Моя еврейская бабушка (сборник) - Галия Мавлютова

– Так что же с ней произошло? – Я невольно заинтересовалась, но еще ежусь от страха, все ерзаю в кресле, никак не могу удобную позу выбрать.

– А она влюбилась! В молодого! – торжествующим тоном произнесла доктор и посмотрела на меня почему-то вызывающе. Это как в подкидного играть: она мне валета, а я ей немедленно даму, да козырную, хлесть-хлесть, чтобы неповадно было.

– Эк ее разобрало, в шестьдесят-то лет! То-то у нее зубы все выпали! – громко выплеснулось из меня, и от возмущения я прямо таки вросла в кресло.

Лечила бы уже скорее, а то время идет, а она мне какие-то шутки шутит. Про великовозрастных дамочек разные ужасы рассказывает. Да они еще и не такое сотворить могут!

– Да, она просто взяла и влюбилась. – Доктор перетирала какие-то блестящие штучки, не торопясь приступать к лечению. – А зубы у нее, между прочим, не выпали, женщина в Египет собралась, решила перед отъездом подправить пломбу.

Сижу в кресле, а внутри прямо всю выворачивает, злобой истекаю, как змея ядом в период сезонной линьки Я вся такая крутая, молодая и красивая, и вынуждена биться за лучшую долю в одиночку, а хорошие мужики достаются шестидесятилетним теткам.

– О-ох уж эти шестидесятилетние, – притворно вздохнула я, – им бы о душе да о здоровье подумать, а они на свою шею молодых мужиков сажают.

– Ничего на шею она не посадила, – горячо запротестовала доктор, – он военный летчик, всего на десять лет ее моложе, но уже на пенсии. А у военных пенсия большая!

– Да уж… – Я сбросила следом за дамой важного короля (играть – так по-крупному). – Пенсия явно не больше его аппетита. Всю прожрет, да еще добавки попросит. Не было у бабы заботы, так купила порося.

– А он еще молодой пенсионер, он вдобавок к пенсии где-то там служит, у него и зарплата имеется.

Доктор сбросила туза прямо под ноги моего короля, видимо, она его в рукаве форменного халата прятала до поры до времени, но я крепкий орешек. Меня просто так не проймешь. Мне факты нужны! У меня еще есть карты в загашнике. И козырей хватает.

– Значит, сбитому летчику квартира ее понравилась. Свою жене оставит, а жить-то где-то надо, вот он и приткнулся к дородной и статной. Думает, помрет скоро женщина, зачем квартире пустовать. И размер нашел подходящий: чем больше баба, тем сытнее за ее пазухой! – едко хмыкнула я.

Лечить зубы расхотелось. Во мне не на шутку разыгралась вековая женская ненависть к примакам и альфонсам всех фасонов и мастей, а заодно к их великовозрастным нянечкам.

– А он вдовец! У него своя квартира есть!

Перед моим носом лязгнули металлические подставки. Да, это будет покруче моего козырного туза…

– Тогда он оставит свою любимой дочери! Или сыну! – Я едва увернула голову от мелькающих и сверкающих стоматологических предметов.

– А у него дети обеспеченные! И все фирмачи!

Лязг, лязг металлом прямо у меня над ухом. Ну, все, убила меня! Морально, разумеется.

– Тогда… тогда… – Чего бы половчее накрутить на военного летчика, ну не мог он влюбиться в престарелую тетку! – Тогда он просто алкаш! Военные – они все такие. Пьют, как лошади. Исключительно все алкаши эти военные пенсионеры…

– Да он вообще не пьет! Хоть пенсионер, а ведет здоровый образ жизни, и все свободное время проводит на собственном дачном участке! – И доктор впихнула в мой рот большой рубец ваты.

Все, сдаюсь! Может, он и впрямь по-настоящему влюбился. Тошно одному на свете, вдовец все-таки, вот и влюбился. Нет, сдаваться нельзя, а то у меня снова аллергия разыграется.

– Тогда… тогда… тогда… этот военный пенсионер на деньги влюбленной бабоньки в Египет поедет, а свои в банк отнесет, чтобы на старость накопить, – прошамкала я набитым ртом.

Никаких сомнений в своей правоте я не испытывала. Разумеется, будет копить, ведь свои денежки счет любят, а на чужие отчего ж не прокатиться в теплые страны? После переворота там дешевле дешевого отдых обойдется.

– И Египет он сам оплатил! Она не соглашалась, но он настоял.

Я растеряна и подавлена. Ватный тампон залег глубоко под нёбо. Доктор влезла в мой рот и растянула его пошире. Все, карты сброшены. Крыть нечем!

