Шалый малый - Екатерина Вильмонт

Незапятнанность российских снегов? Я с тоской взглянула в окно. Незапятнанность?

– Я надеюсь, вы меня поняли?

– Конечно. Все предельно ясно, японский траур!

– Что вы хотите этим сказать?

– Белый цвет в Японии считается траурным.

– Но при чем тут Япония? – искренне не поняла Аделаида. Кажется, она даже обиделась. Надо выходить из положения.

– Дело в том, Аделаида, что на нашем профессиональном жаргоне такой стиль называется японским трауром, только и всего.

– А, я поняла, – ослепительно улыбнулась красавица. – Так вы беретесь?

– Да, пожалуй, я возьмусь, но мне сперва нужно взглянуть на помещение, где будет проходить мероприятие, составить смету...

– В расходах не стесняйтесь, все будет оплачено. И когда вы сможете посмотреть помещение?

– Да хоть сейчас можем поехать.

– О, превосходно! Давайте поедем на моей машине, а потом мой водитель вас отвезет. И по Дороге я вам все объясню.

Машина, разумеется, была белоснежная. И внутри тоже. Более того, на водителе был белый вязаный кардиган и белая, тоже вязаная, кепка. А она, похоже, полная идиотка.

– Вы писательница? – поинтересовалась я.

– Ну, так сказать еще нельзя, я только начинаю...

– О чем вы пишете?

– О поисках себя, о незапятнанности русской души, о вечном...

– А... – Боже, зачем я связалась с этой кретинкой?

Мы приехали в ресторан под названием «Снежная королева». Там тоже преобладал белый цвет.

– Вот тут и будет проходить презентация. Может быть, выпьем кофе?

– С удовольствием. А я думала, вы пьете только молоко.

Она взглянула на меня испуганно.

– Почему?

– Да нет, это я так... извините.

– Ну, столы, конечно, уберут, поставят белые стулья...

– Пластиковые?

– Помилуйте! Просто обитые белой кожей... на эстраде будет стол, белое кресло и над этим мой портрет. Хотелось бы все украсить цветами... Ну, и в углах зала тоже композиции из цветов.

– Не проблема! И к портрету тоже цветы?

– Ну конечно! Скажите, Полина, а нельзя сделать раму из белых цветов, это было бы так возвышенно!

– Можно. Все можно. Будете прямо как Острабрамская Божья матерь.

– Какая? – не поняла заказчица.

– В Вильнюсе есть знаменитая надвратная церковь Острабрамской Божьей матери...

– А Вильнюс – это где? В Греции?

– Почему в Греции? – обалдела я. – Это столица Литвы.

– Литвы? Это где-то в Африке?

– Вы что, шутите? – не поверила я своим ушам.

– Нет, почему шучу? Просто я никогда не слышала про такую страну. Я, Полина, выросла в Швейцарии...

– А! Но тогда почему бы вам не писать про незапятнанность швейцарской души и тем паче снегов?

– Потому что я русская!

– Извините, это вообще меня не касается. Мое дело оформить зал к заданному сроку.

– Вы справитесь?

– Полагаю, что да. Но сначала мы должны подписать договор. И вам придется внести аванс.

– Это не проблема.

– Вот и отлично. Я взяла с собой бланки, сейчас можно и подписать.

– Хорошо, я вызову своего юриста. Я без него ничего не подписываю! – Она вытащила из белой сумочки белый телефон с бриллиантами. – Алло! Эдуард? Вы не могли бы сейчас приехать в «Снежную королеву»? Необходимо подписать договор с флористом. Отлично, мы вас ждем! Он будет самое большее через полчаса, это тут неподалеку... Полина, я вас тоже приглашаю на презентацию, вот! – Она вытащила из сумочки отпечатанное на роскошной бумаге приглашение, украшенное белыми кружевами.

– Благодарю вас, непременно приду!

Я совершенно не знала, о чем с ней говорить в эти полчаса. Одно я понимала – денег у нее куры не клюют. И я решила – за такую глупость надо платить. Возьму с нее по самым высоким расценкам. Как компенсацию за моральный ущерб. Я с большим интересом ждала юриста. Неужто он тоже будет в белом? Но вскоре в ресторан вбежал молодой парень в нормальной кожаной куртке, черной, на меху.

– Аделаида, привет!

– Здравствуйте, Эдуард! Вот познакомьтесь...

– Полька? – ахнул юрист. – Ты?

– Эдик? Анисимов? – узнала я своего одноклассника.

– Вы знакомы? – почему-то страшно удивилась Аделаида.

– Ну да, мы в одном классе учились... Полька, как я рад тебя видеть!

– Я тоже! Надо же...

– Господа, давайте воспоминаниям вы будете предаваться в нерабочее время! – вдруг сухо проговорила Аделаида. – Мое время лимитировано.

– Разумеется, предадимся, и, разумеется, в нерабочее время, – ответила я. Еще один такой пассаж, и я пошлю ее куда подальше. – Эдуард, вот типовой договор, посмотрите и поставьте свою визу.

Эдька просмотрел договор и заявил:

– Здесь все в порядке, Аделаида. Можете подписывать. Суммы вы оговорили?

– Да. Давайте их сразу впишем, я подпишу и поеду. Полина, вот мои телефоны... – она протянула мне белоснежную визитку, украшенную серебряными вензелями. – Если у вас будут какие-то вопросы, звоните в любое время. Для меня эта презентация сейчас на первом месте. Надеюсь, вы Меня не подведете.

– Нет.

– А то я знаю эту вашу русскую расхлябанность... и ненавижу ее. Но вас мне рекомендовали с самой лучшей стороны.

– А как же незапятнанность русской души? Расхлябанность – это тоже пятно... – не удержалась я, а Эдька толкнул меня ногой под столом.

– Я имею в виду незапятнанность русской души в высшем смысле, а не...

– Поняла.

– Вот и чудесно! Эдуард, вы мне понадобитесь завтра и, вероятно, на целый день.

– Без вопросов! – обрадовался Эдька и подмигнул мне.

Когда она ушла, Эдька перевел дух.

– Полька, как я рад! Как жизнь? Смотрю, замуж вышла!

– Вышла. А вот как тебя угораздило связаться с такой... Белоснежкой?

– А что было делать? Я после юрфака не мог найти нормальную работу, а у меня мама больная... А эта жопа хоть платит хорошо.

– А что за книжку она наваляла?

– Бред сумасшедшего. Но денег море, почему бы и книжку не издать...

– Ты можешь себе представить, она полагает, что Литва находится в Африке?

– С Ливией спутала. Большое дело! – пожал плечами Эдька.

– А тебя она не пыталась обрядить в белое?

– Слава богу, нет.

– Она замужем?

– Нет, живет с каким-то бизнесменом. Жаждет женить его на себе, но у него трое маленьких детей, так что вряд ли... А вообще, ну ее к бесу, надоела, скажи лучше, ты...

Сейчас спросит о Насте, догадалась я.

– Ты с Настей видишься?

– Практически каждый день, мы работаем вместе. Эдька, неужто ты до сих пор не забыл школьную любовь?

Он вдруг густо покраснел.

– Да я... просто так спросил... Ну, как она, замужем?

– Да нет, развелась.

– А знаешь, я почему-то недавно вспоминал школу, девчонок наших... А ты, значит, флорист... Красиво! Все считали, что ты будешь художницей. А Настя чем занимается? Тоже флорист?