Цена времени. Книга 4 (СИ) - Шайх Роман

— Ну что ж, — Генрих немного выдвинул из ножен свою шпагу, всматриваясь в чарующий блеск стали. — Пусть дарует господь нам победу над предателями. — Он резким движением задвинул шпагу обратно и поправил рукой воротник мундира, — Ибо сила наша, как государь завещал, в истине праведной, да в правде истинной.

Глава 9. «…И противники»

Ливонцы оказались ребятами на удивление неплохими. Первичная спесь и высокомерие то ли от жаркой бани по белому, то ли от крепкого пива, довольно быстро улетучились. Осталась лишь искренняя доброжелательность и даже некоторое панибратство. Все важные дела нами было решено оставить на неопределенный срок, уступив место знакомству послов с местной культурой.

До глубокой ночи мы с бароном и его свитой пировали и поднимали кружки за очень многое. Сначала пили за здоровье. Всех: от великого магистра ордена, до всех наших родичей до третьего колена. Захмелевший маршал переводил с ливонского на русский и обратно тост за тостом, пока в конечном итоге не уснул на плече одного из гвардейцев, с которым до того пытался взять на распев какую-то трактирную песню. Сам герр Русдорф, хоть и выглядел откровенно помятым, еще сохранял возможность более или менее внятно говорить. Меня же от такого состояния спасли многочисленные пропуски и моменты, когда я незаметно сливал или разбавлял содержимое своей кружки.

— Я хочу выпить, — Начал, громко икнув, на ломанном немецком, на котором на пришлось общаться после вылета в аут нашего переводчика, Иоганн, — За добрый союз Риги и Новгорода!

— Герр Русдорф, мы пили за это уже три раза! — Максимально стараясь сыграть роль поддатого человека, пролепетал я.

— Да? — Он снова икнул и, улыбнувшись, глянул в свой стакан, — Тогда за победу над шведскими язычниками! За это мы пили лишь дважды!

Наконец, после долгих уговоров продолжить славный вечер, я сумел уложить гостей спать в одной из комнат на первом этаже дома. Закрыв за ними дверь, я глубоко вздохнул и не спеша стал подниматься по лестнице на третий этаж. Я старался как можно более бесшумно, чтобы не разбудить Анну в столь поздний час, прошмыгнуть в спальню, однако усилия мои были лишены смысла. Она не спала.

— Как все прошло? — Кинулась она ко мне с пышущими интересом глазами, стоило мне приоткрыть дверь. — Ливония выступит с нами против Швеции?

— Все… — Я еще по привычке говорил на пьяный манер, но опомнившись, разом «протрезвел». — Все прошло неплохо. — Пожал плечами я. — Завтра мы проведем полевой смотр одного из батальонов, потом посмотрим игру в ногомяч, а вечером нас развлекут полковые музыканты.

— Они сыграют твои песни⁈ — Искренне изумилась она.

— Я же говорил, это не мои песни. — Как-то по-детски смущаясь, буркнул я. — Их написали славные менестрели из моей страны.

— А мне нравится думать, что их написал ты, — Ткнувшись носиком в мою грудь, обняв меня, сказала Анна.

Интерлюдия. Генрих фон Майер. Окрестности Тихвина.

Всматриваясь в ночную мглу, Генрих размышлял над текущим положением дел. В нос ударил уже привычный едкий запах порохового дыма, до сих пор витавшего в воздухе, от чего Майер поморщился, поправляя надоедливый шлем, который вновь предательски сполз на лоб.

— Отходить надо, командир, — Произнес неожиданно подошедший из темноты второй в роте человек после Майера.

— Опять ты за свое, капитан, — Беззлобно ответил Генрих.

— Народу уже много на поле этом полегло, — Покачал головой старый вояка. — Наших вон тоже побили — два десятка с валяются с ранами и еще десяток могилы ждет.

— Что их луки да сабли против наших ружей да штыков? — Оскалился бывший немецкий дворянин. В нем снова проснулся на мгновение задремавший рыцарь.

— Больше их, — Опираясь на свой опыт ответил капитан. — Повезло нам, что в ночь они нас застигли. А то бы и додавить могли.

