Мордред - Вирк Вормель

Саксонец поднялся с кушетки и подошел к небольшой карте на столе. Карта грубая, сделанная из коровьей шкуры, хранила на себе несколько камешков. Один из них обозначал местоположение лагеря Мордреда.

До берега, где должны появиться Артурия и ее рыцари, согласно плану Морганы, было несколько миль, и если совершить марш-бросок, то вполне можно было бы добраться до туда за короткое время.

На это и указал саксонец, стукнув пальцем сначала на их лагерь, затем плавно проведя линию к границе моря и земли.

— Не-не-не, — Мордред покачал головой. — Нельзя нам туда идти. При желании, Артурия убьет нас одним только взмахом меча. Там нереально разместить все наши войска по периметру, чтобы задевало только часть. Она просто сметет нас всех. Понимаешь?

Хоть и с неохотой, но саксонец кивнул.

Его поражало, как девушка, — хоть и его возраста, но все же девушка, — смогла бы уничтожить всю его трехтысячную армию, приведенную в Кент и на Каммлан одним лишь взмахом своего меча. В его представлении женщины были существами, приспособленные лишь для охраны очага и производителей потомства, но никак не для войны. Артурия же воплощала в себе все то, чего он не понимал, и это еще больше разогревало аппетит сакса.

Как и любой мужчина, он хотел познать неизведанное и попробовать необычный деликатес. Возможно, именно из-за этого он и согласился помочь Мордреду.

Подняв бровь, он обратился к рыцарю в золотом доспехе с вопрошением «И что делать?».

— Моя мать сказала ждать здесь, вот мы и будем дожидаться не пойми чего. Уверяю тебя, я сам в предвкушении. Вот только нарушив план, мы обречем не только войска, но и себя на гибель. Тебе же не хочется умирать, да?

Мужчина покачал головой.

— Вот и мне не хочется. А посему ждем либо маму, либо незваных гостей.

Чувствуя в словах Мордреда силу и уверенность, сакс кивнул. Давно он не видел такой мужественности в людях.

Одно дело, если человек рвется в бой, храбро вырезает там противников и возвращается с трофеями. Это — везучий идиот.

И совсем другое, если он стремится победить противников и верит в свою победу, даже не смотря на то, что несколько рыцарей круглого стола сами по себе армия. Он не рвется в бой, а продумывает каждый ход заранее.

Такого человека нельзя назвать идиотом. Можно сказать, что он сомневается в своей победе, и это не будет ложью, но одновременно с этим он верит в нее и готовится взять свое любой ценой.

Не жертвуя при этом собой.

Такие люди всегда поражали саксонского командира. Возможно потому, что он так редко их видел.

Доспехи не позволяли Джулию передвигаться бесшумно, что в определенной мере сказывалось и на процессе шпионажа. Подойди он слишком близко, его заметят и убьют. Будь слишком далеко — никакого шпионажа и не получится.

В данном случае выбор подходящей позиции был приоритетной задачей.

И Джулий бы с радостью снял доспехи, вот только то, что они и давали ему его скорость, не позволяли сделать столь опрометчивый шаг.

Лагерь располагался на границе леса и долины, причем лес находился в стороне Камелота, то бишь северо-западнее места появления Артурии. Джулию пришлось сделать крюк, чтобы незаметно подобраться к лагерю, не наткнувшись на стражу.

Прячась в кустах, он заметил, как один из воинов Камелота, подверженный заклинанию принуждения, отлучился в лес, вместе с неотъемлемой частью всех походов — жрицей любви.

Не факт, что девушка была заколдована.

Увы, разницы никакой не было. Чтобы незаметно попасть в лагерь и узнать все более детально, Джулию нужна была маскировка. Подчиненных оглушить практически нереально, а вот убить вполне возможно. Однако, от девушки тоже придется избавиться, ведь если она поднимет лишний шум, — а она поднимет, — то весь план пойдет насмарку.

Главное правило шпионажа «не оставлять свидетелей», в данной ситуации должно быть применено. И Джулия ничуть не волнует, что придется убивать девушку, невиновную ни в чем… разве что в грехе прелюбодеяния.

— Вот только как?..

Доспех камелотской стражи отличался тем, что под геральдистикой насилась кольчуга, не дававшая нанести колющий удар, который в данной ситуации был самым верным. Можно было бы пронзить обоих в одно мгновение.

И тут Джулий задумался и начал вспоминать устройство всей этой защиты, а не только туловища.

Ноги закрыты, да и орать будет, если отрезать.

Руки резать без толку по тем же причинам.

Протыкать пах выгодно только ему, девушка же жестоко завизжит, прежде чем упасть без сознания.

Остается только голова.

И ведь точно. Горло у стражи никогда не было закрытым, и рассечь его труда не составит. Небольшой клинок у Джулия всегда с собой, и одноручный тяжелый топор марать не придется.

Решено.

Тихо подобравшись к «любящим» друг друга мужчине и женщине, рыцарь уже держал клинок наготове.

Резко привстав он зажимает рот стражнику, рассекает ему горло, после чего сразу же закрывает рот почти завизжавшей от неожиданности шлюхе, и вонзает клинок ей в глаз. Обойдя обоих своих жертв сбоку, Джулий аккуратно кладет их умирающие тела на землю. Тихо и аккуратно, чтобы никто не услышал.

Через пять минут он был переодет в одежду обычного камелтского стражника, которого привел сюда непонятно кто, но зато вполне понятно зачем.

Вот Джулию и предстояло выяснить, что за человек притащил сюда и камелотскую стражу, явно заколдованную Морганой, и саксонских живодеров, которых можно было заметить еще издалека.

Войдя в лагерь, рыцарь прекрасно понимал, не опознает никто из воинов. Заколдованные не могут различать лица, саксы не приглядываются к камелотской страже, а командование, которое как раз и может различить лицо самозванца, наверняка мирно похрапывает, видя третий сон.

Джулий начинал вспоминать слова Борс о предательстве Мордреда. О том, что в конце пути он и станет камнем преткновения в правлении Артурии. На нем она оступится и пострадает.

Неужели время пришло?

Да, рыцарей круглого осталось мало, и это самый лучший момент для нападения, но разве это стоит того? Ну узурпирует Мордред власть, а дальше что? Он же умрет лет через десять от какой-нибудь гангрены или сифилиса, как это всегда бывает.

Хотя, если взглянуть с другой стороны, Джулий мыслил как слуга Артурии. Он не хотел отдавать власть кому-то другому, кроме нее. А ведь и действующий король правил всего десять лет.

У большого костра сидели два десятка мужчин. Из них всего один был тонким, как солома. Остальные представляли из себя брутальное мужичье с щетиной и потным запахом. Все они, кроме того длинного и тонкого, были обычными рубаками, без вопросов бросающиеся в бой по первому кличу повелителя.