Плащаница колдуна - Антон Грановский

– Угрим попал в вертуна? – с изумлением переспросила Диона. – И остался жив?

Глеб кивнул:

– Да. Я уже говорил, что Хват очень крепкий парень. Вертун сломал ему несколько костей, но выпустил живым. Кости срослись, но в душе Хвата поселился страх.

– Он перестал ходить в Гиблое место?

Глеб дернул щекой и холодно проговорил:

– Он вообще перестал выходить. Даже со двора. Ему всюду мерещатся чудовища. Он даже спит при свете свечи. И все равно – каждую ночь ему снятся кошмары.

– В самом деле? – удивился Лагин. – Неужели от этого нет никакого средства?

– От болезней и бед, которыми награждает нас Гиблое место, нет никаких средств, – угрюмо ответил Глеб. – Это его дары. И отнять их может только оно.

– Но Ратмиру Угрим спас, – выдохнула Диона.

– Спас. И, значит, все закончилось хорошо.

Диона качнула красивой темноволосой головой:

– Нет, Первоход. В их доме поселился не только страх, в их доме поселилась тоска. А что это за жизнь – между тоской и страхом?

– Обыкновенная жизнь. Все так живут.

Диона вновь покачала головой:

– Нет. Тоска и страх точат сердце. Но если в сердце живет любовь, оно им неподвластно.

Глеб прищурил недобрые глаза и с усмешкой проговорил:

– Ты прямо тургеневская девушка.

– Что? – не поняла Диона.

– Ничего, проехали. Н-но, пошла! – наподдал он вожжами, и лошадки покатили по мостовой чуть веселее.

Мрачно было в горнице Крысуна. Хоть и горница большая, и цветы на стенах малевали лучшие художники, каких только Крысун смог найти в Хлынском княжестве и окрест. А все одно было темно и безрадостно.

Войдя в горницу, Бельмец опасливо глянул по сторонам и невольно поежился. Цветы на стенах почему-то напомнили ему оскаленные красные и синие морды чудовищ.

Крысун сидел на высоком дубовом стуле, похожем на княжий трон. Стул был накрыт мягким восточным ковром из тонкой шерсти, и Бельмец невольно позавидовал. Уж ему-то на такие ковры никогда деньжат не накопить.

– Приветствую тебя, Крысун! – громко сказал Бельмец, останавливаясь перед троном.

Тощий, долговязый человек, сидевший на троне, прищурил маленькие черные глаза.

– Как ты меня назвал?

– Прости, Карп, – поспешно исправился Бельмец. – Я к тебе с дельцем. Коли тебе угодно будет меня выслушать.

Крысун усмехнулся и негромко распорядился:

– Лихач, дай ему табурет.

Рослый охоронец, сопровождавший Бельмеца от самых дверей, взял от стены табурет и поставил его перед Бельмецом.

– Сядай, – сказал он.

Бельмец сел. Сложил руки на острых коленях и вопрошающе посмотрел на Крысуна.

– Ну, белоглазый, – с растяжечкой произнес тот. – И зачем ты ко мне пожаловал?

– Есть вести, – ответил Бельмец. И добавил со значением: – Вельми важные вести.

– Гм… – Крысун облизнул губы тонким языком. – И какие такие вести? Рассказывать будешь или вола тянуть?

– Расскажу, чего ж. – Бельмец слегка приосанился, сознавая всю важность того, о чем он собирался поведать купцу-богатею. – Глеба-Первохода помнишь?

Лицо Крысуна помрачнело.

– Ну.

– Он опять в Гиблое место собрался.

– Да ну? И что мне с того?

– С ним ученый муж из моравской земли. Зовут Лагин. По-христянски Тимофей.

Узкое лицо Крысуна еще больше заострилось, в глазах мелькнуло любопытство.

– Продолжай, – тихо сказал он.

– Мне один из ганзейских купчиков по пьянке рассказал. Он там как раз неподалеку сидел, когда Глеб и Лагин дельце свое обтирали. Сказывает, Лагин ходоку деньги предлагал. Вельми много!

– Сколько?

– Пятьсот золотых!

Лицо Крысуна дернулось, словно его стегнули по щеке.

– Большое, стало быть, дело задумал, раз такие деньжищи дает, – хрипло проговорил он. – Что еще скажешь?

– Целовальник из кружала, Озар, слышал, что этот Лагин… – голос Бельмеца снизился до хриплого тревожного шепота, – …золото делать умеет. Для того ему и надобно в Гиблое место.

Крысун усмехнулся, поскреб тощими пальцами впалую щеку.

– Золото, значит, делать умеет. Ну-ну. Спьяну и не то померещится.

– Озар не пьет, – возразил, посверкивая белым слепым глазом, Бельмец. – Ни браги, ни водки. Сам ведь знаешь.

Крысун задумался. С минуту он морщил сухой лоб, затем усмехнулся, достал из кармана кошель, развязал тесемку и высыпал на стол несколько серебряных дирхемов. Взглянул на Бельмеца.

– Чего рот раззявил? Бери – твои.

Бельмец встал с табурета, неуверенно приблизился к столу. Перед тем как сгрести деньги, опасливо глянул на Крысуна. Кто знает, что у этого гада на уме?

Лишь спрятав монеты в карман, Бельмец вздохнул свободнее. Крысун продолжал за ним внимательно наблюдать.

– Что-нибудь еще хочешь рассказать? – негромко осведомился он.

Бельмец колебался. Заплатит еще Крысун или нет? Может, конечно. Рискнуть? И Бельмец рискнул.

– Купчик ганзейский слышал, что они про нетленных вспоминали.

Крысун поморщился.

– А чего их вспоминать? Трупы как трупы, только что не воняют.

– Так-то оно так, – задумчиво проронил Бельмец и почесал ногтем нос, – да только есть тут какая-то тайна. В подводе у них девка едет. Не человек – нелюдь. Но красивая.

– Гм… – Крысун презрительно усмехнулся. – Значит, Первоход спутался с нелюдью? На него это не похоже.

– Девку у Бавы Прибытка ученый муж выкупил. Двадцать солидов за нее не пожалел.

– Двадцать солидов? – Сумма поразила Крысуна, и он облизнул мигом пересохшие губы. – Ну, дело его. Отдал, значит, было за что. Чего же ты от меня хочешь, белоглазый?

Бельмец слегка растерялся.

– Да думал, что тебе эти весточки сгодятся.

– Для чего?

– А уж это ты сам решишь.

Крысун откинулся на спинку трона и нахмурился. Долго сидел, шевеля тощим лицом. Наконец, сказал:

– Похоже, что ты прав. Есть тут какая-то тайна. Вот что я решил, Бельмец: пойдешь за ними и все разузнаешь. Куда они, туда и ты.

Бельмец побледнел и изумленно уставился на богатея.

– Что это ты выдумал, Карп? Я в Гиблое место не ходок. Я простой барышник и со смертью спора не веду. В Гиблом месте сразу пропаду!

– Не один пойдешь, – хмуро проговорил Крысун. – Дам тебе в провожатые надежного ходока. Такого надежного, что даже Глеб-Первоход пред ним ничто.

– А разве такие бывают?

– Бывают. Лихач! – повернулся он к молчаливому охоронцу. – Приведи сюда моего ходока.

Лихач кивнул и вышел из горницы. Бельмец сел на табурет и нахмурился. Он твердо знал, что во всем Хлынском княжестве нет ходока надежнее и сильнее, чем Глеб-Первоход.

– Кто ж такой твой ходок? – спросил Бельмец. – Я вроде всех знаю.

– И этого тоже знаешь, – с усмешкой произнес Крысун.