— Да мы их как картечью окучили, так они деру и дали! — Возразил Генрих. — Хоть и меньше нас, но бьем ведь гадов мятежных! — Он нетерпеливо сжал в руке эфес шпаги, еще больше подавшись вперед.

— Командир, боюсь на всех пороху не хватит, — Не унимался опасливый капитан. — Ежели к Тихвину отойдем, там и батальон нам подсобит. Не гоже воев добрых за горстку дворян да разбойников класть.

— Покамест стоим, — Сказал, как отрезал Генрих. — Это приказ, капитан.

Интерлюдия. Александр. Новгород. 13 августа.

Ранний подъем вновь обозначила задорная мелодия трубы, а после и остального полкового оркестра из нескольких разномастных барабанов, рожков, свистков и даже нескольких струнных подобий гитары. Я привычным образом соскочил с кровати, вновь не обнаружив своей супруги рядом. И как она успевает так рано вставать?

За окном серели густые тучи. Погода обещала быть пасмурной и, возможно, дождливой. В быстром темпе умывшись студеной водой и одевшись в повседневный расшитый красными и синими нитями армейский офицерский мундир, я, подобно заправскому акробату перескочил через лестничный поручень и оказался на лестничной площадке второго этажа. Гвардейский десяток такой оперативностью еще не обзавелся, а потому в коридоре я застал лишь малость растрепанного Лаврентия с пышущим паром стаканов в руке.

— Крепкий сбитень, государь! — Буднично протянул он мне бодрящий напиток. — Две ложки меда, взболтанный, но не смешанный!

— Благодарю, лейтенант! — Спешно кивнул я, принимая из его рук ароматный аналог кофе. Я уже собирался буднично пойти к выходу, как вдруг опомнился и резко остановился, едва не расплескав содержимое кружки. — Ах да, Лаврентий, — Окликнул я гвардейца, который уже собирался пойти поторопить своих подопечных из моего личного охранения.

— Слушаю, командир. — Вытянулся в струнку парень.

— Пистолет этого, — Я пощелкал пальцем в воздухе, вспоминая, как звали инженера, — Калашникова! — Наконец нашел я нужную, хоть и не верную фамилию в голове. — Так вот, он у тебя?

— Так точно. — Утвердительно кивнул офицер.

— Возьми с собой, может сегодня ещё спытаем.

Гости из ближнего зарубежья еще долго будут валяться в постели, мучаясь головной болью, а значит пока что можно заняться организацией нашего выезда за город, где первый батальон готовился к плановому смотру. Второй батальон сейчас располагался в самом Новгороде, поддерживая общественный порядок и тренируя полицейские части. Третий же в полном составе трех рот под командованием Генриха сейчас находился в походе на северо-восток, распространяя наше влияние на бывшие Новгородские земли.

Четыре сотни человек, подобно муравьям, организованно выбежали из казарм и под веселую мелодию стали проводить уже ставшую обыденностью утреннюю зарядку. Вообще сама армия, которую мне удалось слепить из добровольцев в короткий срок чем-то напоминала летний лагерь. Если, конечно, принять тот факт, что здесь молодые солдаты учились в основном одному — искусству убивать. Причем убивать не столько в ближнем, сколько в дальнем бою. Не столько грубой силой, сколько хитростью, меткостью и тактикой. Да и нельзя сказать, что бывшие зеленые новобранцы, а сейчас — обученные солдаты коротали дни лишь за тренировками и стройкой дорог и мостов. Каждый день по два-три часа даже последний рядовой(а офицеры и подавно) проводил в учебном кабинете, изучая вначале новое чтение и письмо, а после — устройство оружия и, что самое главное, идею новой военной доктрины. Ведь во многом в понимании простых солдат того, что и зачем они делают закладывается фундамент для будущих побед.

Не успел я допить свой стандартный утренний взбодритель и поудобнее усесться на стуле, готовясь к стандартной утренней процедуре приема всех желающих, как ко мне в кабинет с докладами, просьбами и предложениями полетели вестовые и посыльные самых разных сфер и направлений. Впрочем, так было практически всегда.

— Государь, возле Гатчины нашли самородки золотые! — Доложил запыхавшийся гонец.

— Направьте с ближайших рудников каторжников, пусть под надзором местных городовых начинают копать. — Почти не задумываясь ответил я.