Жар ночи - Сильвия Дэй

— А ты недовольна? Я буду стараться сильнее.

Она чмокнула его руку, поглаживавшую ее сосок, и он рассмеялся.

— Мне нравится твой смех, — застенчиво призналась она.

— А мне нравишься ты.

— Ты меня не знаешь.

— Хмм… Я знаю, что ты любишь своего сына и что ты хорошая подруга Лиссы. Знаю, что ты стойкая, упорная, растила мальчишку сама, без всякой поддержки, что тебя, и вполне справедливо, возмущает. У тебя своеобразное чувство юмора, и ты не Доверяешь мужчинам, которые хотят от тебя чего-то большего, чем секс.

— Так оно бывает надежнее.

Она хихикнула, и этот девический смешок в сочетании с пышными, женственными формами тела усилил его эрекцию.

— Господи! Да что же это такое?

— Это ты кончила трижды, а я всего один раз, — заметил Коннор. — И должен признаться, ты мне нужна не только для секса. — (Она напряглась.) — Стейси, у меня нет здесь друзей. Кроме Эйдана.

— Послушай…

Она выпрямилась, села и слезла с него. Скрыв внутренний вздох разочарования, Коннор тоже приподнялся и потянулся, чтобы снять раздражавший его презерватив. В Сумерках подобные меры предосторожности не требовались, поскольку венерических заболеваний там не было, а зачатие осуществлялось только при желании, но сказать ей об этом он не мог. Она бы просто не поверила.

— Полезные друзья — это в порядке вещей для многих. Но не для меня.

Улучив момент, он зашел в ближайший гостевой санузел, избавился от чертовой резинки и, подняв крышку унитаза, принялся отливать, оставив при этом дверь открытой, чтобы дослушать ее возражения.

Стейси, прислонясь к косяку, настороженно смотрела на него. Это казалось бесцеремонным, даже, пожалуй, грубым, но в то же время откровенно-интимным, чего он и хотел. Интимности. Близости. Именно этого он добивался и именно это рассчитывал получить. Ну а заодно отвлечь ее и заставить забыть о том, что сама она ниже пояса голая. Обстоятельство, которое его радовало и приятно волновало.

— Никак в толк не возьму, — пробормотала Стейси, — то ли ты законченный грубиян и наглец, чего я на дух не переношу, то ли просто человек откровенный, чуждый притворству, что мне нравится.

— Тебе нравлюсь я.

Она фыркнула и скрестила руки на груди:

— Я о тебе знаю гораздо меньше, чем ты, как тебе кажется, знаешь обо мне. Единственное, что на самом деле говорит в твою пользу, так это то, что ты лучший друг Эйдана, который и вправду парень хоть куда.

Коннор с притворной обидой надул нижнюю губу:

— Неужели и три оргазма не помогли?

Уголок ее рта дернулся, и ему вдруг страшно захотелось заставить ее рассмеяться вслух. Слишком уж серьезно она держалась, и ему трудно было отделаться от мысли, что это оболочка, призванная защитить уязвимую сердцевину. Сердцевину, заглянуть в которую позволялось очень, очень немногим.

— Нам не следовало это делать, — заявила она.

Он спустил воду и, направившись к раковине, взглянул на отражение Стейси в зеркале. Их взгляды встретились.

— Почему?

— Потому что наши лучшие друзья собираются пожениться. Стало быть, время от времени нам придется встречаться, и это, — она помахала рукой на разделявшее их пространство, — навсегда останется между нами. Я имею в виду то, что мы знаем друг о друге по части секса. То, что я видела, как ты отливал.

Коннор снял с вешалки полотенце, вытер руки и лишь после этого спросил:

— А что, с тем, кто с тобой переспал, ты дружить уже не можешь?

Стейси пожевала пухлую нижнюю губу. Вообще-то, Коннор не больно жаловал поцелуи, но сейчас ему неодолимо хотелось вновь ощутить прикосновение этих сочных, бархатистых губ. По всему телу. Стоило ему об этом подумать, как член, уже наполовину вставший после недавнего оргазма Стейси, вскочил в полной готовности.

— Ну и ну! — Она указала пальцем на его покачивающийся член. — Это какой-то сексуальный психоз.

Коннор рассмеялся, но умолк, когда она присоединилась к нему. Звук оказался не таким, какой он ожидал услышать. Не девичье хихиканье, а низкий, гортанный, чуть ли не скрипучий звук. Чувствовалось, что смеется она нечасто. Ее зеленые глаза искрились, щеки горели огнем.

— Прекрасно, — сказал он.

Стейси отвела взгляд, повернулась и направилась обратно в столовую. Там она собрала свою разбросанную одежду и прижала к груди, словно приняв оборонительную позицию.

— Ты не ответила на мой вопрос, — сказал Коннор, буравя ее пристальным взглядом.

Она пожала плечами:

— У меня скверный вкус по части мужчин.

Он промолчал, лишь продолжал внимательно на нее смотреть.

— Пойду приму душ.

Она прошла мимо него, но он остановил ее, поймав за руку.

— Стейси.

Сначала ее взгляд скользнул по его пальцам, удерживавшим ее выше локтя, потом поднялся к его глазам.

— Ты как относишься к китайской кухне?

Она заморгала, потом мягко улыбнулась, принимая оливковую ветвь:

— Свинина му-шу. С подливкой.

— Годится.

Чуть помедлив, она кивнула и направилась к лестнице. Коннор знал, что будет дальше. Она примет душ и оденется, и это послужит внешним выражением внутреннего желания оттереться дочиста. И станет делать вид, будто они только что встретились и, уж конечно, вовсе не трахались. Он знал это точно, потому как сам, у себя в Сумерках, многократно поступал схожим образом. Например, использовал необходимость выполнять утренние упражнения как повод, чтобы не оставаться на всю ночь. Ему хотелось, чтобы Стейси уделила их отношениям больше времени, однако он уважал ее решение и даже думал, что в чем-то она права. Лучше покончить со всем этим быстро, разом, чем все усложнить и запутать.

По самой своей натуре Избранные Воители избегали эмоциональных привязанностей. Лишь немногие из них заводили постоянных партнеров, а если такое и случалось, то, как правило, ненадолго. Разрыв был неизбежен, и тем, кого угораздило влюбиться в Избранного, приходилось смиряться с тем, что их чувства останутся без равноценного ответа. Казалось, Воители просто неспособны отдавать столько же любви, сколько получали. Вдобавок ко всему Коннор с детства усвоил представление о том, что главное в жизни — исполнение долга.

— Брюсы живут и умирают с мечом, — повторил он вслух фамильный девиз.

Другого пути просто не существовало.

Именно поэтому он великолепно подходил для защиты чувственных Спящих. То были символические отношения. У него была возможность воплощать фантазии и достигать единения с другой личностью, осуществляя ее мечты и удовлетворяя свою потребность в близости. Нескольких часов, проведенных в качестве возлюбленного, было вполне достаточно, чтобы развеять холод дома и постели, которую он ни с кем не делил.