Амулет (Потревоженное проклятие) - Сергей Волков

Мы вновь двинулись по темному коридору, стараясь ступать как можно тише. Где-то капала вода, в каком-то боковом отнорке я заметил тусклый луч дневного света — там была вентеляционная шахта.

Борис забежал вперед, и тихим, но отчетливо слышимым в безмолвии катакоб шепотом спросил:

— Максим Кузьмич, а что за база, на которую мы идем? Откуда она вообще взялась?

Паганель повернулся:

— В девяносто первом, когда «Поиск» только-только создавался, буквально после первых раскопок на нас «наехало» ФСБ, ну, тогда еще — КГБ. Мы еле-еле отбоярились, но квартиры всех наших искателей уже были на мушке, так сказать, и поэтому мы решили для хранения находок, инструментов, приборов, документации оборудовать подземную базу — тогда, сразу после путча, никому дела не было до московских подземелий! Базу создали за месяц, на месте бывших глубочайших подвалов за Лубянкой.

— Это что же — под носом КГБ? — фыркнул я.

— Представте себе — под самым носом! — подтвердил Паганель, пристально посмотрел куда-то во мрак, и добавил: — В ее создании активное участие принимал именно Судаков!..

— А почему мы потом не пользовались этой базой? — спросил Борис.

— Отпала необходимость! — пожал плечами Паганель: — Ты же знаешь, Денис Иванович нашел вполне легальный способ хранения материалов, находок, документации…

Борис кивнул.

— Ну, пошли дальше! Осталось совсем не далеко! — Паганель решительно свернул на лево, в какой-то узкий, малозаметный лаз.

В тусклом свете фонарика я заметил, что кирпич и бетон на стенах уступили свое место здоровым глыбам желтоватого, бутового камня.

— Лубянка! — шепотом объявил Паганель, указывая длинным пальцем вверх.

Мы пару раз спускались по стертым лесенкам, все ниже и ниже.

— В восемнадцатом веке здесь были пыточные подвалы Тайной концелярии! — прошипел Паганель, и его голос зловеще прозвучал в неподвижном, затхлом воздухе.

Если еще пять минут назад мы могли точно определить, что мы находимся в двадцатом веке — по стенам коридоров змеились кабели, то и дело попадались какие-то, понятные только тем, кто их сделал, но вполне современные надписи, типа: «Не коп. Каб. Ост.17–58 гк. в.», то здесь, ниже, казалось, восемнадцатый век остался навсегда. Я бы не удивился, если бы из-за угла нам на встречу с диким криком: «Изыди!» сейчас выскочил бородатый призрак какого-нибудь старовера, замученного тут заплечных дел мастерами двести с лишним лет назад…

Мы спускались все ниже и ниже. На потолках и стенах коридоров висели целые простыни белой, шевелящейся от малейшего дуновения ветерка плесени. Земляной пол украшала болезненно белая поросль каких-то грибов, то и дело вспыхивала зеленоватым, жутким огнем селитра на кучах чего-то, иногда подозрительно напоминающего очертаниями человеческие тела.

— Все, скоро начнем подниматься! — нарушил гробовое молчание Паганель.

— А что, разве нет другого пути? Я имею в виду, вы и раньше так ходили на эту… базу? — Борис с трудом сдерживал дрожь в голосе.

— Раньше туда можно было попасть очень просто… — отозвался Паганель: — … с Цветного бульвара! Но потом там началось строительство новой ветки метро, и все ходы были перекрыты. Остался только этот!

Мы прошли еще с пару минут и впереди обнаружилась лестница, ведущая вверх.

— Вы тут подождите, я схожу на разведку! — сказал Паганель и вскоре свет его фонарика скрылся где-то наверху, а спустя несколько секунд затихли и осторожные шаги…

Мы с Борисом в кромешной темноте уселись на влажные, каменные ступени, закурили уже оуспевшие отсыреть сигареты, вслущиваясь в тревожную подземную тишину…

Неожиданно до моего слуха донеслись какие-то звуки. Я пихнул Бориса:

— Слышишь?

— Что?

— Поет кто-то…

Борис вслушался, и спустя несколько секунд подтвердил:

— Ага! Вой какой-то!

Мы замерли, обратившись в слух. Где-то справа, довольно далеко, несколько человеческих голосов тянули на одной ноте какую-то заунывную мелодию. Слов было не разобрать, но от самого пения у меня мурашки побежали по коже.

Послышались шаги, метнулся луч фонарика — по лестнице спускался Паганель.

— Все в порядке, путь свободен! — весело сказал он.

— Т-ш — ш! — зашипел на него Борис, приложив палец к губам: Слушайте!

Паганель замер, потом шепотом сказал:

— Поют… И как раз в той стороне, куда нам нужно! Хм, интересно… Хотел бы я знать, что это такое!

