Моя дорогая Ада - Кристиан Беркель

Тогда так было во многих семьях, да и в школе – вопросы задавали только глупцы. Я до сих пор поражаюсь, как можно рассказывать о массовом изнасиловании солдатами и при этом называть женские гениталии, вагину – я до сих пор с трудом произношу это слово – попой. В моем поколении сексуальность была областью самообучения: как говорил отец, на каждую кастрюльку в любом случае найдется своя крышечка.

– Мопп? – спросила я однажды, когда мать еще была в Буэнос-Айресе или Париже.

– Да?

– А мужчина?

Мопп удивленно подняла глаза.

– Какой мужчина?

– О котором вы недавно говорили…

– Когда?

– Ну, недавно, когда мы были у тебя в гостях и мне разрешили посмотреть телевизор.

Она нежно погладила меня по голове.

– Детка, не стоит подслушивать под чужой дверью.

Она надолго замолчала. Потом взяла меня за руку.

– Детка, ты втягиваешь меня в неприятности… Но ты смотришь таким взглядом, что смолчать было бы грехом.

Я подошла к ней. Она меня обняла. Ее тепло мягко и медленно переместилось ко мне.

– Знаю ли его я? Знаешь ли его ты?

– Да?

Она взяла меня за руку.

– Да.

– Он тогда приходил к нам? Еще когда мы жили с тобой? Мама и я?

– Да.

– Тот, кто подбрасывал меня в воздух?

– Да.

– Но папа подарил мне велосипед.

– Твой папа – это твой папа. Папа только один.

– Даже если ты одновременно католичка и иудейка? Немка и аргентинка?

Мопп погладила меня по волосам.

– Ада, она просто хочет попрощаться. В последний раз.

Если это было прощание – неважно, в Буэнос-Айресе или Париже – прощание означало, что она вернется. Означало, что это время закончится. Католичка, иудейка, аргентинка или немка, я никогда больше не буду девочкой без семьи, и все пройдет, сколько бы оно ни длилось.

Тутти-Фрутти

Ушка не только была на два года старше меня, она еще и все знала. Каждого певца, каждое новое направление музыки, последние фильмы, актрис, исполнявших главные роли, и их привычки, она знала, кто на ком женат и у кого очередная интрижка, она читала молодежный журнал «Браво», но кроме того, была в курсе всех взрослых сплетен и событий на международной модной арене. Она хотела стать актрисой или моделью. И невероятно длинные ноги открывали ей оба пути. Но главное, она много знала о мальчиках. Сама эта мысль наполняла меня глубоким восхищением. Мне было всего одиннадцать, но я чувствовала, как меняется тело. Каждый вечер я стояла голая перед зеркалом. У меня увеличились соски. Мне страшно хотелось обсудить это с Ушкой, но я не решалась. На самом деле она была не менее застенчивой, чем я, но куда бы она ни пошла, ее окружала аура неприступности – защита, о которой я втайне мечтала. В ее тени я даже не замечала, как впервые начала пробуждать желание, безобидные поддразнивания – их подспудная агрессивность так меня раздражала, что я долго пыталась не обращать внимания, но однажды Ушка со мной внезапно об этом заговорила.

– Ты не замечаешь, как они шепчутся?

– Кто? Где?

– Ну, вон та компания.

Мы стояли в очереди перед любимым кафе-мороженым на бульваре Курфюрстендамм, возле станции Халензее. Мальчики казались странными. Никогда не понятно, что им нужно. Теперь они нарочито небрежно прислонились к стене напротив. Им было лет по десять-двенадцать. Из-за ухмылок они выглядели почти одинаково, и мне было сложно их отличать.

– Нацелились на тебя.

– Что? Как?

– Не смотри.

– Но…

– Нет.

– Почему?

– Главная заповедь: мы позволяем смотреть.

– Позволяем смотреть?

– Да, но нам это неинтересно.

– Но… как… тогда… Как я пойму, нравится ли мне он?

– Это тебя должны восхищать, а не наоборот.

Я недоуменно на нее посмотрела.

– Это игра, понимаешь? На самом деле им нужно от нас только восхищение, но все не так просто. Они должны научиться за нас сражаться. Тогда – и только тогда – мы, возможно, мимоходом уделим им чуть-чуть внимания, но не слишком много, понимаешь, а то они решат, будто мы им принадлежим, и сразу перестанут стараться.

Я посмотрела на нее с уважением.

– Откуда ты все это знаешь?

– Наблюдения. Посмотри на взрослых, на их браки. Трагедия для нас, женщин. Мы так делать не станем.

Она протянула мне руку.

– Договорились?

Я ударила.

– Договорились.

Я не слишком понимала, что именно сейчас пообещала, но мне было все равно – я знала, Ушка права, она всегда права, она знает жизнь и знает, что от стоящих там мальчиков ничего хорошего ждать не стоит.

– Так как мне узнать, кто мне нравится?

– Работать на опережение.

– Опережение?

– Да, куда бы ты ни пришла, если там есть мужчины, их нужно рассмотреть и оценить прежде, чем они успеют заметить. Остальное – лишь вопрос правильных сигналов.

– Сигналов?

– Как только мы пришли, я сразу поняла, что там за придурки стоят. Разглядела прежде, чем они заметили нас. Мальчики медлительны и вечно заняты собой.

– А мы нет?

– У нас иначе. Они превосходят нас в одном: держатся вместе, это дело чести. А мы позволяем себя изолировать. И становимся легкой добычей.

У меня закружилась голова. У Ушки все отлично продумано. Ей уже почти четырнадцать, а мне только одиннадцать. Она знает наперед. Она вооружена. Я точно что-то делаю не так. Но от меня не ускользнуло, что мальчики больше заинтересовались мной. На самом деле исключительно мной. Хотя я ничего не делала. Не подавала никаких сигналов.

– Гляди-ка. Смотрят только на тебя. Я для них не вариант, потому что высокая. Выше их. Это первая попытка разделения. Хотя сами они держатся вместе. Ни один не выбивается. Только нас с тобой никогда не заинтересует один и тот же человек. У них все иначе, они так нас добиваются. Держатся вместе, пока мы не выберем одного. Он становится победителем по нашему решению, хотя сам этого не замечает. Остальные принимают происходящее и ждут своего шанса. Вместе они сильны. Поодиночке – никогда не осмелились бы даже взглянуть в нашу сторону. И знаешь, почему они выбрали тебя?

Я почуяла неладное.

– Потому что я меньше ростом?

– Нет.

– Нет?

– Сигналы.

– Какие? От меня?

– Здравствуйте? Чего желаете?

Продавец мороженого помахал рукой перед моим лицом.

– Два шарика в стаканчике. Лимонный, ванильный.

– Я… хм… буду…

– Девочка, я не могу ждать весь день.

Меня так разозлили его слова, что я растерялась.

– Возьми два шарика в стаканчике, тутти-фрутти, – быстро подсказала Ушка.

Я не любила смешанное фруктовое мороженое и считала стаканчики скучными.

– Рожок…