Падшие (ЛП) - Харт Калли

— Да. Держу пари.

Он бросает тампон в мусорное ведро и скрещивает руки на груди. Сижу на каталке в отделении скорой помощи и вдруг понимаю, как неприятно, когда над тобой нависает суровый доктор. Но я никогда не бываю такой мрачной. По крайней мере, надеюсь, на это.

— Ты собираешься рассказать мне, где была, Слоан? — спрашивает Оливер.

Я съеживаюсь.

— Гавайи?

— Хорошо, прекрасно. Ты была на Гавайях.

Он снимает резиновые перчатки и бросает их в мусорное ведро. Поворачивается, чтобы уйти.

— Оливер, подожди. Что, черт возьми, с тобой происходит?

Он оборачивается, его кроссовки скрипят по линолеуму. Я ловлю себя на том, что отстраняюсь от него, когда вижу его сдвинутые брови и твердый подбородок.

— Помнишь парня, которого мы лечили от фотодерматита (прим. пер.: Фотодерматит — аллергия на солнце, солнечная крапивница, фотодерматоз) в прошлом году?

— Ребенок, у которого была аллергия на дневной свет?

— Да, он. Ты сейчас похожа на него. Ты не загорала на пляже на Гавайях, Слоан. Ты выглядишь так, словно не покидала Сиэтл последние десять лет.

— Ну, ты ошибаешься. Я уезжала из Сиэтла.

— Но не в отпуск, правда?

Я прикусываю губу. Не ожидала от Оливера допроса с пристрастием. Он мой друг, хороший друг, если быть честной, но никогда не думала, что он будет так беспокоиться о том, что я делаю в свободное время.

— Ну, и что, Ол? Это важно?

Он наклоняется, опираясь руками на колени и опускаясь так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

— Да, это важно, Слоан. Это важно, когда я получаю от тебя панический телефонный звонок, а потом узнаю, что тебя привезли в больницу на гр*баной машине скорой помощи. Это важно, когда вижу листовку с изображением парня, чертовски опасного парня, прикрепленную к доске объявлений в раздевалке, и узнаю его, Слоан. Узнаю в нем человека, с которым ты разговаривала в коридоре. Это важно, когда Монтерелло, парня, которого подстрелили и привезли в реанимацию, захочет убить парень, о котором нас предупреждали копы, тот самый парень, с которым ты разговаривала, а затем и убьет его в ту же ночь. Важно, когда ты неожиданно исчезаешь с работы, не сказав никому, куда едешь, когда ты не отвечаешь на звонки и письма и не позволяешь всем, кто заботится о тебе, знать, что ты в безопасности. И это особенно важно, когда ты потом лжешь мне.

Бл*дь. Монтерелло убили? И Оливер узнал Зета. Эта дурацкая листовка, которую принесли копы... Оливер не разглядел его как следует, когда он отвел нас в сторону, но я не учла возможность того, что фотография Зета может быть прикреплена к чертовой доске объявлений. Не учла, что Оливер увидит его позже, когда пройдет мимо меня и Зета в коридоре, и узнает его. Молчу. Я слишком занята, пытаясь придумать способ выбраться из этой ситуации, не компрометируя себя или Зета.

Оливер выпрямляется.

— Ты не собираешься отрицать, что знаешь этого парня? — спрашивает он.

— Нет. Я знаю его. И я знаю, что он не убивал Арчи Монтерелло.

— Как ты можешь быть уверена?

— Потому что он уехал из города сразу после того, как поговорил со мной. Я видела, как он уезжает.

— О, точно. Итак, ты видела, как он уезжает. И он не мог припарковаться где-нибудь, пойти съесть вкусный стейк на ужин, а потом вернуться и перерезать горло одному из наших пациентов?

— Кто-то перерезал ему горло?

Тело Оливера напрягается, руки снова скрещены на груди.

— На гр*баном потолке была артериальная кровь, Слоан.

Мой желудок скручивает. Мы много чего видим в больнице, но я никогда не видела, человека с перерезанным горлом. Выстрелы и ножевые ранения, да, но не перерезанное горло.

— Он этого не делал, Оливер. Поверь мне.

Оливер смеется.

— Я верю тебе. Но не верю, что ты понимаешь, во что ввязалась. Ты не можешь знать этого парня как следует, Слоан. Полиция объявила его в розыск. Нам сказали, что он сидел в тюрьме за убийство парня, и знаешь что? Его горло тоже было перерезано. Разве это не беспокоит тебя?

