Ночной всадник - Макс Брэнд

— Нет, — проговорил он в ответ собственным мыслям. — Я не буду использовать лассо. Я воспользуюсь собственными руками. Куда попала пуля?

Новый приступ страха заставил Лэнгли содрогнуться, а глаза его снова засверкали.

— Между ребрами, Мак. И навылет. Пуля вышла у него из спины.

Не вздрогнув, охотник убрал руки от лица стервятника и подхватил седло. Лэнгли выпрямился. Он обеспокоенно вглядывался в Стрэнна, словно боясь хоть что-то упустить.

— Я не знаю, жив ли он сейчас или нет, — сообщил Весельчак.

Но Мак уже выбегал из хижины.

Пот ручьями стекал со спин взмыленных лошадей, когда они наконец добрались до цели своего путешествия, развив по пути фантастическую скорость. Весельчак крался за широкой спиной Мака, входившего в отель. Затем они оба направились в комнату, где, как им сказали, лежал Джерри.

— Здесь, — прошептал Весельчак, когда они поднялись по лестнице. — Дверь открыта. Если бы он умер, то дверь, скорее всего, закрыли бы.

Они стояли в холле и смотрели на странную сцену: в постели лежал Джерри, с очень бледным и странно осунувшимся лицом, а к нему склонился человек, который его подстрелил.

Они услышали мягкий спокойный голос Барри:

— Как ты себя теперь чувствуешь, приятель?

Дэн наклонился ниже, и его пальцы сжали запястья Джерри.

— Намного лучше, — ответил раненый. — Похоже, у меня появился шанс выкарабкаться.

— Тебе нужно лежать спокойно, — посоветовал Барри, — и не шевелиться/ Не волнуйся. Ты выживешь, если больше не потеряешь крови. Успокойся. Ничего не делай, закрой глаза, дыши и думай о желтом солнце, зеленой весенней траве, о ветре, гоняющем по небу облака. Вот и все, о чем тебе следует думать. Только сохраняй спокойствие, приятель.

— Это легко сейчас, пока ты со мной. Мне кажется, что из кончиков твоих пальцев ко мне идет сила, друг мой. И… я был дураком, когда ввязался в драку с тобой, Барри.

— Оставь это, — успокоил Дэн. — И говори тише. Я все забыл, забудь и ты. Ничего не случилось.

— Что все это значит? — прошептал нахмурившийся Мак.

Глаза Лэнгли сверкнули.

— Вот человек, стрелявший в Джерри. Это он.

— Черт! — проворчал Мак и вошел в комнату.

При первом звуке его тяжелых шагов Барри слегка повернул голову. В следующее мгновение он встал. Только что его лицо напоминало лицо матери, лелеющей больного ребенка, но сейчас, заметив угрозу в насупленных бровях Мака, глаза Барри вспыхнули, словно металл ударился о металл. Не прозвучало ни единого слова, но Джерри, лежавший с закрытыми глазами, казалось, ощутил перемену в окружавшей атмосфере покоя мгновением раньше. Его глаза открылись, и он увидел старшего брата.

Но Мак не замечал никого, кроме Барри.

— Это ты, подлый ползучий гад, стрелял в него?

— Совершенно верно, — холодно ответил Дэн.

— Тогда, ей-богу… — загремел Мак, но тут Джерри рванулся с постели.

— Мак! — позвал он. — Мак! — Он хрипел, словно слова проходили через пузырившуюся жидкость. — Ради Бога, Мак!

Джерри приподнялся на локте, протягивая руку к брату. На губах его выступила кровавая пена.

— Мак, спрячь револьвер! Я сам виноват!

Затем Джерри упал на кровать.

— Очнись, Джерри! — простонал Мак, подхватывая брата на руки. — Поговори со мной, мальчик!

— Мак, ты прикончил его, — хрипло прошептал Дэн.

Охотник поднял голову, и его ужасные глаза остановились на Барри. В лице Дэна не было жалости. При первой же угрозе всякие остатки нежности испарились. Губы искривились, глаза вспыхнули желтым светом — Дэн направился к двери и тенью выскользнул в холл.

Глава 12

ДИПЛОМАТИЯ

Мужчина говорит, потому что он пьян или одинок; женщина — ради самого разговора. Так считал Бак Дэниелс, а он многое знал о слабом поле. Такую осведомленность могли бы подтвердить десятки сельских учительниц и дочек фермеров в горных пустынях. Бак считал также, что важно не то, что вы скажете женщине, а то, каким тоном сделаете это.

Он сидел сейчас в салуне О'Брайена. Наступил склонявший к лени и праздности час — полтретьего пополудни. А так как люди в горах ели утром в шесть, в двенадцать и в шесть вечера, в зале не было ни души, когда там появился Дэниелс. Посуду со столов давно убрали, но он не растерялся, инстинктивно выбрал столик с краю и постучал по его крышке. С равным успехом прозвучал бы и выстрел из револьвера 45-го калибра. Однако вскоре все же послышались тяжелые шаги, скрипнула дверь и появилась косоглазая неряха. Увидев Бака, упершего руки в бедра и сдвинувшего сомбреро на спину, леди задохнулась от ярости.

— Что это такое, черт побери! — завопило нежное создание, и крик эхом раскатился по углам пустой комнаты. — Ты опоздал на три часа и еды не получишь. Скатертью дорога, чужак!

Бак медленно встал со стула и выпрямился во весь рост. Отчаянным движением он снял сомбреро и поклонился так изысканно, что край шляпы чиркнул о пол.

— Леди, — почтительно произнес он. — Я думал, что некоторые джентльмены приходят сюда поесть. Если вы соизволите подождать с полминуты, я выйду на улицу и смою с себя хотя бы немного пыли. Если бы я только знал, что встречу вас здесь, то никогда не зашел бы в помещение в таком виде.

Косоглазая леди в бешенстве уставилась на посетителя. Мысли в ее голове разделились на два потока. На первый взгляд казалось, что парень просто насмехается, и, повинуясь импульсу, она схватила сильной рукой ближайшую сахарницу. Но затем второй поток завладел ее сознанием.

— Нечего подлизываться! Этот номер со мной не пройдет, — задумчиво и уже совсем беззлобно сказала она. — Но если ты пришел пообедать, то все, уже опоздал.

— Мадам, — мгновенно отозвался Бак, — когда я вошел сюда, то испытывал такой голод, что даже ржавые гвозди послужили бы мне изысканным деликатесом. Но я забуду о еде, если вы немного посидите рядом со мной.

Огромная длань косоглазой леди снова тайком вытянулась и легла на сахарницу.

— Ты не мог бы повторить это еще раз, — попросила неряха.

— Одиночество хуже голода, — сообщил Бак и не дрогнув встретил своими черными глазами ее взгляд.

Рука снова оставила в покое сахарницу, на загорелых щеках служанки появилось нечто, напоминающее румянец. Неряха смягчилась и спросила:

— Ты, вероятно, работал на своем руднике, незнакомец?

Бак тяжело вздохнул.

— Рудник? — Он горько засмеялся. — Если бы только этим я занимался… — загадочно произнес Дэниелс и замолчал. Служанка вздрогнула. — Возможно, — продолжил Бак, — это мой последний шанс получить еду за многие дни. Ладно, Бог с ним. Если я останусь здесь с тобой, то могу наболтать лишнего.