Бернард Найт - Иван

Седовласый священник проницательно взглянул поверх очков на Джона.

— Странно слышать это от тебя, Джон. Обычно ты рассказываешь об убитых и изувеченных трупах. Откуда этот неожиданный интерес к тамплиерам?

Де Вулф вздохнул — похоже, старый друг видел его насквозь.

— Этот человек, судя по всему, рассорился со своим орденом. Не могу сказать больше, но мне стало интересно, насколько реален его конфликт с ними, или это какое-то помрачение ума убеждает его в том, что его преследуют.

Архидьякон был явно озадачен.

— Рассориться с тамплиерами — это что-то необычное. Братья ордена связаны пожизненно. И отойти — значит навлечь на себя серьезные неприятности, так как тамплиеры не славятся терпимостью и снисходительностью к инакомыслящим.

— Есть ли у них какие-нибудь темные тайны, которые они скрывают?

— Слухов масса, Джон, но большинство, вероятно, досужие сплетни. За последние годы тамплиеров обвиняли во многих вещах.

— Например? — настаивал коронер.

— В идолопоклонничестве, в том числе поклонении отрезанной голове по имени Бахмет — и даже в том, что они отрицают распятие Господа нашего и плюют на Истинный Крест, — де Алансон вздрогнул и перекрестился, напомнив де Вулфу его писаря. — Но мне кажется, что это наверняка грязная клевета на орден, к которому так благоволит Рим.

Джон почувствовал, что ступает на почву, которая могла бы оказаться пагубной для де Ридфора. Судя по всему, официальная церковь питала антипатию к ордену Храма. И он перевел разговор на менее опасные темы, хотя и понимал, что священник весьма заинтригован.

Де Вулф провел час с де Алансоном, и когда бутыль с вином опустела, архидьякон проводил его до двери своего тесного жилища. Когда они расставались, последнее замечание священнослужителя доказало, что тот ничего не упустил в их разговоре.

— Посоветуй своему другу, Джон, чтобы почаще смотрел, кто у него за спиной, если уж он имел неосторожность пойти наперекор бедным рыцарям Христа. У них воистину длинные руки!

Подойдя к своему дому, де Вулф увидел в переулке св. Мартина Гвина, беседовавшего с кузнецом Эндрю, подковывавшим чалого мерина. Корнуоллец выглядел неряшливее обычного: совершенно обтрепанная рваная куртка-безрукавка из толстой кожи, мятые штаны из саржи, сползшие на грязные ботинки. Единственной приличной частью наряда были огромные ножны для палаша, висевшего на перекинутой через левое плечо перевязи.

— Ты что, был на войне в мое отсутствие? — спросил коронер своего оруженосца, чьи огненно-рыжие волосы и борода были настолько растрепаны и всклокочены, словно ему пришлось продираться сквозь десяток изгородей из терновника.

Гвин приветливо улыбнулся и похлопал по рукояти палаша.

— Только что на бойне были беспорядки — да вы бы их не пропустили, если бы пошли туда прямо из «Ветки плюща».

— Для нас есть работа? В чем весь сыр-бор? — поинтересовался коронер.

— Один убит, два тяжело ранены, — ответил Гвин. — Одного я сам ранил, после того как он убил своего соперника.

Но де Вулф уже размашисто зашагал в направлении мясного рынка, находившегося на другой стороне соборной площади.

— Пойдем, приятель, расскажешь по пути.

— В город пришли какие-то люди и пригнали десятка два свиней. Они поставили палатку на Колокольном холме, на полпути к улице Южных ворот, и, забив несколько свиней, начали продавать мясо дешевле, чем эксетерские торговцы.

— Дураки. Или отчаянные! — воскликнул де Вулф, ускоряя шаг. — Сегодня даже не рыночный день! Местные мясники этого не потерпели бы.

— Потерпели — но не более нескольких минут. Они начали орать, затем бросились переворачивать их столы.

Свиньи разбежались, торговцы затеяли драку, а покупатели стали вопить в панике.

— А как же выборные и граждане? Где были они со своими старшинами?

— Они вскоре появились, и тогда образовалась свалка. Затем в ход пошли дубины и ножи, даже пара старых мечей. Началось просто кровавое месиво!

Торопливо миновав Медвежий переулок, коронер и его телохранитель вышли на улицу Южных ворот, где, в небольшой ложбине перед началом подъема к городским воротам, располагался невдалеке от боен Суконный рынок. Там толклась масса народу, но не видно было никакой драки.

— Уже улеглось, — разочарованно воскликнул Гвин. — А всего полчаса назад — словно разверзлись врата ада.

