Жизнь в зеленом цвете - 4 - MarInk

Глаза у Гарри слипались, и он выпадал в сон на ходу; побродив по коридорам и понатыкавшись на стены - во сне он терял равновесие, и неизбежный удар о стены его гарантированно будил - он не выдержал и сжал феникса на груди.

У библиотеки было пусто и тихо; где бы ни охотился Филч в эту ночь, но явно не на третьем этаже… Гарри потянул на себя ручку двери, намереваясь забиться в какой-нибудь угол подальше от библиотекарского стола и там прикорнуть на сложенных руках вместо подушки. Резкий запах библиотечной пыли ударил в нос; Гарри, поспешно захлопнув за собой дверь, прислонился к косяку и начал долго, с некоторым удовлетворением от процесса, чихать. Дурслевская пыль, которую он вычищал всё лето, была совсем другой, какой-то мягкой и липкой, аморфной. Эта же резала ноздри, проникала в лёгкие, раздражала гортань, как комариное жужжание раздражает барабанные перепонки, и чихание скоро перешло в надсадный кашель. Библиотека узнавала и принимала его, недовольная его долгим отсутствием. «Ну, хорошо хоть, не при мадам Пинс обчихал эту полку с драгоценным трактатом Ульриха Гамбургского об анимагии - кажется, кто-то в прошлом году загнул в нём угол одной страницы, и шуму было на весь этаж…». Стеллаж с книгами по трансфигурации стоял у самой двери, и Гарри редко подходил к нему, предпочитая копаться в глубине помещения, где никто не мог его видеть.

Ульрих Гамбургский явно никак не пострадал, и Гарри, успокоенный, окинул было библиотеку взглядом, прикидывая, где бы устроиться, но сообразил, что спать уже не хочется. «Вот свинство-то…».

Гарри предстояла вся ночь в компании собственных мрачных раздумий и отчаянного нежелания возвращаться утром в свою спальню. Компания для дружеских посиделок. Красные поутру глаза, мятая одежда и вполне складный план насчёт того, как утопиться, используя в качестве подручного средства стакан с тыквенным соком, прилагаются в комплекте.

«Ну, знаете…». Гарри ещё раз обвёл библиотеку взором - на этот раз не ищущим, а возмущённым; многострадальный трактат Ульриха попался ему на глаза, и Гарри, не раздумывая, дёрнул фолиант с полки. Пусть послужит благому делу; тем более что МакГонагалл в прошлом году рекомендовала его прочесть, а Гарри так и не удосужился.

К тому же интересно, как это - анимагия… отец и Сириус ведь сумели стать анимагами - и очень может быть, что они действовали именно по Ульриху; Гарри сомневался, что МакГонагалл рекомендовала что-нибудь другое двадцать лет назад - многострадальная книга была выпущена семьдесят восемь лет назад, так что декан Гриффиндора и сама могла по ней учиться. В чём профессору трансфигурации отказать было нельзя, так это в постоянстве привычек - например, за три года учёбы Гарри ни разу не видел на её голове никакой причёски, кроме закрученного пучка. И не лень же каждый день стягивать в него волосы… Гарри рассеянно подёргал себя за отросшие почти до плеч пряди и углубился в Ульриха. Вот этих желтоватых хрупких страниц, может быть, касались руки отца…

* * *

На гербологии он клевал носом; профессор Спраут сняла со Слизерина пять баллов за его невнимательность, но Гарри было совершенно фиолетово. Чем меньше у Слизерина баллов, тем лучше…

Зато уход за магическими существами мигом разбудил и Гарри, и всех прочих, кто клевал носом по каким-то своим причинам: милейшие существа под названием соплохвосты, выведенные Хагридом лично, были просто созданы для того, чтобы держать нерадивых студентов в тонусе. Те, у кого тонуса было недостаточно, поплатились по прошествии менее получаса с начала занятия: кого-то покусали, как Дина Томаса, кого-то обожгли, как Панси Паркинсон, кого-то ужалили, как Парвати Патил.

- Теперь я понимаю, зачем мы их тут, так сказать, изучаем, - едко высказался Малфой. - Кому же не захочется заиметь питомца, который с одного конца жалит, с другого кусается, а с третьего обжигает!

- Если ты такой умный, Малфой, что же ты не бросил уход за магическими существами? - злобно спросил Рон, потерпев неудачу в переговорах со своим соплохвостом о том, что вместо человеческих рук порядочным соплохвостам полагается есть лягушачью печень. Соплохвост, кажется, порядочным не был, а был той ещё аморальной тварью, всё порываясь разнообразить своё меню человечиной.

- Разумеется, чтобы видеть тебя почаще, Уизел, - мгновенно парировал Малфой. - Зачем же ещё?

- Не знал, что у тебя неразделённая любовь к Рону, Малфой, - не удержался Гарри. - Так романтично, признаться в своих чувствах при половине курса…

Малфой сжал губы; на бледных скулах выступило два лихорадочных красных пятна. Гриффиндорцы охотно заржали в ответ на реплику Гарри, лишив Малфоя возможности ответить - всё равно бы никто не услышал.

- Да ты, Потти, никак, голубой - сразу только об одном и думаешь, - ответ Малфоя был не таким эффектным, как мог бы, но смолчать означало окончательно признать своё поражение. - И, кстати, всю эту ночь где-то шлялся…

Гарри выпрямился, забыв про соплохвоста, отставил одну ногу вбок в одной из балетных позиций (как-то раз увидел это по телевизору и поразился бесстыдному, непринуждённому изяществу движения), выпятил губы и капризным высоким голоском осведомился:

- А ты ревновал, Дракоша? Всю ночь ждал меня в холодной постели, да? Ничего, я уверен, тебе есть, кем утешиться: Кребб, Гойл, Забини - отличный выбор! Ну не в моём ты вкусе, сколько раз объяснять?

Гриффиндорцы снова заржали; на этот раз отчего-то пятна выступили на скулах Забини - за державу, то есть Малфоя, обидно стало, или за себя? Малфоевские пальцы сжались на палочке, и Хагрид, до того с видимым удовольствием наблюдавший за тем, как четвёртый курс Слизерина в полном составе обтекает под комментариями Гарри в адрес признанного лидера подрастающего поколения змеиного факультета, поспешил вмешаться.

- Эта, Малфой! Ну-ка, берись за соплохвоста, он у тебя, значить, не кормлен ещё! Гарри, а ты, того, Рону помоги, хорошо?

Гарри прекратил кривляться и кивнул. Вот теперь точно лучше в спальню вообще не соваться - голыми руками порвут на корм для попугайчиков. Точнее, не вообще руками, а конкретно наманикюренными ногтями порежут.

На Прорицании после обеда Гарри снова попал в пару с Забини. Последний демонстрировал полнейшее равнодушие, глядя исключительно на Трелони и успешно делая вид, что на соседнем пуфике вообще никого нет; это не могло не радовать Гарри, но и настораживало.

- Сегодня, мои дорогие, мы будем заниматься звёздами, движениями планет и теми таинственными предзнаменованиями, которые они раскрывают лишь тем, кто способен уразуметь рисунок небесного танца. Человеческая судьба зашифрована в излучении планет, сочетающемся...