Все дело в папе. Работа с фигурой отца в психотерапии. Исследования, открытия, практики - Юлия Зотова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом, отцовская фигура становится основой переживания мужской гендерной идентичности через прямую идентификацию с отцом. Однако отцовское одобрение и непосредственный опыт взаимодействия с отцом важен как для мальчиков, так и для девочек с точки зрения осознания пола и формирования гендерных установок. В отсутствие отца или мужских фигур, функционально его замещающих, детям приходится достраивать мужскую партию в танце отношений, основываясь на материнских проекциях, собственных фантазиях и наблюдениях за чужим опытом, которые также могут быть искаженно интерпретированы.
«Я как мама», «я как папа» – начало гендерной идентичности.
Отталкиваясь от фигур отца и матери, ребенок обнаруживает себя, свои сходства и различия с ними, выстраивает собственный вектор самоотношения и самооценки, опираясь на опыт контакта с ними. Однако именно внешний взгляд отца побуждает нас смотреть на себя глазами наблюдателя и располагаться в системе координат относительно других людей, что является основой для зрелой идентичности.
Инициация/сепарация, индивидуация, социализация
Если задуматься, то первая сепарация, еще до начала нашей жизни, происходит именно от отца. Когда сперматозоиды покидают его тело, чтобы соединиться с яйцеклеткой матери и трансформироваться во что-то кардинально иное – зародыш, который при достаточной жизнеспособности проведет девять месяцев внутри матери, развиваясь и формируясь как младенец. Это ли не чудо сотворения нового мира, состоящего из материала матери и отца, но при этом имеющего собственный причудливый генетический код, неповторимый рисунок индивидуальности? Мать с отцом – демиурги, взывающие к небытию, утверждающие торжество жизни и созидающие из бренной материи одушевленное и одухотворенное существо. Космический процесс, не правда ли?
Не менее драматична физическая сепарация младенца из тела матери при рождении. Переход из утробы матери, со сверхусилием на грани жизни и смерти, в совершенно новую среду, с воздухом, светом, иной температурой и гравитацией, иным способом дыхания, питания, выведения продуктов жизнедеятельности и терморегуляции… Эту тоску по потерянному раю, такому тесному и ограниченному, но такому беззаботному и уютному, мы пронесем через свою жизнь в попытках обрести его в отношениях, контакте с природой – или в бегстве от вызовов жизни в изоляцию, зависимости, психические убежища и защиты.
В этом чуждом, опасном и неуютном внешнем мире есть кто-то, кто может встретить и поддержать в этом переходе. Его голос и присутствие младенец различает и реагирует на него еще в утробе матери, подобно тому как человек ощущает божественное присутствие в своей обыденной жизни. Это тот, кто встречает, приветствует и поднимает к небу в знак признания. Или тот, кто исчезает, покидает, отсутствует, и тогда жизнь становится тревожной и незащищенной настолько, насколько испытывает стресс мать ребенка.
При физическом рождении ребенку важно, что там его встречает и всегда готов подхватить такой же значимый и надежный взрослый, как мама. При выделении себя из симбиоза с матерью и повороте к внешнему миру ребенку важно, чтобы внешний мир встречал его добротой, защитой и поддержкой. Осознавая свою отдельность и все дальше осваивая реальность, мы рождаемся не только физически, но и психологически; затем рождаемся в социум, рождаемся как личность, как профессионал, как супруг и родитель, рождаемся духовно… Это все – инициационные процессы, переход к все более зрелой и сложной форме бытия.
Каждый процесс перехода на новый этап развития сопровождается кризисом: старые способы жизни не работают, новые только предстоит освоить. Каждый такой этап – отзвук самых первых наших сепарационных процессов. Мать отпускает в жизнь, отец встречает новое существо – плод акта своего творения, и приветствует его.
Присутствие доброжелательной внешней фигуры отца стимулирует и поддерживает акт сепарации как освоения нового способа бытия. Сложности с принятием отцовской фигуры сдерживают этот процесс, перегружая его тревогой ребенка и материнской тревогой. Если некому встретить снаружи ребенка, то как он сделает шаг в пустоту? Если мать не уверена во внешнем мире, сама в душе ребенок, переполненный сепарационной тревогой, как она отпустит ребенка от себя, как передаст его жизни? Кто возьмет часть ответственности за тяготы воспитания и позволит матери отпускать дитя все дальше и не беспокоиться, все ли с ним в порядке? Кто поддержит ее саму, оставаясь рядом и разделяя кризис опустевшего гнезда?
Но и ребенок, чувствуя тревогу матери, не торопится осваивать мир. Зачем ему уходить от хорошего, снова проходить через муки отделения, если мир опасен и там, снаружи, никто не встретит, не защитит? Можно занять пустующее место партнера рядом с ней, продолжать играть значимую роль в ее жизни, вести диалог длиною в жизнь со значимой фигурой. Внешний мир, как и неизвестный, холодный, жестокий или отсутствующий отец, пугает, опрокидывает в регрессивную, детскую позицию…
Присутствие доброжелательной внешней фигуры отца стимулирует и поддерживает акт сепарации как освоения нового способа бытия, а сложности с принятием отцовской фигуры сдерживают этот процесс. Если некому встретить снаружи ребенка, то как он сделает шаг в пустоту?
Ребенку нужна определенная энергия дерзновения, энергия импульса вовне, порожденная интересом и уверенностью в своем праве быть и двигаться вперед, развиваться. Именно эту энергию дерзновения поддерживают отцы – они даже играют с детьми по-другому, где-то на грани их детских возможностей. Ребенок, защищенный и поддержанный отцом, получает возможность испытать свою силу и обнаружить свои пределы – но это всегда выход за рамки психологической утробы, привычной зоны комфорта во что-то новое и интересное, отличное от материнской заботы и опеки.
Наше развитие имеет своей целью, с одной стороны, интеграцию в социум, способность быть его частью, с другой – реализацию своего потенциала в соответствии со своими индивидуальными особенностями, предпочтениями и талантами. То есть баланс между личным и социальным, включенность в общественно полезную, удовлетворительную, продуктивную жизнь.
Таким образом, роль отца как внешней, иной, равнозначной матери фигуры в поддержке становления личности, индивидуации, сепарации на пути к социализации и самореализации незаменима.
Трансцендентность/смыслообразующие мотивы, духовность
Отец и мать – не только фигуры, но и архетипы. Коллективное бессознательное наделяет их определенными свойствами и ожиданиями. Если от матери мы ждем безусловной любви, поддержки и заботы, то от отца – справедливости, защиты и порядка. Если идти за ассоциациями, то мама – это любовь, материя и земля (мать сыра земля в русских сказках), папа –