Мы осторожно поднялисьи медленно, поминутно останавливаясь и прислушиваясь, двинулись вверх по лестнице.

Пение приближалось. Слов по прежнему разобрать было нельзя, но уже отчетливо слышались голоса — мужские и женские.

— Псалом какой-то! — пробомотал Борис, но Паганель шикнул на него.

Мы крались по сырому коридору, держась руками за стену — Паганель на всякий случай погасил фонарь, чтобы не выдать себя неосторжным светом.

Вдруг пение смолкло. Мы шли в полной темноте, и тут, буквально в нескольких шагах от нас, зазвучал гулкий, раскатистый голос. Эхо запрыгало под низкими сводами, искажая смысл слов.

— Латынь… — еле слышно пробомотал Паганель.

Неожиданно мглу, сгустившуюся в коридоре, рассеяли отблески огня. Впереди, где-то справа, горел костер. В воздухе ощутимо запахло гарью, каким-то церковным запахом — то ли воском, то ли ладаном.

Мы остановились. Прыгающий свет от не далекого костра уже позволял нам видеть друг друга. Паганель жестом поманил нас, а когда мы склонили головы, прошептал, чуть шевеля губами:

— Другого пути у нас нет! Придется красться дальше, но я боюсь, что минут их нам не удастся! Там, впереди, коридор расширяется вправо, образуя что-то вроде комнаты. Боюсь, эти певуны собрались именно там!

— Может быть, есть смысл кому-то одному пробраться вперед, посмотреть, что там и как? — предположил Борис. Меня же волновало другое:

— Максим Кузьмич, а как вы их не заметили?

— Сам не пойму! — удивленно прошептал в ответ Паганель: — Когда я ходил на разведку, тут ничего такого не было!

У меня засосало по ложечкой. Еще не хватало нам всяких привидений!

Мы посовещались еще с минуту, и решили, что Борис пойдет вперед, узнать обстановку.

Тем временем голос, торжественно гудящий у костра, смолк, и разом заговорили несколько человек, в основном женщины. Слов по прежнему нельзя было разобрать — мешало эхо.

Борис, согнувшись, мелкими шажками убрел в темноту. Мы с Паганелем притаились у сырой кирпичной стены, и замерли в ожидании…

Искатель вернулся через несколько минут.

— Там их человек десять! Самих людей не разглядеть — костер слепит! Они там что-то вещают, руками машут, вроде бы все взрослые, не пацаны какие-нибудь! Если нагибаться, то можно прошмыгнуть по коридору — они не заметят!

— Наверное, это какая-нибудь секта! — предположил Паганель: — Значит так! Боря, вы идете первым, Сергей за вами, я — замыкаю! Ну, пошли!

Мы буквально на четвереньках двинулись вперед. Я касался пальцами мокрой земли, стараясь не упустить согнутую спину Бориса, виднеющуюся впереди.

Гомон у костра стих, неожиданно раздался резкий, визгливый клич, и сразу же ударила громкая, режущая музыка. Я не очень разбираюсь в современных музыкальных течениях, но, кажется, это был какой-то треш-металл, что-то очень громкое, с диким, хаотическим ритмом.

Пламя костра заплясало, черные тени людей запрыгали по стенам и потолку тоннеля впереди нас. Видимо, у сектантов начались ритуальные пляски.

Борис, распластавшись по земле, стремительно перебежал освещенный участок коридора, нырнув в темноту. Все нормально, никто не обратил на искателя внимания.

Я покосился на крадущегося сзади Паганеля, тот махнул рукой — давай! Глубоко вдохнув, я на четвереньках как можно быстрее, перебежал освещенный участок. По дороге, скосив глаза на костер, я заметил несколько обнаженных женских и мужских фигур, извивающихся под музыку, а на стене позади них мне бросился в глаза освещенный багровым пламенем перевернутый крест!

Я кинулся в спасительную темноту коридора, где меня уже поджидал Борис.

— Все нормально?

Я кивнул.

— Ну, только бы Паганель не сплоховал! — шепнул Борис, и как будто сглазил!

Едва длинная, пригнувшаяся фигура Паганеля появилась в освещенном костром круге, как тут же завопила какая-то женщина! Музыка разом смолкла, вспыхнули фонари, раздались басовитые голоса мужчин.

Паганель, заметавшись в лучах света, кинулся обратно, и за ним тут же бросилось несколько фигур с какими-то темными палками в руках.

— Линяем! — Борис потащил меня за руку в глубь коридора, но было поздно — нас осветило несколько фонарей, и здоровенный мужик, занося огромный кухонный нож, с ревом устремился к нам.

Мы бросились бежать. Коридор шел прямо, никуда не сворачивая, свет фонарей преследователей бил нам в спину, освещая дорогу.