В поисках наслаждения - Элизабет Эссекс

Как мог он, капитан Королевского военно-морского флота, оказаться втянутым в столь грязный бизнес, как контрабанда? Эта мысль перечеркивала все, что она знала о нем, о том честном и смелом мальчике, которого помнила, о том мужчине, который вел себя так благородно. Это вызывало у нее страх.

Что, если отец был прав? Что знала она на самом деле о капитане Марлоу? Он вскружил ей голову речами о домах и усадьбах, о личном благосостоянии и убедил горячностью сврих поцелуев. Он сказал ей то, что она хотела услышать. Глупая, глупая девчонка, промокшая и продрогшая до костей.

Рванув через кустарник, она окончательно промокла и теперь дрожала от холода. Крупные капли дождя пропитали насквозь ее полотняную кофточку и холодными змейками сползали вниз по спине, когда она вышла на окраину лужайки.

— Лиззи? Лиззи!

Голос Джейми заставил ее повернуться. Он двигался через сад со стороны дома легким бегом и смеялся, подставив лицо дождю.

— Что, спрашивается, ты делаешь на улице? Иди сейчас же в дом.

— Кажется, мокну под дождем.

Она сказала себе, что не рада ему, хотя ощутила сладкий трепет в животе при виде этой его улыбки. И заставила себя вернуться к холодному чувству беспокойства и неудовлетворенности, заползавшему ей под кожу.

— Кто был этот человек?

— Слуга.

Она не знала, чего ожидала, но точно не этого. Это как-то не соответствовало его характеру.

— Слуга? А что случилось с заявлением «слуги тоже люди»? Нет, как это ты говорил? «Слуги тоже люди и личности и существуют не только для того, чтобы удовлетворять чьи-то экстравагантные запросы».

— Я так говорил?

— Да. Не раз. И получал большое удовольствие, читая мне нотации.

Лиззи отвернулась, чтобы сформулировать следующий вопрос.

Но у него были иные планы.

— Есть другие вещи, которыми я бы сейчас с радостью занялся. Ты насквозь промокла. — Подойдя ближе, он смахнул с кончика ее носа каплю дождя и, сорвав с себя сюртук, накинул ей на плечи. — Послушай. Ничего хорошего не будет, если ты подхватишь лихорадку. А вместо нотаций я лучше доставлю тебе удовольствие.

Когда его большие умелые руки опустились ей на плечи, заставив замереть перед ним в неподвижности, она рефлекторно сжала лацканы, чтобы плотнее укутаться в сюртук. И почувствовала, как снова тает. Его сюртук хранил тепло его тела и запах мужчины, с примесью каких-то пряностей. Лавровишневой воды, как он сказал. Исходившее от его глаз тепло окружило ее уютом и покоем не хуже одеяла. Когда он смотрел на нее так, она могла весь день провести в плену его обаяния, забыв о его подозрительном поведении. Вся ее твердая решимость допросить его начинала таять, как ириска на солнце.

Оставшись в одной рубашке, теперь он мок и мерз под дождем. Дождь затекал ему за ворот и тонкими струйками стекал по спине. Ее взгляд упал на его рукава, где пропитанная водой тонкая ткань, став прозрачной, липла к коже. Сквозь нее четко вырисовывались контуры плеч и мускулатура рук, таких мужских и поразительно рельефных.

Она, похоже, ничего не могла с собой поделать. Не думая, протянула палец и провела по его бицепсу. Затем вниз по внутренней стороне. Контраст между прохладой белого рукава и пышущим теплом, исходившим от его кожи, действовал на нее странно возбуждающе, порождая в ней внутреннюю дрожь. Поддавшись ему, она позволила жару завладеть всем ее телом и прогнать все мысли. Закрыв глаза, Лиззи потерлась лицом о скользкий мокрый шелк его рубашки. Его мышцы под щекой были гладкие, твердые и теплые.

Из его горла вырвался звук, похожий на рычание. Его руки опрокинули ее лицо, и рот медленно приблизился к ее губам. Все это время он наблюдал за ней понимающими глазами, вызывая смутное желание отступить назад.

Но она всегда с готовностью принимала вызов. Ей нравились эти чувственные ощущения, предвосхищающие приливы бесстыдного удовольствия.

Все же в его поцелуе не было ни бесстыдства, ни заигрывания. Едва его рот опустился к ее губам, как она ощутила физическое господство его тела над своим. Его сильная рука твердо и непоколебимо легла ей на затылок. Тепло его ладони закрыло холод дождя, сочившегося сквозь ее волосы. Он схватил ее в охапку и прижал к груди и горячим губам. Целуя, тискал, истязая ее рот своей откровенной жадностью, заставляя раскрыться.

Запрокинув ее голову, он обездвижил ее, чтобы, не имея возможности двигаться, она открылась ему.

Ей оставалось лишь покориться и позволить волне ощущений утопить ее сомнения. Она сама превратилась в сплошное ощущение его рук, удерживающих ее в неподвижности, гладкости его кожи, слегка шершавой на щеках и подбородке и мягкой на губах, прижатых к ней в жадном поцелуе, и поразительно сладкого вкуса его рта, когда переплелись их языки.

Ее окатила волна жара и еще чего-то, что она определила как желание. По ее телу побежали мурашки, и соски стали невероятно чувствительными от соприкосновения с холодной мокрой тканью сорочки.

Звук звериного удовлетворения, вырвавшийся из ее груди, и ее ощущение своей покорности привели ее в чувство. Она не создана для покорности.

Лиззи сомкнула губы и отвернулась.

Он резко отпрянул.

— В чем дело?

Его голос прозвучал низко и хрипло.

Она закрыла глаза, не выдержав его острого взгляда, и покачала головой. Он прислонился к ее лбу своим, не давая отвернуться или собраться с мыслями.

— Лиззи. — Его теплое дыхание создавало волнующий контраст с холодом дождя. — Ты дрожишь. Господи, ты совсем замерзла. Идем.

Взяв ее за руку, он стремительно припустил по лужайке. Инерция увлекла Лиззи следом. Дождь и мокрая трава расплылись в размытое серое пятно. Они мчались к дому, как дети и, бездыханные, ввалились в переднюю, оставляя на полу лужи дождевой воды.

Но Джейми уже давно покончил с детством. Едва оказавшись за дверью, он захлопнул ее ногой и, прижав Лиззи спиной к полированной дубовой панели, схватил ее за локти и приник поцелуем к ее рту.

Поцелуй был жестким и требовательным. Заключив ее в объятия, он подавил ее господством своих рук и губ. От холодного дождя его кожа была влажной, а губы имели вкус весенней родниковой воды, прохладной и свежей. Желая узнать ее вкус, он слегка надавил пальцами ей на подбородок, заставив ее губы раскрыться. И скользнул внутрь языком, приведя в смятение ее чувства.

Теряя равновесие, Лиззи схватилась за него, чтобы не упасть, и прильнула к его теплу, которое, как пар, исходило от его тела.

— Бог мой, Лиззи. — Он провел языком вниз по ее шее до ямочки у ее основания, заставив Лиззи вздрогнуть. — Сначала извлечем тебя из этой мокрой одежды и потом осуществим наши брачные отношения. Без промедления.