Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник) - Дмитрий Губин

Попробуйте как-нибудь сами постичь логику и логистику этого места, законопослушно приехав за 2 часа до рейса. При входе – гигантская очередь: в отличие ото всех аэропортов мира (где сначала – регистрация и сдача багажа, потом – кофе и поцелуи с провожающими, затем – досмотр и паспортный контроль), здесь сразу досмотр. Рекомендую в очереди на досмотр бросить взгляд на табло с расписанием рейсов: далее в зале-отстойнике информация будет отсутствовать. На какой стойке откроется регистрация? – неизвестно. У меня остался час до рейса, он что, задерживается? – ждите объявлений. Я могу вернуться назад, посмотреть на табло? – не можете. Вы хоть понимаете, что у вас не аэропорт, а помойка? – на себя посмотри, умник! А то милицию вызовем!

Все: говоря языком Чехова, мы попали в запендю. Ничто потом – ни отсутствие в бизнес-зале туалета (не говоря уж про душ), ни грязноватый сортир с битым кафелем в общей зоне, ни зачем-то второй досмотр перед посадкой – уже не удивляет. Включая то, что этого кошмара не замечает никто. Похоже, для меня одного «Пулково-2» выглядит эдаким ГУЛАГом-light: терпимым, но непереносимым. Разве можно переносить то, что одни унижаются, а другие унижают, но никто не видит унизительности происходящего?

Впрочем, перед улетающими все же маячит свобода.

2008

И КТО ИЗ НИХ ВРАГ ПРАВОСЛАВИЯ?

Московская патриархия вынуждена признать: у Русской православной церкви есть реальные враги. И это не католики и не сектанты, а те православные, которые руководствуются только своей верой. И больше ничем.

Секрет вылез шилом из мешка во время Архиерейского собора, недавно прошедшего в Москве. Тогда храм Христа Спасителя окружили сторонники Чукотского епископа Диомида (врага ИНН, штрих-кодов, евреев, сотовых телефонов и сотрудничества с государством – он потом на Соборе был лишен сана). Против диомидцев вышел с плакатами «православный корпус» движения «Наши»: «нашисты» кричали, что диомидцы куплены (русский человек, сам продавшись, начинает непременно кричать, что куплены все). Случилась драка. Драку разгонял ОМОН. Это было ужасно, но действительность была еще ужаснее.

Диомидцы абсолютно неподкупны. Они искренне считают, что иерархи РПЦ утратили чистоту веры; они ищут «истинного православия»; они полагают, что за грехи вот-вот наступит конец света; они готовы за веру умереть. Кстати, пензенские «закопанцы», ушедшие в пещеру – они тоже никакие не сектанты, а православные. Диомидцев по духу вообще теперь столько, что в церкви поговаривают о расколе.

Отчего так случилось? Говорят, что православие молодо (Русь крестили 1020 лет назад), а потому переживает времена католического средневековья, с его расколом и реформацией. Говорят, что РПЦ больна тем же, чем и государство – стремлением к монополии и наживе. У меня свои наблюдения.

В 1998-м, во время празднования 1000-летия крещения Руси, на пресс-конференции митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия (то есть нынешнего патриарха) я задал вопрос об узниках веры, сидящих в тюрьме. И зачитал список – его было легко собрать по диссидентской литературе. «Мне ничего не говорят эти имена», – ответил Алексий. Я опешил. А потом ко мне подбежал секретарь митрополита, рыжеволосый отец Георгий, сводивший свои теософские взгляды к формуле: «Мы по хозяйским нуждам, минералочки владыке купить…» «У вас, – зашипел он, – теперь будут проблемы!» Полагалась мне кара земная или небесная – он не уточнил. Вскоре он стал одним из иерархов. Я не удивился.

Полагаю, тысячи верующих задавали подобные вопросы. Почему не покаялся никто из завербованных КГБ иерархов? Зачем РПЦ торговала сигаретами? Отчего Патриарх ездит в сопровождении ФСО с «мигалкой», а пасхальную службу начинает словами «Дорогой Владимир Владимирович?»

Нет ответа, нет дискуссии, хотя это вопросы всего лишь церковной жизни. А есть еще вопросы самой веры – и на них ответа тем более нет. А когда ответов нет, остается идти либо в атеисты, либо в реформаторы.

Допустим, для меня реформаторство диомидцев – очевидное мракобесие: я знаю, что они будут бороться с интернетом, голыми коленками, с поездками за границу, с жизнью вообще. Но либеральный путь внутри РПЦ вычищен, как в абортарии. Мейнстрим в РПЦ сегодня такой: «есть вещи, которые более важны, чем уничтожение того или иного количества людей или даже жизни всего человечества. Это святыни и вера». И это не Геббельс сказал, а протоиерей Чаплин.

А когда либерального фланга нет, а центр таков, каков есть – остается и правда в пещеры.

