Пройдя много миль - Брайан Трейси

Французское гостеприимство

Господин Аллард был приятным, с хорошими манерами бизнесменом, и он был уверен, что мы захотим немного подкрепиться после нашего переезда. Пока его жена хлопотала на кухне, он пригласил Наши Величества за длинный стол, чтобы рассказать ему и его сыновьям о нашем путешествии.

Приклеивая широчайшие улыбки на наши грязные, небритые лица, мы усердно подбирали известные нам французские слова, позволяя им донести смысл. Все, о чем мы могли думать, была еда. Каждый отдаленный звук, доносящийся из кухни, звучал призывным горном, предвещающим грядущую радость. Движение на кухне наконец прекратилось, а дверь распахнулась перед мадам Аллард, проскользнувшей в гостиную с заботливой улыбкой. Мы затаили дыхание в ожидании, в то время как она склонилась и установила большую чашу с супом на середину стола, Я не знал, плакать или смеяться.

Наша первая трапеза за 11 часов пути, расстоянием в 91 км, состояла из средних размеров супницы с жидким супом из сельдерея и кусочка французского хлеба в 2 дюйма диаметром, порезанного тонкими ломтиками. Любой из нас поглотил бы значительно больше; как бы там ни было, но все это было рассчитано на всех нас, включая также семью из четырех человек.

Наблюдая за нашими номерами

Младший сын аккуратно расставил приборы, и мадам Аллард элегантно разлила суп по тарелкам. Скрипя зубами и фальшиво улыбаясь, мы сделали над собой усилие, чтобы не опрокинуть тарелки с супом в наши свербящие внутренности, мы также сдерживали хватательный импульс обеих рук, стараясь враз не опорожнить жиденькое содержимое наших тарелок.

Наши скрытые надежды не оправдались, суп не был прелюдией. Он был альфа и омега. После довольно долгого оживания, убедившись, что больше ничего не будет, мы вежливо попрощались, протиснулись к двери и, неискренно улыбаясь, взвалили на плечи свои рюкзаки.

Как только дверь за нами закрылась, ухмылки пропали в торопливой сутолоку у наших велосипедов.

Это была битва. Мы понеслись по главной улице, домчавшись до первого бистро, которое только смогли найти, подозвали к столику смущенного официанта и объяснили на отвратительном французском, чего мы хотим. Мы заказали и съели все, что у них было. Спустя полчаса стол был завален пустыми тарелками, и мы ощутили, что кризис миновал. Немного сна, и наши шансы реабилитироваться покажутся очень неплохими.

Бифштекс и картошка остановили боль пустоты наших желудков и зарядили нас некоторым количеством энергии, которую мы употребили на то, чтобы выпить бутылочку простого вина и понаблюдать за следующим мимо нас народным шествием. Вино вскоре начало высекать крупицы энергии из съеденной пищи, и весь долгий день еще оставалось в нас растворено. Мы качали головами и бормотали, и беседа мало помалу иссякла, заменившись бессвязными фразами. Пора было садиться на поезд.

Мы заплатили по счету и потащились через площадь к Орлеанскому вокзалу, Купили билеты второго класса до Тулуза на юге, мы определили велосипеды и груз в багажное отделение и заняли позицию на пустой платформе, где, как ожидалось, должен был появиться наш поезд.

И как раз вовремя. Ничего не зная о французских железных дорогах и думая только о сне, мы забрались в последнее купе и конце вагона и закрылись. Там были только скамейки, но для троих крепких парней, которые спали у дороги в течение трех последних дней, это не имело значения.

Всего несколько пассажиров сели в наш вагон, так что мы надеялись проспать в дороге всю ночь. Наше купе было все еще пустым, когда поезд отправился от станции. Мы поздравили друг друга с удачей и растянулись на мягких сидениях для сна.

Приблизительно через 11 минут поезд дернуло, и нас с Джеффом в полудремотном состоянии стряхнуло на противоположные скамейки узкого купе.

Чувствуя раздражение, мы подняли свои головы на уровень окна и выглянули наружу. Через платформу, приблизительно в трех ярдах от нас, мы увидели длинный, ярко-освещенный поезд, переполненный суетлимыми смеющимися людьми, входящими и выходящими из заполненных купе.

«Я рад, что мы не на том поезде», - пробормотал Джефф и опустил голову. Храп, доносящийся из следующего купе, свидетельствовал о том, что Боб был того же мнения. Я тоже опустил голову и лег, готовый снова уснуть.

Несколько секунд спустя дверь соседнего купе открылась, и сердитый французский голос что-то начал требовать у спящего Боба. Он проснулся и начал бессмысленно бормотать. Решив, что кто-то, должно быть, хочет посмотреть наши билеты, я приготовил их, Джефф следовал непосредственно за мной.

Огромный, одетый в голубую униформу, усатый кондуктор казалось считал, что Бобу не следует находиться на этом поезде; когда вошли мы - моргая от яркого света - он и нас включил в свой протест. Он яростно тараторил по-французски и жестикулировал в сторону двери и платформы. Мы смогли понять только то, что он прервал наш сон своей болтовней.

Я показал ему билеты в Тулуз, чтобы успокоить его, но он практически взорвался, передавая их мне назад, тарахтя без остановки и грозным голосом сообщая, что мы не в своем вагоне. Он настаивал на том, чтобы мы вышли из поезда. Мы ответили - столь же громко - что мы остаемся. Он выдал последнюю тираду и затем, отступив на платформу, негодующе зашагал прочь.

«Что все это значит?»

«Не знаю. И даже не хочу знать. Вероятно, он хотел отправить нас в другое купе, а это приберечь для кого-то, кто даст лучше чаевые.»

«Да уж, он мог поплатиться жизнью. Мы здесь, и мы остаемся».

«Чудак, я клянусь. Разбудите меня, когда мы окажемся в Тулузе».

Мы погасили свет и снова улеглись на свои респектабельные скамейки. За окном мы могли слышать другой поезд, летящий вперед и стучащий в ночи. Через несколько секунд наш поезд тоже начал двигаться - назад, в том же направлении, откуда мы приехали.

«Он едет назад», - сказал Джефф, не поднимая головы.

«Нет, он просто переходит на другую колею, чтобы ехать в Тулуз».

После непродолжительного молчания Джефф поднял голову и пристально посмотрел в окно.

«Мы только, что проехали мимо того же очистительного завода, который проезжали по пути сюда», - сказал он с интересом.

«Этого не может быть. Это должно быть, другой завод. Вероятно, их множество вокруг Орлеана».

«А вот он автовокзал», - сказал он. Мы должно быть, едим назад.

«Может быть они забыли наши велосипеды. Э-э, это должно быть так. Они забыли наши велосипеды».