История царствования императора Александра I и России в его время. т.1. (1869) - Unknown

другой — новейшей образованности и благонамереннаго, хотя и безсознательнаго,

стремленія к улучшеніям, казалось-бы что такое соединеніе начал, умеряемых и

дополняемых одно другим, могло иметь самыя благотворныя последствія для

матеріальнаго и духовнаго преуспеянія Россіи. Но, к сожаленію, вышло иначе. По

собственному сознанію одного из людей прежняго времени, люди опытные,

вместо того, чтобы содействовать юному Императору в управленіи государством

„по законам и но сердцу Великой Екатерины," как торжественно обещал он в

первом своем ма-

нифесте. предались радости, обуявшей их при восшёствіи на престол Государя

милостиваго, невзыскательнаго, провожали время в пиршествах, читали

восторженные стихи и громко прославляли, не стесняясь присутетвіем служителей

своих, прекращеніе прежней строгости и возстановленіе спокойствія. А, между

тем, молодые люди, окружавшіе Императора Александра, пользуясь бездействіем

старших, окружали престол и с самонадеянностью, свойственною неведенію и

неопытности, порицая все уставы и законы еуществовавшіе в Россіи, считали их

отсталыми, отжившими век свой. Полагая, что достаточно было природных

способностей, сознаваемых ими в самих себе, чтобы сделаться законодателями,

полководцами, просветителями милліонов людей, они вызывались начертать

законы более совершенные, более благодетельные, что, однакоже, немешало им

с непостижимою неосновательностью подрывать уваженіе ко всем уставам,

разглагольствуя о свободе и равенстве, в самом превратном и уродливом смысле.

Многія из предложенных ими преобразованій в действительности были хороши,

но, будучи приводимы в исполненіе поспешно, без связи с общею системою

управленія, невсегда приносили ожидаемую пользу и часто подавали повод к

неудовольствію (24). Весьма замечательно, что некоторыя похвальныя качества

Государя, его простота- вкусов, его отвращеніе от всякаго этикета и внешняго

блеска, подвергались превратным толкам. Говорили, что русскій двор утратил все

достодолжное величіе свое, что одна лишь вдовствующая Императрица умела

поддерживать старинныя дворскія преданія (25). Находили предосудительным, что

Государь ничем не отличался

89

от своих подданных в одежде и образе жизни, что он не пригдашал дипломатическій

корпус на болыпіе церемоні&тьные обеды, и что даже он считал нужным извиняться пред

служившим за царским столом камергером в причиненном ему безпокойстве. Осуждали

Императора Александра и за то, что в одном из манифестов он изъявил благодарность

своим подданным за оказанныя ими услуги отечеству, назвав их сынами отечества и

повторив несколько раз слово: "Отечество." Удивлялись пристрастію самодержавнаго

владыки к Американцам, гражданам республики. Де-Местр, представитель изгнаннаго

Короля Сардинскаго, пишет, что Император Александр быль весьма ласков к бостонскому

негоціанту Пуансе (Poinset), который не смел-бы показаться ни в каком из домов высшаго

туринскаго общества (26). По словам графини Шуазель-Гуфье: «On remarque en lui

(l'Empereur Alexandre) une exagération de simplicité qui dénote sa répugnance pour le

cérémonial du trône; on dirait, que sous ce

rapport, il veut être Empereur le moins possible.....

Enfin on peut dire que c'est l'homme de la cour qui va le moins à la cour».... (В Императоре

Александре заметна преувеличенная простота обхожденія, выказывающая его отвращеніе

к державному церемоніалу; можно сказать, что, в этом отношеніи, он хочет быть

Императором как можно менее— Это придворный, как будтобылипшій при Дворе) (27). Все

это было последствіем не столько желанія пріобресть популярность, сколько личных

наклонностей Императора Александра, вообще нелюбившаго пышности, но его

умеренность и бережливость, в понятіях людей переживших век Екатерины, казались

неуместными, и лучезарный блеск

90___

царскаго венца, более и более, омрачался. С другой стороны, государственное

управленіе, по образованіи министерств, иыело только вид централизаціи власти;

в сущности-же распалось. Открылось широкое поле произволу, тем более

смелому, чем менее страшились Государя кроткаго, благодушнаго.