Джон де Вулф окунулся в толпу зевак, собравшихся возле перевернутого лотка. Меча у него с собой не было, но рука, на всякий случай, лежала на рукояти кинжала. В возбужденном рокоте толпы коронер разобрал знакомый голос.

— Габриэль! Что происходит? — крикнул он, протискиваясь сквозь толпу, чтобы добраться до сержанта замковой стражи, который, вместе с четырьмя другими солдатами, оттеснял зевак, расчищая пространство вокруг нескольких тел на грязной земле.

Когда Джон, а за ним и Гвин наконец пробились к месту происшествия, коронеру показалось вначале, что здесь забивали скот, так как грязь вокруг буквально пропиталась кровью.

— Это не только твоего клиента, Джон! — заверил его сержант, старое морщинистое лицо которого скривилось в ухмылке. — Большей частью это свиная кровь — хотя эти свиньи в человечьем обличье добавили несколько пинт!

Де Вулф чертыхнулся, когда две перепуганные черные свиньи врезались ему в ноги и, отскочив, сиганули в толпу. Ступив в чавкающую розовую грязь, коронер посмотрел на неподвижный труп, затем на двух стонущих на земле. У одного из огромной зияющей раны на черепе лилась кровь, другой сложился вдвое от боли, схватившись за живот. Сквозь пальцы зловещими сгустками сочилась темно-красная кровь.

— Мертвый — это торговец мясом с Молочной улицы, — объявил Габриэль. — Эти двое — из той деревенской шайки.

Гвин наклонился над раненным в живот.

— Это я заделал этого ублюдка, — прохрипел корнуоллец. — Он зарезал эксетерца.

Габриэль и его люди постепенно восстанавливали порядок, оттеснив толпу зевак и заставив водрузить на место упавшие палатки. Вокруг в беспорядке смешались рулоны саржи и камвольной ткани. Куски молодой баранины и свинины валялись на земле, и уличные мальчишки и собаки играли с мясом. Несколько мародеров тайком поднимали отрубы и потроха, стирая с них грязь, и поспешно исчезали с добычей.

— Где остальные? — резко спросил де Вулф.

— Двоих из них я связал, они вон там, коронер, — ответил Габриэль, показывая на ближайший дом. — Другие удрали. Сейчас они уже далеко за воротами.

Джон посмотрел на убитого и раненых.

— Лучше отнесите труп домой, если он местный.

Гвин кивнул.

— А что с этими двумя?

Де Вулф посмотрел на рану в голове у первого. Волосы слиплись от сукровицы, но кровотечение из раны, похоже, прекратилось. Раненый сидел и стонал, но был в сознании.

— Этот выживет, если только рана потом не загноится. Габриэль, отведи его в темницу у Южных ворот. Незаконная торговля — это проблема города, короля она не касается.

— Рад слышать, что ты это наконец признаешь, Джон.

Обернувшись, де Вулф увидел стоявшего у него за спиной шерифа, элегантно выглядевшего в короткой коричневой мантии поверх длинной зеленой туники. На нем красовался обтягивающий чепец из коричневого фетра, завязанный под подбородком, а туфли были по последней моде, с длинными загнутыми носками.

Де Вулф указал на труп, затем ткнул пальцем в раненого.

— Эти в моей юрисдикции, Ричард.

— Но только один мертв, коронер, — саркастично заметил де Ревелль.

— У другого смертельная рана, — упрямо заявил де Вулф, после двух десятков лет на многих полях брани считавший себя непререкаемым авторитетом по части полученных насильственным путем телесных повреждений. — У него из живота уже пошли сгустки крови, так что он долго не протянет. Мой оруженосец проткнул мечом его жизненно важные органы, когда тот убивал этого эксетерца.

Раненый, о котором они говорили, грузно завалился набок, лицо его приобрело пепельный оттенок. Протиснувшийся через толпу священник, молодой хоровой викарий, подошел и присел рядом с ним, положив голову умирающего к себе на колени. Затем он прижал ко лбу жертвы небольшой крестик, висевший на цепочке у него шее, и забормотал в уже оглохшие уши молитву об отпущении грехов.

— Нет смысла нести этого в тюрьму, коронер, — сказал Габриэль, — но я распоряжусь, чтобы перенесли труп, и запру остальных над городскими воротами.

— Приведи-ка лучше аптекаря посмотреть на рану. Он не должен умереть до того, как мы его повесим, — раздался чей-то бас.

Обладателем сурового голоса был рослый воин с раздвоенной седой бородой, в кольчуге и круглом железном шлеме. Ральф Морин, комендант замка, пришел с шерифом и дюжиной солдат на подавление беспорядков. Он принял командование у сержанта и приказал солдатам разогнать толпу. Ворча и потея, те постепенно рассеяли зевак, а лотки установили на свои места, чтобы можно было возобновить торговлю.