Так вот почему Зет оказался в тюрьме. Он убил человека? И точно так же был убит Монтерелло. Я знаю, что он убил Фрэнки. Моя голова чувствуется переполненной, плотно набитой изнутри, как огромное, живое давление пытающееся вырваться наружу.

— Я могу уйти? — спрашиваю я.

Оливер глубоко вздыхает.

— Ты должна остаться на ночь, но я знаю, что ты этого не сделаешь.

— Нет, я не останусь.

— Тогда, пожалуйста, возвращайся ко мне домой. Ты можешь лечь в моей комнате, я лягу на диване. По крайней мере, я смогу проверить тебя, когда закончится моя смена.

Я встаю на ноги, пытаясь придать им немного силы, так как они угрожают сломаться под моим весом. У меня кружится голова, и мое сильно ушибленное плечо пульсирует, как с*ка.

— Со мной все будет в порядке. Мне ничего не угрожает, Оливер.

Он качает головой, разочарованно потирая рукой подбородок.

— Скорее всего, угрожает, Ромера. Ты просто не можешь этого признать.

Мой телефон начинает звонить; он звонил, по крайней мере, восемь раз по дороге сюда, но врачи скорой помощи не позволяли мне ответить, пока не закончили обследовать меня. Я беру свою сумочку, как будто обстрелянную из винтовки, крошечными квадратными кубиками лобового стекла, которые оказались внутри. Мой телефон, похоже, пережил аварию без повреждений. Я надеялась, что это Зет, но на экране буква «М» вместо «З».

— Я должна ответить, Ол.

Оливер закатывает глаза и вздыхает.

— Просто... в тот момент, когда ты поймешь, что у тебя не все в порядке с головой, приходи ко мне, хорошо? Не затягивай с этим.

Он бросает на меня последний несчастный взгляд, поворачивается и уходит.

Не теряя времени, я нажимаю «Ответить».

— Алло?

— Где ты?

Это Майкл. В его голосе слышится облегчение, но я замечаю резкий тон, и снова начинается паника.

— Что происходит, Майкл? Кто-то только что пытался столкнуть меня с дороги. Я чуть не умерла!

На мгновение в трубке воцаряется тишина, как будто человек на другом конце провода не ожидал этой информации, и все усложняется.

— Ты в порядке? — наконец спрашивает он.

— Да, в порядке. Я в порядке. От Зета не было новостей, поэтому я поехала в больницу. И моя машина не подлежит восстановлению. Где, черт возьми, твой работодатель?

— Он ранен. Ему нужен был врач. Я пытался дозвониться до тебя, но никто не ответил.

Такое ощущение, что мое сердце замерло в груди.

— Что значит ранен?

— Это значит, что его ударили ножом в живот. Где ты?

Меня охватывает чувство, которого никогда раньше не испытывала. Я испытывала нечто подобное в тот день, когда пропала Лекси, но это было не так интенсивно, как сейчас. Паника, смешанная с резко оседающим, тошнотворным, парализующим ощущением, охватывающим мои чувства. Зет ранен. Он... его ударили ножом? Боже мой. Вот почему он не пришел за мной? Насколько все плохо? Где он? У меня нет времени задавать вопросы. Я не могу. Мне нужно добраться до него.

— Я в больнице Св. Петра.

— Слава Богу. Нам нужна кровь. Ты можешь ее достать?

В моей голове словно холостые выстрелы. Могу ли я достать кровь? Могу ли я достать кровь? Ответ прост, но возникает сотня других вопросов. Поймают ли меня за кражу крови? Есть ли камеры в коридоре возле «банка крови»? Успею ли я добраться до Зета вовремя, чтобы помочь ему?

— Слоан? Слоан!

— Э-э... да, извини. Какая у него группа крови?

— Я не знаю.

Это лишь добавление еще одной переменной. Смогу ли я достать первую отрицательную группу крови? Полагаю, мне остается надеяться на лучшее.

— Хорошо. Ладно, я что-нибудь придумаю. Приезжай за мной.

Майкл выдыхает в трубку.

— Хорошо. Я уже в пути. И Слоан, есть еще кое-что.

Еще кое-что? Не думаю, что смогу справиться с чем-то еще. Кое-чего, вероятно, будет достаточно, чтобы сломать меня. По серьезным ноткам в голосе Майкла это важно. Я задерживаю дыхание.