Вернись домой, Землянин - Джеймс Блиш

Дети плотным кольцом окружили Амальфи, очевидно, посчитав его предводителем пришельцев. Это вполне можно было принять за доказательство человеческого мышления. Амальфи стоял неподвижно, а дети кружком уселись вокруг него, продолжая петь и трясти кистями рук. Мужчины тоже образовали круг, держась все время лицом к Амальфи и вытянув вперед руки. Вслед за ними последней подоспела испускавшая зловоние повозка, которую пропустили внутрь двойного кольца прямо к ногам Амальфи. Двое мужчин-погонщиков отпрягли послушных ящеров и отпустили их на волю.

Пение вдруг прекратилось. Самый высокий и представительный из мужчин вышел вперед и склонился перед Амальфи, постучав руками-крыльями по асфальту Авеню. Прежде, чем Амальфи успел понять, что этот мужчина намеревается сделать, тот вытянулся, положил ему в руку какой-то тяжелый предмет и отступил, громко прокричав то слово, которое мужчины скандировали по пути в город. Мужчины и дети ответили ему слившимся воедино громким ужасным криком, а затем наступила тишина.

Амальфи стоял рядом с повозкой, окруженный плотным двойным кольцом. Он перевел взгляд на оказавшийся в его руке предмет.

Это был витиеватой формы сваренный из металла ключ.

4. ОН

Мирамон нервно заерзал в кресле; огромное, черное, похожее на пилу перо, закрепленное в собранных в пучок волосах, закачалось. То, что он в конце концов все же опустился в кресло, показывало его доверие к Амальфи: сначала Мирамон упрямо отказывался от этого, сидя на корточках — эта поза была обычной для жителей планеты. Кресла в их представлении являлись незавидной прерогативой богов.

— Сам я в богов не верю, — объяснял он Амальфи, потрясая своим пером. — Любому человеку, сведущему в технике, ясно, что ваш город — это просто продукт общества, которое в техническом отношении превосходит наше. И сами вы — такие же люди, как мы. На нашей планете религия всегда была решающей силой. В таких условиях крайне недальновидно действовать против общественного мнения.

Амальфи кивнул.

— Судя по тому, что вы мне рассказали, в это нетрудно поверить. Ситуация на планете действительно уникальна, насколько я могу понять. Что произошло после падения вашей цивилизации?

— Мы не знаем, — Мирамон пожал плечами. — Это случилось более восьми тысяч лет назад. Сохранились только отрывочные легенды. В то время на планете была высокоразвитая культура; на этом сходятся все священники и ученые. Климат тогда был совсем другим. Каждый год на несколько месяцев приходили такие холода, что я не понимаю, каким образом люди могли выжить. Кроме того, звезд было гораздо больше. Древние наскальные рисунки свидетельствуют о наличии более тысячи звезд, хотя некоторые сведения в этих памятниках истории противоречивы.

— Естественно, — сказал Амальфи. — Вы же не знаете, что ваше солнце движется с необычайно большой относительной скоростью?

— Движется? — рассмеялся Мирамон. — Некоторые из наиболее мистически настроенных ученых тоже придерживаются этого мнения. Они утверждают, что раз перемещаются планеты, то и солнце не может оставаться неподвижным. Мне кажется, что это довольно натянутая аналогия: ведь во всех других отношениях поведение планет и солнц отличается друг от друга. Кроме того, если мы перемещаемся, то почему же до сих пор не вышли из этой пустоты?

— Вы просто недооцениваете размеры Провала. На таком расстоянии параллакс обнаружить невозможно, хотя через несколько тысяч лет вы начнете верить в его наличие. Когда планета находилась среди других звезд, ваше предки легко могли заметить это движение, поскольку менялось положение всех ближайших солнц.

Всем видом Мирамон выражал недоверие.

— Я, конечно, отдаю должное вашим знаниям, но мне представляется, будет лучше, если останется, как есть. Легенды сообщают о том, что боги бросили нас в эту беззвездную пустыню в наказание за какой-то грех, совершенный нашим народом. Они же изменили климат, обрушив на нас вечную жару. Поэтому наши священники и утверждают, что мы пребываем в аду, чтобы снова оказаться среди прохладных звезд, нам необходимо искупить грехи. У нас отсутствуют небеса в том смысле, который вы вкладываете в это понятие. Мы умираем в проклятии, «спасение» мы должны завоевывать здесь, копаясь в грязи, еще при жизни. В наших условиях подобная доктрина очень привлекательна.

