Absoluta. Совесть и принципы - Катерина Бэлл

Парень решил дождаться свою гостью внизу. Бернард уже час караулил Деми в гостиной, отвлекая себя виски. Но он и подумать не мог, что девушка с одним чемоданом и сумкой может так долго собираться.

Пока он ждал её, он раз за разом возвращался к причине его настойчивости найти Деметрию Уайт. И каждое его воспоминание отзывалось в нём глубокой тоской, после которой он вновь прикладывался к краю стакана. Цинично, но Бернард радовался тому, что смертные — в конце концов, умирают. Он прочел так много книг о любви, но теперь не думал, что кто-нибудь в состоянии описать его чувства спустя столько лет.

Смертным повезло: они могут просто забыть. И они забывают, в силу своей смертности, — они живут дальше, они ищут, стремятся. Они уникальны в своей способности не останавливаться. Бернард думал, что его жизнь остановилась очень давно. Он был просто уверен в этом, пока не встретил эту девчонку, которая умудряется не видеть очевидного и отрицать реальность.

Но тоска, гнетущая его десятилетиями, всё равно никуда не делать с появлением в его жизни Деми. Осуществление плана об избавлении от этой болезненной скорби зависело только от одного человека. Но этот человек не стремился спускаться, и уж тем более облегчить существование Мортема.

Парень поднялся наверх. Деми сидела на кровати и смотрела на раскрытый чемодан. Она посмотрела на вошедшего Бернарда и вздохнула:

— Я вспомнила, что мне некуда идти.

Мортем присел в кресло около стола, закинув ногу на ногу.

— Никто тебе не врет, — проговорил он. — Мы должны многому тебя научить, чтобы ты могла защищать себя и невинных людей. Ты рождена для этого.

Деметрия несколько секунд молчала, не отрывая взгляда от парня. Когда только она поднялась наверх, первое, что она сделала, — ущипнула себя. Но, к великому сожалению, Уайт не проснулась. Вся эта история, то, что она увидела, услышала, прочитала и вспомнила — стало складываться в одну картину. Картину фантастическую, но объяснимую.

Сейчас Мортем, наверное, впервые показался ей настоящим. Без маски безразличия и резкости. В этот момент он, видимо, собрал все свои силы, чтобы подняться к Деми и как можно теплее обозначить свои мотивы по отношению к ней. На границах сознания девушка была ему благодарна за этот поступок.

Она чувствовала себя такой растерянной, что никак не могла собраться с мыслями. У неё было столько вопросов, но все они путались в её голове, поэтому Деми спросила о том, что должно было охватить всё её непонимание:

— Значит, я могу делать всё то, что делала Офелия?

— И даже больше, как мне кажется, — кивнул Мортем.

Глава IX. Новые знакомые

Прошло две недели с тех пор, как Уайт потеряла родителей. Смириться с этим было невозможно, но было возможно сделать что-то, чтобы отвлекаться от этих мыслей. Идеи Мортема мало помогали, зато Иза так изнуряла девушку тренировками по самообороне, что по вечерам Деми засыпала сном младенца, стоило её голове только прикоснуться к горизонтальной поверхности.

Когда Изольда поняла, что Уайт не способна причинить весомого вреда никому — даже демону, — она направила свои занятия в более мирное русло и старалась научить Деми лишь обезвреживать врагов. Они начали с простых приёмов, исключая всевозможные магические аспекты, чтобы девушка быстрее приспособилась к мысли о том, что — так или иначе — ей придется защищать себя.

Бернард же настаивал на том, чтобы Деметрия развивала силу воли, так как, по его словам, это первое, чем должен владеть человек, имеющий доступ к волшебным силам, или к дару — как он это называл.

Его методы были странными. Он заставлял её каждый день в три часа дня и в восемь вечера идти мыть руки.

Это не казалось сложным, когда Мортем только высказал свои условия. Но когда он вошёл в зал, где Изольда стояла над Деми, пока та отжималась от пола, и сказал: «Время мыть руки», девушка была полна негодования. С мыслями о том, как всё это глупо, она всё же отправилась в туалет.

Всё стало ещё хуже, когда Бернард решил, что двухразовое мытьё рук для Уайт уже стало простым и необременительным ритуалом. Поэтому он решил, что она должна мыть руки не только в три и в восемь часов, но ещё и ровно в полночь. И ему было совсем всё равно, что через пару дней после его нововведений в полночь Деми уже спала мёртвым сном. Он разбудил её.

И вот ещё через пару дней, когда девушка под руководством Лейденшафт смогла наконец уложить на лопатки своего тренера при помощи удара по коленной чашечке и ребром ладони по ключицам, было решено, что она готова к мастерству приготовления зелий.

Деми сидела за столом вся сырая и потная, когда перед ней положили толстую книгу под названием «Простые зелья». Комичность ситуации была в том, что Уайт никак не могла сосредоточиться на новом материале, потому что безумно хотела помыться. И вот, казалось бы, счастье — часы пробили три часа дня! Деми сорвалась с места, крикнув от радости, что она теперь сможет принять душ, но её остановил Бернард.

— Не душ, — помотал головой он. — Ты только помоешь руки.

Очевидно, что парень просто хотел досадить Уайт, и она злилась. Очень злилась. То, что Мортем называл воспитанием силы воли, Деми представлялось издевательством и самой настоящей вредностью. Его методы никак нельзя было идентифицировать как заботу о её будущем. Особенно учитывая тот факт, что обычно хоть как-то беседу с ней поддерживала только Иза. Бернард же всегда оставался отстранённым и закрытым.

Тем не менее, скрепя сердце девушка отправилась в ванную и вымыла только руки, ругая про себя Бернарда последними словами. Она поверить не могла, что уже три недели провела в этом комфортабельном, но всё же концлагере. Деметрия не могла и шагу лишнего ступить без тотального контроля. Она ела по расписанию, мыла руки по расписанию, занималась по расписанию. И за всё это время ни разу не вышла на улицу.

Вернувшись в кабинет, где её ждала Изольда, Деми обратила внимание на календарь, который стоял на письменном столе. Приближался День Благодарения.

— В этом доме отмечают дружбу пилигримов и европейцев? — без энтузиазма спросила Уайт, уже заранее предполагая, каким будет ответ.

— Ты что, перестала страдать по родителям и теперь хочешь праздника? — спросила Лейденшафт таким тоном, будто винила девушку в её желании жить нормально.

— Я бы забралась в