Тайны господина Синтеза - Луи Буссенар

Таков Большой Барьерный риф, таковы странные круглые островки, чьи выступающие косы образуют совершенно пустынные и бесплодные атоллы. Редко-редко где увидишь кокосовую пальму, под сенью которой бессмысленно копошатся изголодавшиеся огромные крабы, — единственные в этих местах представители как фауны [128], так и флоры [129].

Учитывая огорчительное бесплодие здешних мест, полные почти непреодолимых препятствий подступы к ним, а также то, что они ни в коей мере не могут вызывать ни научного, ни коммерческого интереса, любой путешественник, волею случая заброшенный в точку пересечения меридиана на 145° восточной долготы и 12° южной параллели, то есть оказавшись посреди Кораллового моря, мог бы, даже не будучи человеком впечатлительным, оторопеть при виде столь странного, сколь и неожиданного в этих географических широтах зрелища, напоминающего театральное действо.

Посреди бесчисленных каменных рифов самых разнообразных форм и самой разной величины появились четыре больших корабля и остановились метрах в двухстах друг от друга.

Глядя, как суда, нечувствительные к морской зыби, стоят почти правильным полукругом, можно было подумать, что они сели на мель или, точнее, вросли в коралловые заросли, настолько их присутствие в этом месте казалось безумным вызовом искусству навигации. Какой невероятный путь проделали они, чтобы сюда добраться? Такая мысль пришла бы в голову любому, даже далекому от кораблевождения зрителю. Но факт остается фактом — пароходы пришли сюда не только естественным путем, но и не получив никаких повреждений.

Солидные темные корпуса были причалены к ближайшим рифам с помощью простой, но очень ловко придуманной системы швартовых. Чтобы не перенапрячь удерживающие корабли канаты, чтобы не подвергать их действию ветра с моря и придать им большую устойчивость, паруса оставались подняты лишь на нижних мачтах. Опыт кораблевождения подсказал и другие сразу же принятые меры предосторожности (описывать их излишне), направленные на преодоление трудностей здешней природы, столкновение с которой могло бы кончиться катастрофой.

Предпринятые маневры, тщательность их исполнения, выбор места стоянки, сам внешний вид кораблей — все наводило на мысль, что флотилия остановилась здесь надолго. Многочисленный штат, привезенный на пароходах, составлял целую колонию, довольно живописную и оригинальную.

На одном из коралловых островков, имевшем форму браслета, очертившего часть морского простора, — такое водное пространство называют атоллом, — разместились человек пятьсот-шестьсот китайцев. Нечувствительные, во всяком случае внешне, к полуденному солнцу, они ходили босиком по каменному выступу, с внешней стороны кораллового кольца, и удили свою любимую морскую кубышку (ее еще называют трепангом [130]). Тут же, на маленьких очень изобретательно сделанных плитках, работавших на каменном угле, варился рис. Не занятые ловлей китайцы или курили опиум, чей ядовитый дым наполнял раскаленный воздух характерным запахом, или, лежа навзничь, подмостив под затылок косы и покрыв лица похожими на абажуры шляпами из грубой соломки, спали на голых скалах.

Выгруженные на берег мешки с гидравлической известью были приготовлены для гашения в выбитых в твердой толще кораллов углублениях, имеющих форму желобов. Около этих желобов в строжайшем порядке лежали никелевые шлемы скафандров (в отличие от медных, окисляющихся гораздо слабее), баллоны со сжатым воздухом, свинцовые подошвы, служащие водолазу балластом, оцинкованные железные ведра, веревочные лестницы, мастерки, бухты тросы, — словом, все атрибуты [131] подводных работ, в данный момент прерванных, но готовых возобновиться по первому же сигналу.

К северу от кораблей, ориентированных на восток, можно было заметить надводную коралловую дорожку-мостик, длиной метров триста, связывающую атоллы ослепительно-белым рифом, на котором стояли просторные палатки из крашеной ткани. Туда, по всей вероятности, удалялись на ночь рабочие-азиаты, окончив работу.

Следует отметить, что все четыре парохода были вооружены мощной артиллерией; расчехленные стосорокамиллиметровые пушки и пулеметы были нацелены на атолл, очевидно, для того, чтобы в случае необходимости простреливать и остров с лагуной, и коралловый мостик, и риф с расположенным на нем лагерем. Бронзоволицые моряки, одетые в куртки и в белые полотняные штаны, стояли на круглосуточной вахте возле орудий, готовые по команде открыть ураганный огонь.

Если бы речь шла не о китайцах, имеющих необычайную природную склонность к бунту и грабежу, такая предосторожность была бы излишней. Но «Джона-китайца», как говорят англичане, следует опасаться, невзирая ни на его внешнее бесстрастие, ни на его корректное поведение, ни на его кажущуюся покорность.

Жадные до наживы, корыстные, хитрые, жестокие китайцы ни перед чем не остановятся для того, чтобы удовлетворить свою алчность. Они очень умны и имеют несколько иные понятия о нравственности, — цель для них всегда оправдывает средства. Поэтому сыны Поднебесной империи с их чисто восточным преклонением перед силой, находясь под дулами пулеметов, чувствовали себя прекрасно и где-то даже испытывали, несмотря на их вошедшее в пословицу презрение к «западным варварам», нечто похожее на почтение к организатору такого «вооруженного мира».

Но вот выстрел сигнальной пушечки возвестил об обеде. Рыболовы тут же бросили удочки, спящие проснулись, курильщики опиума аккуратно спрятали трубки и, достав из своего багажа жестяные круглые котелки (непременную принадлежность каждого кули), шумно гогоча, вытягивая шеи, как птицы на птичнике, двинулись на обед, состоящий из риса и консервированного мяса. Все было съедено в одно мгновение. Затем каждый китаец помыл свою плошку в море, аккуратно вытер ее полой блузы, умыл лицо и руки и получил пайку питьевой воды, дабы запить обильную трапезу.

А теперь — за работу!

Пять или шесть европейцев в матросской форме, но с нашивками старшин, как в военно-морском флоте, обходят группы и свистками сзывают рабочих по бригадам. Те, с трудноожидаемым при их обычной вялости проворством, натягивают на себя непромокаемые одежды ныряльщиков, привязывают к ногам свинцовые подошвы, надевают ранцы с кислородными баллонами, всовывают головы в никелированные шлемы с хрустальными окошечками и помогают друг другу затянуть застежку на горле. Затем они строятся в шеренги вдоль берега лагуны, а матросы с нашивками, их бригадиры, проверяют работу дыхательных аппаратов.

Веревочные лестницы привязывают к железным шипам, вбитым в коралловые склоны рифа, и бросают в море. Каждый ныряльщик, держась за канатный поручень, повернувшись спиной к атоллу, медленно спускаясь, погружается в море.