Бернард Найт - Иван

После этого труп унесли на решетке из прутьев, а де Вулф и шериф в сопровождении Ральфа Морина и Гвина направились к главной улице.

— Не понимаю, зачем им было рисковать и въезжать в город, — раздраженно бросил шериф. — Они могли поставить свои лотки в нескольких сотнях шагов от городских стен, и никто бы не смог им запретить.

— Выборные и горожане по праву строго следят за монополией торговли в городе для свободных граждан. Они платят налоги и вправе ожидать максимальной выгоды, — заметил Ральф Морин. — Если каждый крестьянин или беглый крепостной мог бы приходить в город и продавать по более низкой цене, потому что они не платят налогов, город бы скоро разорился.

— Я должен утром допросить тех двоих, — проворчал де Вулф. — Потому что третий до допроса явно не дотянет.

— Я повешу этих троих мерзавцев, Джон, — предложил де Ревелль. — Завтра заседает суд графства, и я отложу его до окончания твоего следствия.

Де Вулф упрямо покачал головой.

— Спасибо, но не стоит, Ричард. Если бы убийца выжил, я бы продержал его под арестом до следующего приезда королевских судей, но поскольку он уже безнадежен, в этом нет необходимости. Остальные преступления, если только в ходе следствия не обнаружится иное, касаются торговли, а не убийства, с этим может разобраться и суд городских граждан. Это ни твое, ни мое дело.

Ричард де Ревелль щелкнул языком, выказывая таким образом свое раздражение, вызванное толкованием правовой системы де Вулфом, но, будучи сам в шатком положении из-за соучастия в бунте, не мог проявить прежнюю деспотичность.

Когда они прибавили шагу, подгоняемые холодным мартовским ветром, Ральф Морин перевел разговор в менее провокационное русло.

— А как с этой проблемой на северном побережье? Что с ней делать?

— Я пошлю туда сержанта Габриэля с несколькими людьми разобраться на месте, действительно ли там существует организованное пиратство, — важно молвил де Ревелль.

Джон почувствовал невольное раздражение. Шериф явно присвоил его идею, и преподнес ее, словно свою собственную.

— Я намерен отправиться прямо после завтрашнего суда, — едва сдерживаясь, сказал коронер. — Так у нас еще останется большая часть дня до темноты, а утром мы продолжим путь до Илфракума.

— Я думал, тебя интересует Эпплдор, — возразил шериф.

— Интересует. А еще Байдфорд и, возможно, Кум-Мартин. Но я должен еще раз увидеть уцелевшего. Он мог бы вспомнить что-нибудь такое, что помогло бы установить, кто совершил разбой. В тот раз он был слишком слаб, и от него было мало пользы.

На некоторое время воцарилось молчание, и вскоре они вышли на узкую главную улицу города. Когда они проходили мимо ратуши, из арочных дверей нового каменного здания вышли два выборных Эксетера, Хью де Релага и Генрих Риффорд. Они были избраны другими свободными гражданами руководить жизнью города, особенно коммерческой ее сферой, так как рынки и ярмарки, торговля шерстью и сукном делали Эксетер одним из самых процветающих английских городов. Хью де Релага, партнер де Вулфа в торговле шерстью, коротконогий и толстый, был веселым щеголем, любившим хорошую жизнь и яркую одежду. В этом он был полной противоположностью преуспевающему торговцу кожей, серьезному, даже угрюмому Генриху Риффорду, человеку, уже вышедшему из среднего возраста. Несколько месяцев назад над его дочерью-красавицей Кристиной грубо надругались, что отнюдь не поспособствовало смягчению его сурового нрава.

— Закончилось? Какой урон нанесен? — начал сыпать вопросами взволнованный Риффорд. Оба засиделись допоздна над городскими учетными книгами в каморке в задней части ратуши, и о беспорядках на улице Южных ворот им сообщили совсем недавно.

— Наш писарь говорит, что убили человека. Он член гильдии? — поинтересовался де Релага.

Ричард де Ревелль принялся объяснять, что произошло, ибо никогда не упускал случая приписать себе осведомленности обо всем и выступить в роли инструмента восстановления порядка. Выслушав заверения, выборные успокоились, но решили пойти со своими писарями на бойню и суконный рынок, чтобы продемонстрировать гражданам свое участие.

— Мы должны посетить жилище убитого и позаботиться об уведомлении мастера его гильдии, чтобы его семье могла быть оказана поддержка, — промолвил де Релага. Забота о менее удачливых согражданах была типичной для него.

