Жуков - Владимир Дайнес

В полк Жукова приезжал и командующий войсками Белорусского военного округа А. И. Егоров. Он присутствовал на тактических занятиях по теме «Скрытый выход кавполка во фланг и тыл противника и стремительная атака врага». При подведении итогов особенно запомнилось Жукову «его указание о том, что надо учить разбираться в оперативном искусстве, учитывая, что война, если она будет развязана врагами нашей Родины, обязательно потребует от многих из нас знаний и в области оперативного искусства».

Высокие командирские качества, упорная и кропотливая работа Г.К.Жукова над повышением своего образования, забота о боевой и политической подготовке полка не остались незамеченными. «Энергичный и решительный командир, — говорилось в аттестации за 1928 год, подписанной командиром и комиссаром 7-й Самарской кавалерийской дивизии Д.Сердичем. — Благодаря работе тов. Жукова, направленной на воспитание и учебно-боевую выучку, полк встал на должную высоту во всех отношениях… Как командир полка и единоначальник подготовлен отлично. Подлежит выдвижению на должность комбрига (командира бригады. — В.Д.) во внеочередном порядке».[57]

В том же году, когда была составлена эта аттестация, Александра Диевна, находясь у родственников в Воронежской губернии, написала Жукову, что беременна от него и приедет в Минск рожать. По утверждению внука Георгия, узнав о беременности Зуйковой, его дедушка «был в отчаянии, потому что боялся потерять Марию Николаевну, к которой испытывал серьезное чувство». Со слов отца, матери и своего отчима А.М.Янина Маргарита Жукова так излагает дальнейшие события: «Когда Александра Диевна принесла из роддома болезненную девочку, которую назвала Эрой, она сказала Георгию Константиновичу, что больше его никогда не покинет. В ответ отец ушел из собственного дома и поселился у Яниных. Но Александра Диевна продолжала требовать, чтобы он жил с ней. А через шесть месяцев после рождения Эры в июне 29-го года Мария Николаевна родила Жукову меня. Папа потом мне рассказывал, что я была такая розовенькая, голубоглазая, просто настоящая маргаритка, что он меня назвал — Маргаритой. Месяц спустя — 6 июля — отец зарегистрировал меня в загсе в качестве своей дочери и оформил метрическое свидетельство. Так я получила фамилию Жукова и отчество Георгиевна». Сын Маргариты Георгий добавляет: «Конечно, это (то есть признание Жуковым Маргариты своей дочерью. — В.Д.) вызвало бурю протеста со стороны Александры Диевны, которая то бегала за Марией Николаевной, угрожая залить ей глаза серной кислотой, то просила отдать ей Маргариту. Требовала она и чтобы Георгий Константинович вернулся домой, помог с Эрой, которая все время болела. Дедушка отказывался, говорил, что это не его дочь, и продолжал жить у Яниных».

Сложно сказать, насколько можно доверять подобным воспоминаниям, в которых просматриваются личные обиды. Вряд ли справедливо утверждение, что Георгий Константинович не считал Эру своей дочерью. Ведь в его письме Александре Диевне 21 мая 1929 года есть и такие слова: «Ты пишешь, что я больше пишу и справляюсь о доченьке! А разве тебе этого мало? Кроме того, как ты можешь себя отделить от доченьки… Целуй доченьку».

Внук Жукова далее рассказывает: «Поняв, что мужа добром не вернуть, Александра Диевна написала на Георгия Константиновича заявление в парторганизацию. Она просила его образумить и заставить с ней расписаться. Дедушка не хотел жить с Александрой Диевной, как бы его ни заставляли, и открыто заявил об этом при разборе его персонального дела. Партийная организация вынесла ему взыскание за двоеженство и поставила условие: если он не вернется к заявительнице, которая родила первой, то будет исключен из партии. Мария Николаевна была просто потрясена и, чтобы спасти репутацию любимого человека, посоветовала ему вернуться к Александре Диевне. Сказала, что оставляет его сама, хотя это решение и было для нее мучительным. Позднее Георгий Константинович признается маме, что в его жизни это был единственный случай, когда его оставила любимая им женщина».

Маргарита Георгиевна уточняет: «Это персональное дело отца длилось более полугола. В самый разгар событий от тифа умирает Полина. Трехлетний Володя (сын Янина. —В.Д.) остается без матери. Янин, ставший вдовцом, предлагает увезти Марию Николаевну с грудной дочерью в Минводы, где живут его отец и братья. Она соглашается, и Янин оформляет служебный перевод. Но перед тем как уехать, по-мужски разговаривает с Жуковым: „Ты запутался. Забудь о Марии и дочери, я о них позабочусь сам“. Затем он с Марией благородно забрал детей и уехал — сначала в Минводы, потом — в Курган и Краснодар. А в 1941 году полковник Янин, имея бронь от призыва в армию, добровольцем уходит на фронт. Через год он погибнет под Сталинградом. 17-летний сын Антона Митрофановича Володя, прибавив себе год, тоже идет воевать. Через несколько месяцев после Керченского десанта он умирает от ран в госпитале».

Не касаясь этих событий в своих воспоминаниях, Г.К.Жуков несколько теплых слов о своем друге все-таки сказал: «Особенно хотел бы отметить нашего комиссара Антона Митрофановича Янина. Это был твердый большевик и чудесный человек, знавший душу солдата, хорошо понимавший, как к кому подойти, с кого что потребовать. Его любили и уважали командиры, политработники и красноармейцы. Жаль, что этот выдающийся комиссар не дожил до наших дней, — он погиб смертью храбрых в 1942 году в схватке с фашистами на Кавказском фронте. Погиб он вместе со своим сыном, которого воспитал мужественным защитником Родины».[58]

Эра Георгиевна, чье рождение стало одной из причин возникновения отцовского партийного дела, со слов родителей дает иную версию происшедшего: «В 28-м году, в Минске… мама… была в положении и очень плохо себя чувствовала. К ней часто приходили чем-то помочь, да и просто навестить подруги, в том числе и эта женщина (Мария Волохова. — В.Д.). Она намеренно появлялась одна, чтобы отец ее потом проводил. В результате в 29-м году и родилась Маргарита. Все сразу поняли, от кого — общество-то маленькое, все друг у друга на виду. У отца тогда были большие неприятности по партийной линии. Видимо, она пожаловалась. Состоялся даже какой-то суд по поводу алиментов. Судя по письмам, отец не хотел их платить, а мама его вынудила. Но это увлечение было минутным, и мама папе его простила».

В то время Жуков не регистрировал брак ни с Марией, ни с Александрой. Уже в годы Великой Отечественной войны, когда между Марией Николаевной и Георгием Константиновичем возобновилась переписка, Жуков сообщал, что до сих пор не женат. В 1929 году Жуков в конце концов действительно получил выговор по партийной линии — за пьянство и неразборчивость в связях с женщинами. Бог знает, что там случилось на самом деле, но все, кто был знаком с Георгием Константиновичем, упоминают, что он был привержен трезвому образу жизни.