Конфуз в небесной канцелярии - Дарья Калинина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 7
Олег так глубоко задумался, что даже не услышал, как общая молитва закончилась. Он пришел в себя потому, что Яна трогала его за руку и шептала:
– Олег, очнитесь! Все уже уходят!
– А Пергаминон? – первым делом спросил Олег.
– Он остается. Это же его квартира.
– А сестры Дятловы? – не успокаивался Олег. – Они тоже остаются или уходят?
– Откуда вы про них-то знаете? – удивилась Яна. – Я вам такой фамилии не называла.
– Пока слушал речь отца Пергаминона, услышал про них, – нетерпеливо произнес Олег и повторил свой вопрос: – Так остаются они или нет?
Яна поднялась со своего места, выглянула в коридор и, вернувшись, доложила Олегу:
– Вроде бы среди одевающихся я их не вижу. Все трое стоят рядом с Пергаминоном, головы опущены, вид нерадостный.
– Яна, я вас очень прошу, идите со всеми, заберите незаметно мою куртку и уходите.
– Как – уходите? – растерялась девушка. – А вы?
– А я должен остаться. Только скажите сначала, тут в комнате есть место, где можно спрятаться?
– Где же тут спрячешься? – еще больше растерялась Яна. – Пол, ковер и стулья.
– Что же делать?
– Разве что в соседнюю комнату выйти?
Из большой комнаты, как выяснилось, можно было попасть в комнатку поменьше. Эта спаленка была совсем маленькой, похоже, тут ночевали не самые почетные гости, если таковые были вынуждены заночевать в этой квартире. Яна объяснила, что тут стоят два раскладных диванчика и одна односпальная кровать.
Узнав, где именно находится кровать, Олег обошел комнату вдоль стен, убедился, что в помещении находится минимум мебели, но имеются зато целых две двери. Одна была та, через которую они зашли, вторая вела прямо в холл и прихожую. Распланировав пути отступления, Олег заявил:
– Я останусь тут.
Ничего больше не объясняя, Олег плюхнулся на живот и заполз под кровать.
– Меня не видно? – осведомился он оттуда.
– Погодите… Сейчас я поправлю покрывало. Вот так будет лучше.
Поворочавшись немного под кроватью, Олег устроился поудобнее на жестком полу и произнес:
– Уходите!
Яна не стала больше спорить. Как только она ушла, Олег окончательно затих. Он понимал, что сильно рискует, но поступить по-другому не мог. Ведь если провинившиеся перед отцом Пергаминоном сестры Дятловы остаются, то не иначе, как для того, чтобы получить уже более основательный разнос от Пергаминона. А возможно, и для того, чтобы после разноса получить новые указания к дальнейшим действиям. И Олег ни за что на свете не согласился бы пропустить информацию о том, в чем эти действия будут заключаться.
Чутко прислушиваясь к тому, что происходило в холле, Олег убедился, что Яна покинула квартиру вместе с другими мужчинами и женщинами, присутствовавшими на собрании. Олегу очень хотелось верить, что девушке удалось прихватить и его куртку, чтобы она не могла выдать его присутствия в этой квартире. Вроде бы Яна сумела убедить всех гостей, что ее экстравагантный знакомый в удивительном пестром шарфе ушел еще раньше. Ей поверили, хотя и не вполне понимали, как такой персонаж мог ускользнуть незамеченным.
Наконец входная дверь в последний раз хлопнула и затихла.
– Все ушли, – услышал он знакомый женский голос.
Олег вздрогнул. Это был тот самый голос, который был записан на диктофоне вместе с голосом господина Пергаминона. Похоже, Марфушенька-душенька, опекавшая его тещу, тут тоже играла не последнюю роль.
– Все ушли, – повторила другая женщина.
– Можно теперь нам с вами поговорить спокойно, – добавила третья.
– Спокойно! – сердито фыркнул Пергаминон. – Покой нам нынче только снится! И все по вашей вине, сестрицы.
– Батюшка, мы…
– Все по вашей вине! – сердился Пергаминон, не слушая женщин. – Вы в какую грязную историю меня втянули. Убийство! Откуда?
– Мы не знаем, батюшка, – заплакали на три голоса сестры. – Клянемся, не знаем!
– Вечером все в порядке было. А утром такая новость!
– Не иначе как жилец ее задушил!
– Он хоть и слепой, да молодой и сильный! Что ему – со старухой справиться!
– Я же вам велел в первую очередь избавиться от него!
– Мы и старались!
– Выживали как могли.
– Да нешто за один день с таким делом управишься?
– По вашей милости теперь полиция за меня взялась. Уже появлялся прыткий молодой человек, к следователю меня на завтра вызвал. А оно мне надо? Можно подумать, у меня других проблем мало. Нет, вами я решительно недоволен!
