однако, — пояснил эвенк. — Я другого взял. Теперь вот тот прибежал, нового дерёт. Отдерёт, наверное. Если в городе не ослаб.

Метеоролог шумно вздохнул, вытер пот со лба. Эвенк тактично прикрыл узкие глаза.

Во дворе, возле сарая с нартами, Вожак дрался за место под холодным, но родным солнцем.

НАТАЛЬЯ КАРАСЁВА

МОЙ АЗИАТ

НЕ ОХОТНИК

Как известно, азиаты прекрасные охотники. На своей исторической родине, да и у нас в России, при вольном содержании или очень длительных прогулках разнообразят свое меню всевозможной добычей. А вот мой Джихангир с детства — «неправильный» азиат. Он не может обидеть маленькое живое существо, а уж съесть его — и подавно.

Однажды я вывезла Джоя за город, побегать на воле. Проходим через какую-то деревеньку, уже вечереет. Практически у околицы зовёт кур и цыплят старушка. Ну и как бывает у пожилых одиноких людей, заговорила она со мной. Пообщались. Ближе к концу разговора посетовала, что вот пропал цыплёнок, видно, или отбился далеко, или съел его кто. А я с раннего возраста занималась с Джоем на поиск потерянных вещей. Искал, находил. Решила попробовать ради интереса. С разрешения старушки дали Джою обнюхать другого цыплёнка. И послали его без поводка в заданном направлении искать. Морда у него — самая озадаченная. ТАКОГО он ещё не искал!.. Ну в общем, бабушка тоже особо ни на что не надеялась, скучно ей было одной-то. А тут какое-никакое, а развлечение. Хотя, как она потом призналась, была уверена: даже если собака и найдёт потерянное, тут же и съест.

Отклонился Джой от заданного курса, ну, думаю, дурака валяет, ничего не нашёл, старание изображает. Да только смотрим — идёт Джойка назад… и осторожненько так несёт что-то в пасти. И мне к рукам подносит. Открывает пасть — цыплёнок. Тот самый, потерянный. Перепуганный, обслюнявленный, но живой и совершенно здоровый. Ни перышка не помял.

ОХРАННИК

Ночь. Лето. Измайловский лесопарк. Не спеша идём по дороге. Джою около года. Мне-то видно, что ещё щенок совсем, но народ уже шарахается от него всерьёз… И вот подваливают ко мне двое молодых и категорически нетрезвых мужчин. Как водится, с пожеланиями, чтобы пошла я с ними, такими замечательными. И так, и эдак я им объясняю, что нам в разные стороны, — не понимают. А Джой где-то в кустах закопался. Не видно его. Ну, у них терпение лопнуло, голос повысили, рукам волю дать попробовали… Тут кусты раздвигаются, не спеша выходит мой годовалый щеночек, вклинивается между нами и внимательно так на них смотрит. Даже без рыка. Просто стоит и в глаза им смотрит. По очереди. То одному, то другому.

В жизни не видела, чтобы люди так быстро трезвели.

Ещё некоторое время я пыталась избавиться от них трезвых, неистово извиняющихся.

Это был первый случай, когда Джой проявил свои охранные качества.

Да и сейчас он обходится практически одним взглядом или предупреждающим рыком. Желающих покуситься на кого-либо из нашей семьи или проникнуть на территорию, им охраняемую, пока не нашлось.