Амальфи задумался. Ему было совершенно ясно, что произошло, но он не решился объяснить Мирамону суть событий, догадываясь, что вряд ли ему удастся поколебать в аборигене чувство здравого смысла. Ось планеты имела заметный уклон, а масса ее явно распределялась неравномерно. Это означало, что, подобно Земле, движение планеты подчинялось циклу Дрэйсона: периодически полюса и прилегающие к ним районы подвергались раскачиванию, после чего продолжали свое вращение уже под другим углом. Результатом этого могло стать катастрофическое изменение климата. На Земле подобное явление наблюдается один раз в двадцать пять тысяч лет. Когда это случилось впервые, появилось множество невероятно глупых легенд и суеверий, пожалуй, еще более нелепых, чем те, что культивируют сейчас ониане.

Планете Он не повезло: полный цикл Дрэйсона произошел почти одновременно с тем, как она начала путешествие по долине Провала. Это совпадение привело к краху высокоразвитой цивилизации, культура которой входила в стадию своего расцвета. Без какого-либо переходного периода эта цивилизация откатилась к эпохе взаимного истребления.

Теперь планета Он являла собой странное смешение различных эпох. С политической точки зрения регресс едва ли не докатился до варварства — грядущий крах остановили высокие собрания и митинги жителей, столь многочисленные накануне катастрофы. Развитие города возобновилось, и теперь планета пребывала на стадии войн между городами-государствами. В технологическом и научном отношении цивилизация была отброшена на целых восемь столетий, сейчас она медленно обрастала новыми открытиями, пожиная редкие плоды развития технической мысли.

Благодаря такому несоответствию города-государства вынуждены были воевать друг с другом не ракетами и химическими бомбами, а холодным оружием. Полеты были еще недостижимыми грезами, и даже в мечтах они связывались людьми скорее с птичьими крыльями, чем с реактивными двигателями.

— А что бы произошло, если бы я открыл ту клетку на повозке? — неожиданно спросил Амальфи.

На лице Мирамона появилось какое-то виноватое выражение.

— Наверно, вас убили бы — по крайней мере, они попытались бы сделать это, — ответил он неохотно. — И тогда Дьявол опять завладел бы нами. Священники говорят, что грехи великой Эпохи связаны с женщинами. Кстати, города-бандиты отбросили этот первобытный предрассудок. По этой причине у нас так много дезертиров. Их влечет в эти города. Вы не можете себе представить, что это за жизнь, когда с женщинами разрешается встречаться только один раз в год — исключительно, чтобы выполнить свою обязанность по продолжению рода. Это просто сумасшествие!

В голосе Мирамона отчетливо звучала горечь.

— Поэтому так трудно объяснить людям, сколь самоубийственно поведение городов-бандитов. В нашем обществе все ужасно устали от борьбы с джунглями, не могут больше переносить необходимости возрождать Великую Эру на пустом месте из обыкновенной грязи и того, что вынуждены подчиняться общественному укладу, который полностью игнорирует наличие джунглей. Но больше всего люди устали от служения в Храме Будущего. В городах-бандитах живут обыкновенные чистые женщины, которые никого не царапают.

— А что, города-бандиты не борются с джунглями? — спросил Амальфи.

— Нет, они даже охотятся за теми, кто это делает. Жители совершенно забросили религию: первая забота восставших городов — это уничтожение священников. К сожалению, институт священников — основа нашей цивилизации. Мы должны также терпеть наших женщин. Священники утверждают, что нельзя трогать ни одного из устоев, иначе под сомнение будет поставлено и все остальное. Только священники поддерживают веру в то, что лучше быть людьми, чем копающимися в грязи варварами. Поэтому мы, технические специалисты, очень строго соблюдаем все ритуалы, хотя некоторые из них, несомненно, совершенно бессмысленны, и считаем, что пока не может быть и речи о том, чтобы отбросить веру в богов.

— Это вполне разумно, — признал Амальфи. Мирамон, судя по всему, обладал необычайной проницательностью. Если он действительно представляет господствующий среди ониан образ мышления, в этом диком затерянном мире еще многое можно было бы сделать.

— Меня поразило то, что вы восприняли этот ключ как символ доверия, — произнес Мирамон. — Это был совершенно правильный ход, но как вы догадались?

— Это было нетрудно, — улыбнулся Амальфи. — Я знаю, как ведет себя человек, задумавший какой-то подвох. Ваш священник изо всех сил старался создать впечатление, что он собирается преподнести мне подарок, но сам-то не мог дождаться того момента, когда его миссия закончится. Это было очевидно. Кстати, некоторые из этих женщин сейчас выглядят вполне прилично после того, как Ди искупала их в ванне, и над ними поработала Медицинская служба. Не пугайтесь, священникам мы ничего не скажем — мне кажется, что с этого момента мы — приемные отцы планеты Он.