Злоупотребленія, на которыя горько жаловался Александр, будучи Великим

Князем, немогли быть внезапно уничтожены преобразованіями. сделанными в его

царствованіе. Его молодые сотрудники. не видя никакой пользы от своих

нововведеній. упали духом. Государь стал менее верить их способностям^ а они

потеряли надежду на его опору (28).

Все это, однакоже, последовало не вдруг, а чрез несколько лет борьбы теорій с

опытом; в начале-же, Александр и юные члены неофиціальнаго комитета

принялись за дело с свойственною новичкам горячностью. В первом заседаніи

положено было, до составленія планов перестройки „безобразнаго зданія

государственной администраЦШ," (de l'édifice informe de l'Empire), начертать

картину современнаго положенія Имперіи, или, говоря другими словами, прежде

нежели приступить к преобразованіям—ознакомиться с самым делом. Сначала

хотели заняться изследованіями касательно внешней безопасности государства и

наших сношеній с иностранными державами, а потом — статистикою и

административною частью Имперіи. Но, когда в действительности приступили к

обсужденію дел, то предположенная система была оставлена, а стали вносить в

комитет предметы, требовавшіе неотлагательнаго распоряженія. либо такіе, с

которыми члены наиболее освоились. Совещанія, большею частью, происходили

в сле-

91 __

дующем порядке: один из членов, по назначенію самаго Государя, вносил в комитета

записку о деде, подлежавшем разсмотренію, а за тем оно обсуживалось и решалось, либо

поступало на разсмотреніе Николая Семеновича Мордвинова, графа Александра

Романовича Воронцова, «— весьма часто — Лагарпа (29).

Несколько дней спустя по восшествіи на престол, Император Александр объявил о

принятіи им на себя званія Покровителя ордена Св. Іоанна Іерусалимскаго, отклонясь

однакоже от достоинства Магистра сего ордена, которое носил Император Павел (30). В

том-же году Государь, приняв во вниманіе скольких славных подвигов в войне и мире

было источником учрежденіе орденов Св. Георгія и Св. Владиміра*), возстановил их -

„открывая все пути к славе истинным заслугам» (31). Молодые советники Александра

убеждали его возложить на себя орден Св. Владиміра 1-й степени, заслуженный им

своими доблестями на поприще государственной администраціи, но Государь отказался

от того, говоря: „еслибы я, трудясь лет двадцать, довел мою страну до такой степени

преуспеянія, в какой я желалъбы ее видеть, и возвысил дух общественнаго мненія, то

принял-бы с благодарностью такой знак отличія, но пока я еще не достиг предположенной

цели, не могу этого сделать" (32).

*) При Императоре Иавле давались в награду заслуг только ордрна Св. Анны и Св. Іоанна Іерусалимскаго.

92___

Одновременно с учрежденіем министерств'*,. 8-го сентября 1802 года, были

определены права и обязанности Сената. Император Александр, убедясь в их

неопределенности, повелел Именным указом самому Сенату о том подать свое

мненіе(33). При слушаніи этого указа в общем собраніи Сената, голоса

разделились. Граф Воронцов (Александр Романович) и Завадовскій, еделав намёк

на прежнее правленіе словами Тацита, что „говорить было опасно, а молчать

бедственно", хотели ослабить самодержавную власть, присвоив важныя права

Сенату, как наприм. располагать государственными доходами и казнить смертью

без конфирмаціи Государя. Державин, хотя предлагал, сообразно учрежденію о

губерніях, разделить высшую правительственную часть на четыре отдела:

законодательный, судный, исполнительный и оберегательный, однакоже считал

необходимым соединить их зависимостью от воли Монарха. Но как, по словам

Петра Великаго — „Государь не ангел и не может один везде и все управить", то

Державин предложил поставить во главе отделов высшаго управленія четырех

министров, именно: 1) Просвещенія и Законов; 2) Юстиціи; 3) Внутренних дел, и 4)

генерал-прокурора. Государь, приняв благосклонно проект Державина, приказал

ему написать мненіе об организаціи Сената, но в последствіи не одобрил

составленнаго им мненія (34). Некоторыя из лиц, удостоенных особым доверіем

Государя, предлагали, чтобы генерал-губернаторы, губернаторы и предводители

дворянства представляли на разрешеніе в Сенат о всех предметах, выходивших

из круга предоставленной им власти, но Император Александр неутвердил это

предположен, е, могшее, по его мне-

93

нію, повести к столкновенію Сената с проецированными тогда министерствами.

Подобными,-же обюазом Государь неизъявил согласія на то, чтобы все указы