Жуть подводная - Леонид Влодавец

— Мои папа и мама точно не видели, — сказал Витька. — Они даже рассердились на бабушку за то, что она мне про этого мужика с санями рассказала. Дескать, зачем малого пугаешь?!

— А это, между прочим, — тоном уже не индейского вождя, а научного работника, заявил Колька, — знаешь, о чем говорит?

— Не-ет… — немного ошарашенно произнес Витька.

— А о том, что эта самая Жуть не живет в озере постоянно, а появляется через какой-то долгий промежуток времени! Скажем, лет через тридцать. Старики, которым за шестьдесят, ее видели, а те, кому за тридцать, — нет! А теперь, когда тридцать лет прошло, она опять здесь появилась!

— По рекам из океана приплыла! — с жаром подхватив Колькину гипотезу, воскликнул Митька. — Например, икру метать…

— Ладно, — остудил его Колька, — фантазировать пока не будем. Ты попытайся найти свой рисунок времен четвертого класса, а заодно узнать, в каком году твоя бабка видела Жуть. Понял? Вот такое первое задание. Рисунок, если найдется, принесешь мне, я его дедушке покажу, не говоря, что это такое. Если он узнает и скажет, что это Жуть Подводная, значит, они с твоей бабушкой одно и то же видели… А ты, Витька, постарайся поточнее выспросить, когда был случай с мужиком и лошадью.

— Это я, конечно, могу, — вяло произнес Витька, — но только на фига нам всем эти хлопоты?

— Чудак! Представь себе, а ну как мы докажем, что это чудище действительно существует?! Да нам за это Нобелевскую премию дадут, понял? А Нобелевская премия — это небось миллион долларов! Уловил?!

— Ага… — протянул Витька, который даже стодолларовой купюры еще ни разу не видел.

— Ну ладно, — поглядел на часы Колька, — переодеваемся и мотаем отсюда.

Конечно, бывшие индейцы всерьез волновались, когда садились в каноэ и выгребали из бухточки. А на открытой воде так и таращились по сторонам — не поднимаются ли где-нибудь огромные пузыри и не высовывается ли из воды голова чудовища с рогами и клыками… Но все обошлось благополучно. Оставили каноэ в укромном месте, а сами разошлись по домам.

Надо сказать, что Колька, «закрывая» игру в индейцев, преследовал не совсем ту цель, о которой говорил. Просто он придумал, как сделать, чтобы Витька и Митька по меньшей мере еще трое суток не совались на остров. Пусть себе бегают по селу и выспрашивают у всяких бабушек-дедушек «информацию» о Жути Подводной, а он в это время будет выполнять задания Духов без риска, что кто-нибудь случайно раскопает кострище и найдет череп. А уж Великие Духи как-нибудь сумеют защитить его, Кольку, от Жути, даже если она на самом деле существует.

Прибежав домой, Колька первым делом отыскал деда Василия, который сколачивал рамки для нового улья.

— Дедушка, — обратился к нему Колька, — ты мне вчера, когда мы на рыбалку ходили, рассказывал легенду про Жуть Подводную, но так и недосказал.

— Да я думал, что раз ты об этом не просишь, значит, не больно интересной моя история тебе показалась… А чего вспомнил?

— Просто мне ребята рассказали, что у одного вашего дядьки эта самая Жуть Подводная лошадь съела, а сам он от этого с ума сошел…

— Это Федя Щербатый, что ли? — усмехнулся дед. — Был такой случай. Правда, с ума он спрыгнул, по-моему, от пьянки, а не оттого, что Жуть увидел. Может, она ему и примерещилась — он и чертей зеленых часто видел, но лошадь у него безо всякой Жути, от его разгильдяйства утопла.

— Но ведь ты говорил, будто и сам ее видел? — напомнил Колька.

— Не отрекаюсь, — кивнул дедушка, — видел. Один раз, ночью и в полнолуние. Между прочим, сейчас как раз такие ночи стоят, еще несколько дней луна будет совсем круглой казаться…

— Ну и как это было? — поторопил деда Колька.

— Решил я тогда порыбачить с лодки на вечерней зорьке. Клев, помню, хороший был. Пять больших лещей взял, да маленьких подлещиков с десяток.

Потом стемнело, луна вышла, погреб к берегу, а по времени уже полночь близилась. И тишина стояла — ни ветерка, листок не шелохнется. Один я, значит, ее нарушаю: уключинами скриплю да веслами слегка поплескиваю. А причал для лодок тогда был недалеко от Матрениной бани. Была тут бабка такая, она еще до войны померла, дом родня куда-то перевезла, а баня старая осталась. Мы в этой бане весла держали, а потом и моторы. Ну, баня тут так, как говорится, для привязки к местности. И вот, значит, я уже метров за сто от причала находился, когда вдруг за кормой прямо у меня перед глазами вода вспучивается горкой. Метра на два в вышину! И как зашипит! Пуф-ф-ф! До меня от этого места полста метров не было. А потом прямо из середины этой самой водяной горки высовывается здоровенная башка. Не то змеиная, не то крокодилья, не то вообще непонятно чья. Размером побольше «Жигулей» — даже, пожалуй, не меньше «уазика»-микроавтобуса. Сама вся не то в пупырях, не то в бородавках, бугристая такая. Глаза как две фары противотуманные, но светятся зеленым таким цветом, примерно как циферблат командирских часов. На макушке у этой башки что-то острое — на рога похожее, а из пасти — четыре клыка вверх торчат и четыре — книзу! Как слоновые бивни, не меньше! Но пасть она так и не открыла, а то бы я, наверно, вовсе со страху помер. И так у меня на несколько секунд руки отнялись — вцепился в весла, а грести не могу! Но слава богу, обошлось все. Не стала она меня глотать, только зыркнула своими зелеными фарами и — плюх! — ушла под воду…

Дедушка аж папиросу закурил, до того, видать, разволновался. Колька тоже не решался задавать вопросов: уж больно сильное впечатление дедушкин рассказ произвел. Митькина бабка — это одно, а твой собственный дедушка — совсем другое.

— Ну, я, конечно, спохватился, — продолжил дедушка, — навалился на весла да поскорее к берегу. Вылез, лодку на цепь пристегнул, ведра с рыбой забрал, весла в Матренину баню поставил и пошел домой. И только по дороге припомнил, что дед мой когда-то рассказывал. Ту самую историю, что тебе недорассказал.

— Ну, так расскажи сейчас, — попросил Колька.

— Эх, делов-то у меня сейчас много! Пчелки вот-вот роиться начнут, а отсаживать некуда. Надо уж доделать улей до обеда как-нибудь. А за обедом, глядишь, расскажу, чем дело кончилось… Сейчас недосуг.

Дедушка опять взялся столярничать, а Колька вышел за калитку и отправился к дому Митьки, помаленьку размышляя, о том, что удалось узнать. Итак, по словесному описанию то, что видели дед и Митькина бабушка, очень и очень похоже: голова с рогами и клыками, большие светящиеся зеленым светом глазищи. Ну и само появление чудища похоже: вспучившаяся вода, «пуф-ф-ф» этот самый. Ясно, что видели они одно и то же.

Когда Колька подошел к Митькиной калитке, Мудрый Змей, сияя, подбежал к нему со свернутым вчетверо листком плотной бумаги, вырванным из старой тетради по рисованию.