2008

ТЕПЕРЬ ЗДЕСЬ БУДЕТ ОФИС

На НТВ снят с эфира выпуск программы Андрея Лошака «Профессия – репортер». Но в интернете ее легко отыскать, поэтому каждый желающий может его отсмотреть.

Не желающий смотреть (но имеющий глаза) легко может программу представить, поскольку и без Лошака видит ее каждый день. Сюжет «Теперь здесь офис» – о том, что в обеих столицах уютный, соразмерный масштабу человека центр, со скверами и историей, уничтожается. Взамен строятся офисные комплексы и монбланы «элитного жилья». Права прежних жителей (включая право собственности), стоят не больше расходов на их запугивание и выселение. Закон есть дышло. И даже если фасады остались прежними, то это фальшак, железобетон – ну, как если бы Рембрандта переписал на радость элитному инвестору модный среди нуворишей художник Славинский.

В Москве при Лужкове Рембрандт уже уничтожен. Я недавно с крыши Ritz-Carlton на Тверской показывал знакомым: вон Иверская часовня – это не 17 век, а новодел, и Манеж новодел, да и Китай-город – полуфальшак, с его недавно достроенными фальшь-стенами. Москва перестала быть историческим городом, смотреть в ней нечего, она как Лас-Вегас, куда едут либо делать либо тратить бабки, а не любоваться пластиковыми сфинксами у казино Luxor.

В Петербурге при Матвиенко процесс только начинается, но движется споро. Пройдитесь по Невскому или посмотрите на любой объект корпорации «Возрождение Санкт-Петербурга» (в подрядчиках у «Возрождения», Лошак это упоминает – корпорация «Терминатор»: по части названий ребятам цинизма не занимать).

Я на телевидении свой срок оттрубил и прекрасно знаю, что за всхлипы «история гибнет!» с эфира не снимают: лоху порой нужно говорить с экрана, что он герой. Но вот за политику и снимают, и увольняют. Потому что российская политика – это экономические интересы конкретных людей, и никакой другой политики, кроме конкретных бабок, в России нет. А Лошак поминал конкретных людей – например, московские компании «Баркли» и RGI, их глав Казинца и Кузинца. Бог знает, как их интересы пересеклись с интересами конкретных пацанов на НТВ или смотрящих за НТВ.

Так что зря Лошак в это дело влез. Хотя, может, он понимал, что если не влезет, то скоро и сам услышит: «Слышь ты, лошара недоделанный, быстро вали отседова, мы ща признаем твой дом аварийным».

2008

Я ВЫБИРАЮ СВОБОДУ

Спустя 17 лет ясно, что идеалы людей, шедших в августе 1991 на баррикады против ГКЧП – свобода, равенство, братство – воплотились с точностью до наоборот. По счастью, это не единственный вывод, который можно сделать.

Ночь с 19 на 20 августа 1991 года я провел с нынешней женой главы Госнаркоконтроля РФ, генерала ФСБ Черкесова Наташей. Тогда ее знали как Чаплину, и была она редактором демократического «Час пик», и нас было четверо – еще и моя жена, а также глава ленинградского корпункта «Известий» Ежелев. Мы договаривались, как будем поддерживать связь (я был собкором «Огонька»), когда наши издания КГЧП прикроет.

Это было время непредставимой сегодня искренности и такой же любви к свободе. В стране практически не было потребительских товаров, еды и денег (8 марта 91-го года Юра Шутов – тот самый, который станет помощником Собчака, а позже будет приговорен к пожизненному за убийства – подарил моей жене двух тощих куриц: царский подарок!) Но люди искренне полагали, что в тюрьме жить нельзя, и что свобода превыше всего. Свобода казалась более материальной вещью, чем танки. После того самого ночного совещания с Ежелевым и Чаплиной мы с женой сели в «девятку» и поехали в Осиновую Рощу, потому что нам сказали, что по Выборгскому шоссе в город входят танки, и мы поехали если не перекрыть им путь, то сосчитать количество. Мы надеялись помочь тем, кто возводил баррикады перед Мариинским дворцом и перед телецентром. Я до сих пор с ужасом думаю о том, что было бы с нами, когда бы танки действительно вошли.

Спустя 5 лет после путча я брал интервью у путчиста, экс-главы КГБ СССР Крючкова. Он уже вышел из тюрьмы и рассказывал мне, как хорошо было жить в СССР, и я по глупости решил с ним поспорить. Но вместо того, чтобы сказать главное: в тюрьме комфортно лишь рабам – я стал ему рассказывать о деталях, то есть о слабости экономики СССР. «О, у вас неверная информация, – оживился Крючков, – на каждого гражданина СССР приходилось достаточно одежды, хлебобулочных и колбасных изделий!..» И он стал сыпать цифрами, из которых следовало, что на гражданина СССР выпускалось в год куда больше пальто драповых демисезонных, чем в США.