Предназначение. фантастический роман - Николай Лапшин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Василий сполз в ивняк, подтягивая за собой ватник. Кустарник надежно защитил его от просмотра с реки.
«Как там Гришка? Заметил он баржу или нет? Не увидели ли его с баржи» – гадал Василий, тревожась за друга. Сильное течение и идущий по реке лед, затруднял ход буксира и баржи, которую водило со стороны в сторону. Расстояние, отделяющее буксир от Василия и следующий километр, до плавного поворота реки, буксир прошел за час. Едва рыскающая баржа скрылась за поворотом реки, Василий приподнялся над ивняком. Затекшие, от долгого сидения на корточках, ноги плохо слушались. Перебежками он добрался до лагеря.
Григорий и Анна спали на солнцепеке. Докучливые мухи и комарье вились над спящими.
«Эк их разморило после …..» – подумал неприязненно Василий.
Рука его самопроизвольно потянулась к пистолету. От пришедшей в голову мысли, ужас объял Василия. Он опустился на колени и закрыв глаза, немым криком возопил:
«Господи, пронеси мимо меня чашу сию! Не дозволь Зверю возобладать над душой моей! Дай мне Господи любовь к брату моему и жене его! Прости Господи мне, Григорию и жене его грехи наши! Лучше покарай меня!»
Немой всплеск энергии отчаяния, исходивший от Василия, достиг Григория. Он приоткрыл глаза и увидел коленопреклоненного Чернышева с шевелящимися губами и закрытыми глазами. Григорий почувствовал, что мимо него пронеслось что-то страшное, черное, леденящее душу, в простонародье, называемое Смерть. Он пошевелился, снял с себя Аннушкину руку, сел.
«Васек, ты что? Ты не заболел?»
Василий оставался без движения. Голос Григория медленно вытягивал его из страшного, неведомого, черного угла его души, подсознания.
«Братишка, очнись. Я тебе новость скажу, у меня сынок будет, Васькой назовем!» – теплый и взволнованный голос Григория возвращал Василия к жизни.
«Светку, Светлячка моего убили по моей вине. Я её затащил в тундру» – прошептал Васька, плечи его затряслись от надрывных рыданий. Проснувшаяся Аннушка, поняв смысл происходящего, сказала:
«Не греши на себя Вася. В Светкиной смерти ты не виноват, а этих гадов, на вертолете и заимке, вы правильно положили. Не вы их, так они вас и меня. Будь мужиком, Вася! – и добавила – на белом свете три страшных греха отца-мать забывать, друзей-товарищей предавать, да Родиной торговать! Так мне дед в детстве говаривал».
Василий превозмог себя. Душа его очистилась от скверны сомнений и чувства вины. Он с виноватой улыбкой сказал:
«Отец в трудных случаях мне говорил, что Бог не дает испытаний человеку больше, чем он может вынести!»
Помолчали. Каждый по своему переживал нервный срыв Василия и свои мысли о Жизни и Смерти.
Василий вспомнил о проходе катера с баржей и рассказал об этом Григорию.
«Слава богу, спасены! – воскликнул Григорий – давай Аннушка фляжку с заначкой, отметим это дело. Первая ласточка прошла. Значит мы находимся на судоходной речке и скоро покинем её приветливые берега. Дней через десять, речники вместе с падающей водой, попрут назад в порты приписки, а следом за ними и мы. Дай нам бог терпения и немного удачи. Наливай Анюта!»
Великая вещь водка и хорошее настроение, под эти специи можно съесть и старый кирзовый сапог.
С реки послышался мощный гул двигателей, шел большой караван буксиров с баржами и плавкраном. В тягостном ожидании прошла неделя. Ждали возвращения судов. Река мелела на глазах. Караван пустых барж показался неожиданно, как всегда бывает, когда чего-то долго ждешь. Первым из-за поворота реки показался большой буксир с плавкраном. Он шел на приличной скорости, стремясь как можно быстрее уйти из быстро мелеющей реки. Григорий залег в кустах тальника на берегу и наблюдал за проходящими судами. На плавкране была согнута стрела. На натянутых, между конструкциями, веревках, висело женское белье. На палубе, на матрацах, лежали несколько женщин и мужчина. Григорий знал, что команда плавкрана состоит из восемнадцати-двадцати человек. Крановщики на нем, в основном женщины. Механики, мотористы и матросы, мужики. Прошла последняя баржа.
Беглецы взяли с собой только необходимое, упаковались. Переоделись в геологические костюмы. Собрали в рюкзаки ненужные вещи и хлам, зачистили территорию лагеря от мусора, досыпали рюкзаки на берегу песком. Весь их багаж теперь составляли автоматы, боеприпасы к ним, фляга со спиртом и несколько банок консервов и пачек галет. По ручью спустились в речку, стараясь не оставлять за собой следов. На середине реки утопили рюкзаки. Течение несло резиновую лодку, беглецам оставалось лишь следить за тем чтобы не напороться на бревно-топляк или корягу. Григорий по карте и описанию к ней определил их местонахождение.