При расставании де Вулф напомнил им о других обязанностях перед законом.

— Поскольку убийца мертв, нет необходимости выставлять кого-либо перед королевскими судьями. Но те трое в тюрьме — это ваша забота.

Шериф не мог допустить, чтобы последнее слово оказалось не за ним:

— Я мог бы завтра судить их в суде графства за то, что они учинили драку в общественном месте. Но если вы хотите судить их за незаконную торговлю — пожалуйста.

После этого завершающего заявления они прошли еще несколько ярдов, затем де Вулф повернул в переулок св. Мартина, а остальные продолжили путь к Ружмону. Тяжело вздохнув, коронер толкнул дверь и приготовился к очередному скандалу с женой. Иной встречи быть не могло, ведь он собирался сообщить ей о еще одной экспедиции на северное побережье.

Глава пятая,

в которой коронер Джон проводит расследование

Несмотря на мрачные предчувствия Джона, Матильда встретила его на удивление приветливо. Она снова переоделась, и теперь на ней был синий киртл, один из ее лучших. Де Вулф попытался начать разговор с рассказа о потасовке на улице Южных ворот, но это ее не заинтересовало: мысли Матильды были заняты совсем другим.

— Ты хорошо разместил этого беднягу? Хотя что может быть хорошего в этом вульгарном трактире.

После того как Джон покалечился, сломав ногу, негодование по поводу Несты сдерживалось, но теперь вновь пошли в ход прежние колкости.

— Это лучший постоялый двор в городе — определенно лучше, чем делить комнату с потными паломниками на улице Злой Собаки, — огрызнулся де Вулф.

— Ему следовало остаться здесь. Тепло, спокойно и более подобающе для человека с его положением, — упорно продолжала Матильда.

— Он сам пожелал переселиться на постоялый двор. Это был его выбор.

— А ты и не уговаривал его принять мое предложение, разве не так?

Де Вулф лишь сердито взглянул на Матильду, садясь в стоящее у камина кресло.

— Проявление слишком дружеских чувств к этому человеку может плохо кончиться, — пробормотал он. — Если то, что он говорит, правда, то он ведет опасную игру, и не только с тамплиерами, но и с церковью вообще, и Римом в частности.

Матильда пренебрежительно взмахнула рукой, густо увешанной перстнями.

— Это все отговорки, Джон. Я думала, он тебе друг.

— Едва ли, просто знакомый из прошлого. Я ему обязан не более чем любому другому.

— Ну и что, мы же не можем позволить ему томиться на этом вульгарном постоялом дворе в окружении девонширского сброда.

— Что ты имеешь в виду? — подозрительно переспросил де Вулф.

— По крайней мере, он должен прийти к нам сегодня на ужин. Я велела Мэри приготовить приличную еду, если она вообще способна на это, — и так, чтобы хватило и на гостя.

— Ты хочешь, чтобы он здесь столовался?

— Конечно! Мы должны хоть как-то компенсировать то, что ты так грубо не поддержал мое предложение приютить его под нашей крышей. Пошли Симона в трактир передать сэру Жильберу, чтобы приходил отужинать с нами, когда стемнеет. Надеюсь, у тебя еще осталось немного приличного французского вина в том сундуке в углу.

И она указала на темный закуток зала, где ее муж хранил запас запечатанных керамических бутылей, купленных у импортера вина в Топшеме.

Де Вулф сидел и молча проклинал жену за вмешательство в его дела: выслушав мнение архидьякона, он нутром чувствовал, что ничего хорошего из этого нежданного появления Жильбера де Ридфора не выйдет. Но отмолчаться не получилось, так как Матильда продолжала злобно смотреть на него, пока коронер не поднялся и не пошел во двор звать Симона.

Потом он зашел немного поболтать с Мэри на кухню. Это была крытая соломой лачуга с кухонной плитой, парой грубо сколоченных столов, заставленных котелками, и матрасом в углу, на котором ему довелось провести часок-другой в амурных приключениях.

— Она положила глаз на этого приезжего, коронер, — уверенно сказала Мэри, помешивая стряпню в закопченном чугунке, висевшем на треноге над огнем. — Эта рябая француженка чесала ей волосы и возилась с ее платьями полдня. Думаю, она втюрилась в этого мужика, хотя что толку-то. Ведь он тамплиер.

Джон улыбнулся, наблюдая, как Мэри щурится над котелком.

— Думаю, что он скорее бывший тамплиер, деточка. Хотя шансы твоей хозяйки от этого не увеличиваются.

Мэри взглянула на него через плечо.