– Да в чем же мы-то провинились?
– Вы хоть знаете, клуши бестолковые, что жилец этот вовсе не жилец был, а родной старухин зять?!
– Как зять?
– Какой зять?
– Не может быть.
– Говорю вам! Зять! Мне об этом сказал помощник следователя, который убийство старухи расследует. А уж им-то такие вещи должны быть известны.
– Мы не верим!
– Вот клуши!
По голосу чувствовалось, что Пергаминон сердит не на шутку.
– Говорю вам, что это был муж ее покойной дочери. И более того, всю квартиру и вообще все свое имущество старуха завещала именно ему!
– Не может быть! – хором воскликнули пораженные сестры. – А потом на разные голоса начали выводить одна за другой:
– Мы узнавали!
– Мы выясняли!
– Мы спрашивали!
Голоса их звучали жалко и жалобно. Женщины понимали, что серьезно провинились перед своим начальником, и теперь не знали, как им загладить вину. Ну а так как все трое были женского пола, то они и прибегли к излюбленному оружию всякой женщины – они заплакали.
– Тьфу ты! – сердито произнес Пергаминон, окруженный со всех сторон плачущими бабами. – Брысь! Надоели! Никакого от вас проку, один вред сплошной! Пошли вон!
Но сестры не уходили, твердя:
– Не уйдем, пока не простишь нас!
– Замолчите!
– Нет, нет, не замолчим!
– Заткнитесь, я вам сказал!
Голос Пергаминона был настолько свиреп, что сестры замолчали. Они поняли, что на сей раз слезами владыку не проймешь.
И Марфуша произнесла:
– За один день от парня избавиться было никак нельзя.
– Мы только начали работать в этом направлении.
– Уж старались не за страх, а за совесть.
– Чтобы вечером после моего ухода они ни о чем не сумели переговорить, – добавила Марфуша, – я им специальный сонный чай заварила. От него в сон быстро проваливаешься, мысли путаются и ничего серьезное обсуждать не хочется.
Так вот почему Марфушенька так заботливо настаивала на том, чтобы Олег выпил этот чай! В нем было снотворное. Марфушенька хотела нейтрализовать вредное воздействие на старуху каким угодно способом. Олег под кроватью едва удержался, чтобы не присвистнуть от восхищения. Ничего не скажешь, преданную армию навербовал себе Пергаминон. Да эти тетки за него готовы и в огонь, и в воду.
Интересно, они хоть понимают, что занимаются далеко не богоугодным делом, что они всего лишь орудие в руках опытного афериста? Скорей всего, понимают. А еще верней, имеют твердый процент с каждой удачно обобранной старушки.
Между тем Пергаминон, выкричавшись, сбавил накал и уже гораздо спокойнее произнес, обращаясь к своим сообщницам:
– Давайте соображайте: кто, кроме зятя, мог старуху придушить? Мне завтра со следователем беседовать, я должен знать, что ему сказать.
– Был там один человек… – нерешительно начала одна из сестер.
– Крутился, – подтвердила другая.
– Неприятный такой, – сказала третья.
Пергаминон, казалось, заинтересовался:
– Что за человек? Кто таков?
– Мы не знаем.
– Из себя-то хоть как выглядит? Молодой или старый?
– Молодой. Лет двадцати пяти – двадцати семи.
– Хорош?
– Преизрядно, батюшка.
– Высокий!
– В плечах широкий!
– Красавец, одним словом!
– Волосы густые!
– Темные!
– Глаза сверкают!
Кажется, Пергаминону не понравилось, что сестры так расхваливают незнакомца, потому что настроение у него вновь стало портиться.
– Что еще про него знаете?
– Раиса Никитична сказывала, что он к ней сватался.
– К кому? К старухе?
– К ней самой.
– Что за глупость? Он молодой был или старый?
– Молодой.
– А старуха?
– Той за шестьдесят перевалило.
– И что же? Тридцатилетний мужчина к шестидесятилетней бабе свататься вздумал?
– Ну не прямо свататься, но интерес он к ней проявил.
– Какой еще интерес? Говорите толком!
– Познакомиться он ей предлагал.
– Это в тот день было, когда мы сами с Раисой Никитичной познакомились.
– И потом он возле дома крутился, да подойти не решался.
Мужчина снова удивился:
– А вы откуда знаете?
– Она нам его сама показала.
– Жених, говорит, это мой.
– Интерес ко мне проявлял. И смеялась.
Но Пергаминон все не мог успокоиться:
– Сосед, может? Подшутил просто над старухой?
Сестры не стали спорить.
– Может, что и сосед!
– А может, что и впрямь кавалер.
– Только стеснительный! Вроде и хочет подойти, а при нас стесняется.