Малахитовая пепельница

Каждый из нас мечтает о чуде. Несмотря на социальное предназначение, будь ты хоть президент, или преступник, или актриса, или прачка, неважно. Все хотят получить свою личную порцию чуда. И всякий человек уверен, что именно он заслужил хотя бы малую толику божественного благословения. В обычные дни эта вера тускнеет, покрываясь пылью и тленом в пелене бестолковой суеты, но в конце каждого года детская и наивная мечта вновь вспыхивает ярким факелом, не дает покоя днем, будоража нервную систему, снится по ночам, навевая романтические грезы. Кто-то жаждет получить личный самолет, кто-то – роскошный лимузин, а те, кто попроще и поприземленнее, не отказались бы и от копеечной кофточки. Любой россиянин знает наизусть и до конца всего одну песенку: «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно покажет кино…», а вот гимн страны на бис никто не сможет спеть, даже те люди, кто имел отношение к его созданию. Они ни одного слова не помнят из благолепного текста. Уж поверьте мне.

Блажен тот, кто получает мечту при жизни. И блажен тот, кто гонится за ней во всю мочь, но она все ускользает от него, лишь маня обещаниями. Но и те, и другие одинаково немножко сходят с ума в преддверии очередного новогоднего праздника. Наравне с маленькими детьми взрослые готовятся к встрече с чудом, особенно не задумываясь о том, что любое изменение даты является всего лишь условным обозначением. На исходе декабря ожидание чуда пляшет в умах и снах, напрочь отбивая всякую охоту к размышлениям. В магазинах – очереди, на тротуарах – толпы прохожих, на проезжей части – автомобильные пробки. И все вокруг топчется, толчется, пыхтит и дышит… да чем попало дышит.

И сама жизнь остановилась в ожидании. Наверное, она тоже размечталась о чуде, что она хуже всех, что ли?

Однажды на Новый год один знакомый подарил мне стильный и изящный подарок. Кстати, человек очень гордился собой в момент дарения. Нос задрал, глаза прикрыл, руки раскинул – типа сам черт ему не брат. Чуть позже я поняла, как он ловко избавился от ненужной вещи. Но в первый момент мне все понравилось. И широкий жест знакомого, и вещь, и та многозначительность, с которой было обставлено вручение подарка.

Это была малахитовая пепельница. Туманно-зеленоватая, таинственно мерцающая, как при дневном свете, так и в ночной полутьме. Даже смотреть на нее было приятно. Я долго любовалась овальной формой, прикидывая, сколько же окурков в нее войдет, не разобьется ли дорогой подарок в обиходе. В конце концов, спрятала пепельницу подальше. Не заслужила еще, обойдусь пока хрустальными, авось когда-нибудь и до малахитовой очередь дойдет.

Жизнь покатилась по накатанной колее, и я забыла про дорогой подарок. Время шло. Так бы и провалялась пепельница в шкафу еще лет сто, пока я не вспомнила о ней. Через месяц после Нового года мне пришлось идти на званый ужин. То ли юбилей, то ли получение ордена, то ли новую должность обмывали, точно не помню. По законам жанра на такие торжества приходят с подарками, под рукой ничего не оказалось, и я полезла в шкаф, отыскала малахитовую пепельницу и тожественно вручила ее юбилярше. Мой подарок пришелся по душе виновнице торжества. Она вся заалела, зарделась, повинилась перед обществом за невинный порок, дескать, изо всех сил борюсь с курением, но люблю красивые безделушки, на том дело и кончилось. Я ушла с торжества победительницей, все-таки в грязь лицом не ударила, мой подарок был не хуже, чем у других. И дорогой, и стильный, и, что уж тут греха таить, немного порочный, но в наш современный век пороками никого не удивишь, все библейские грехи давно признаны добродетелями.

Прошел еще месяц, но мне казалось, что позади уже целый век, дел в новом году навалилось столько – просто не продохнуть. Позвонила приятельница, не зайду ли я к ней на день рождения, по-свойски, дескать, чайку попить, покурить, поболтать, в общем, без экивоков. Делать нечего, пришлось пойти, старыми подругами не бросаются. Если не пойдешь – обидится, и тогда конец хрупкой женской дружбе.

При встрече начался обмен достижениями. Я все больше напирала про успехи на службе, а она мне про рост материального благосостояния. Потом она стала демонстрировать многочисленные подарки, полученные на день рождения, предъявляя их как фактическое доказательство жизненного благополучия.

Среди кучи коробок, коробочек, пакетов и свертков лежала моя малахитовая пепельница. Я едва не вскрикнула, но сдержалась. Это была точно она, та самая, я ее как родную узнала. На небольшой этикетке была небольшая пометка с хвостиком, оставленная рукой упаковщицы. Подруге я ничего не сказала, только сделала вид, что немного позавидовала изобилию. Подруге стало приятно. На том и расстались.