«Васек! Просто замечательно все получается! Через пару километров будет крутой изгиб реки, на левом берегу должен стоять тангометрический знак и бакен с указанием расстояния до места слияния рек Адьзвы и Усы. Согласно карте проплыть нам осталось двадцать два километра и мы будем в Адьзваоме. А там, как бог на душу положит» – подытожил расклад ситуации Гришка.
Прошли последнюю излучину реки. Показались стрелы плавкранов, затем сами плавкраны и суда стоящие под разгрузкой.
«Ребята, давайте допьем спиртягу, чтоб от нас шел хороший алкашеский духман. За борт все. На берег выходим пустыми и пьяными. Отстали от плавкрана, запили у местных. Документы и вещи на плавкране №141, он ходил вверх по Адьзве. Если плавкран 141 здесь, то номер плавкрана называем 139. Будьте больше пьяными товарищи! – промычал, пародируя генсека, Гришка, – процесс пойдет и главное, Вася, без нервов и стрельбы».
Григорий погнал лодку к берегу утыканному плавником, разбитыми поддонами и прочим хламом, остающимся при разгрузке десятков тысяч тонн различных грузов. Не доезжая до берега несколько метров, Гришка направил лодку на торчащую из воды искореженную металлоконструкцию. Он промерил веслом глубину реки, которая оказалась не выше пояса, и приказал:
«Вася, пори лодку!»
Аннушка ойкнула и захныкала:
«Гриша, вода ледяная, застыну я! Понимаешь!?»
Бурлаков зло сверкнул на неё глазами и прорычал:
«А кому наш выблядок будет нужен, если мы засветимся? Родишь! Его в детдом, а нас под вышку! Думай шалава. Пори, Вася, лодку!»
Резинка ткнулась в металлическую ферму, Васька ткнул ножом в борт лодки, и она начала быстро терять воздух. Все трое замахали руками, заполошно заорали, стараясь перекричать шум работы дизелей плавкрана, лязг и вой лебедок. Они оказались по пояс в воде. Гришка коротко сказал Ваське:
«Пьяные идем к берегу. Анну не трогай, пусть выбирается сама!»
Аннушка оказалась в ледяной воде почти по грудь и заголосила по-бабьи:
«Спасите добры люди!»
Васька и Гришка выбрались из воды и покачиваясь пошли прочь от берега. В это время стропальщики с ближней баржи заметили кораблекрушение резиновой лодки и дружно заржали, но когда двое мужиков оставили бабу в беде, заволновались, и прекратив работу, бросились её спасать. Двое из них, как бы между прочим, лупанули друзей между глаз. Аннушку трясущуюся от холода, вытащили на берег. К ним подошел заинтересовавшийся происшествием старший смены плавкрана. Васька и Гришка с трудом встали на корачки, затем приняли вертикальное положение и пошли на мужиков, стоявших возле Анны.
«Братаны! Это наша маруха!» – кашляя и отхаркиваясь, прокричал Гришка. Васька поддакнул ему:
«Курвой буду, наша маруха».
Наступил момент истины. Если четверо стропалей и их крутой начальник поверят им, что они отставшие от плавкрана, то они спасены. Аннушка гнусаво зачастила:
«Козлы вонючие! Как е ….ь бабу, так молодцы, а как по суху её доставить на плавкран, так им и дела нет. Спешите глотки свои водярой залить!»
Среди стропалей прошел шепоток. Старший смены пытливо спросил:«С какого крана, маруха, будешь?»
«А ты с какого? Козел!»
«Я со 139, а вот тебя гребанная, не припомню!»
Заваривалась свара, названный козлом начальник подошел к сидящей Анне, наклонился к ней и облегченно-удивленно воскликнул:
«Ну и набралась же катаржанка! Ну и духан!»
Аннушка икнула, качнула головой, заваливаясь на спину, прохрипела в удушливом кашле:
«Хошь попробовать, начальник? Давай!»
Строполя дружно захохотали, а один из них крикнул:
«Иванович! Тебе своих мало, так ты и утопленницу оприходовать решил!»
«Вот что мужики, пошли, пусть – начальник смены кивнул в сторону промокших и продрогших Гришки и Васьки- эти с 141 догоняют своих на Усе, и маруху свою пусть забирают. Нам своих хватает. Тьфу ты падаль речная!» – плюнул, и решительно зашагал прочь начальник.
Подойдя к Аннушке, Григорий наклонился к ней и горячо прошептал:
«Прости родная, так нужно было!»
«Знаю соколик, знаю мой родной, знаю мой любимый!» – ответила женщина.
