Операция «Фроттер» Приказано внедриться! - Алексей Оутерицкий

– Да алиментов не платит, сволочь. Извините, конечно, за выражение, только как еще такого назвать. И осторожный, гад. Увидит нас, нипочем не откроет… Ну так как?

Пара переглянулась.

– Ну, если это так надо… Ты как считаешь, Клавдия?

Видимо, мужчина был действительно теоретиком от науки, более склонным к анализу каких-нибудь цифр и формул, нежели простого и житейского, поскольку поверил капитану сразу и безоговорочно. Он даже не задался вопросом, отчего на такое простое по их словам дело приехали аж четыре сотрудника, двое из которых весьма недвусмысленно держат руки возле выпуклостей под куртками.

– Ну, вообще-то… – Женщина неуверенно пожала плечами.

– Вот и чудесно! – Чтобы закрепить достигнутый в вербовке успех, Сергеев быстро протянул руку и, не давая мужчине опомниться, энергично потряс его кисть. – Спасибо, товарищ! Вы настоящий гражданин, налогоплательщик, и все такое!

Чрез минуту парочка, заметно нервничая, стояла перед обитой дерматином, открывающейся внутрь дверью, а Сергеев шепотом давал последние инструкции:

– Сюда, сюда, левее, вы должны перекрыть обзор из дверного глазка… Вы здесь, а вы еще чуточку левее, вот так, да…

Ванин с Костиком встали по одну сторону двери, Приходько по другую, а сам Сергеев присел за спинами семейной четы на корточки. Рука очкастого замерла возле кнопки звонка.

– А что мне ему сказать? – внезапно нервным шепотом спросил он.

– Да что угодно, – прошептал снизу Сергеев. – Ну, что в таких случаях в сериалах говорят. Скажите, что собираете подписи жильцов насчет благоустройства двора. А как только он откроет, вы оба сразу отступайте в сторону. Дальше уже наша работа… Смелее, Лев Семенович, смелее!

– Кто? – с хрипотцой спросили из-за двери.

Бронштейн прокашлялся.

– Мы из домового комитета, – после заминки, дрожащим голосом проблеял он. – Собираем подписи под заявлением о благоустройстве территории двора.

Возникла недолгая, но томительная пауза – наверное, Гнилой рассматривал непрошенных гостей. Очевидно, благопристойная чета не вызвала у опытного домушника ни малейших подозрений, потому что вскоре щелкнул замок и дверь приотворилась на ширину удерживающей ее цепочки и в проеме возникла худая небритая физиономия высокого детины.

– Вообще-то я… – начал было Гнилой, и тут Сергеев так мощно толкнул супругов в спины, усугубляя это силой выпрямляемых ног и весом своего крепкого тела, что дверь распахнулась с громким треском выдираемой из косяка цепочки, и четыре организма с грохотом ввалились в коридор.

– Захват! – еще в падении прокричал Сергеев, и двое оперов вломились в квартиру как танки, ступая по телам упавших и сметая все на своем пути. Замешкался только Костик, не проинструктированный о таких действиях заранее.

– Всем лежать! морды в пол! руки за голову!

Послышались звуки падающей мебели, звон сорвавшегося где-то в коридоре зеркала, испуганные крики супругов. Где-то в глубине комнаты глухо бабахнули пистолетные выстрелы, и замкнутое пространство заполнилось кислым запахом пороха. Грянул еще один выстрел, теперь в коридоре, и у Костика заложило уши…

– Чисто! – крикнул, выбегая из глубины квартиры, Ванин.

– Чисто! – выкрикнул Приходько.

Тяжело дышащий Сергеев выпрямился, вытер со лба пот и неожиданно подмигнул оглохшему на время Костику.

– Вот так, лейтенант! А ты говоришь, задержания, погони, кино… Как, интересное вышло кино?

Костик неуверенно кивнул, больше угадав, что говорил капитан. Он опустил глаза, посмотрел на извивающегося в наручниках Гнилого, на лежащих неподвижно супругов, и вскинул голову.

– А с этими что?

– Да что с ними станется… – Сергеев отмахнулся. Затем нагнулся, рывком поднял на ноги Гнилого, согнул его в поясе и толкнул так, что тот, вылетев на лестничную площадку, с размаху ударился головой о перила, опять упал и затих. – Все нормально, граждане! – крикнул капитан осторожно высунувшимся из соседних квартир жильцам. – Только что работниками милиции было проведено задержание проживающего в вашем доме особо опасного преступника. Теперь можете жить спокойно… Спасибо, товарищ Бронштейн! – не без торжественности сказал он, обращаясь к неподвижно лежащему, обхватив голову руками, доктору математических наук. Тот потерял очки и сейчас всюду по коридору поблескивали их разлетевшиеся осколки. – Вы нам очень помогли, очень! Можете встать, операция закончена… От лица российской милиции объявляю вам благодарность.

Первой зашевелилась женщина. Она с кряхтеньем поднялась на четвереньки, посмотрела на милиционеров бессмысленными глазами, напомнив Костику недавнего жалобщика в рубашке с короткими рукавами, и вдруг тихо завыла, раскачиваясь из стороны в сторону своим массивным телом.

– Вам тоже, гражданка, спасибо, – сказал Сергеев и, повернувшись к своим, прошипел: – А вы чего застыли? Давайте этого вниз, быстро! Сматываемся!

Ванин с Приходько подхватили бесчувственное тело и поволокли его вниз по лестнице, и Костик, не мешкая, рванул за ними, с радостью ощущая, как к нему возвращается слух. Замыкающим пристроился капитан. Один пролет они преодолели в полной тишине, если не читать мягкого стука о ступени пяток задержанного, с ног которого давно слетели домашние тапки, и хриплого дыхания оперов.

Костик уже совсем было уверился, что отступление пройдет тихо, без эксцессов, как внезапно сверху послышался истошный женский крик. Кричала, судя по всему, наконец опомнившаяся Клавдия.

– Не тормозить, – сквозь зубы скомандовал Сергеев, а сам остановился, героически оставшись прикрывать отход боевой группы.

Костик, поколебавшись, замер на полпролета ниже. Ему было необычайно интересно, а Ванин с Приходько справятся и без него. В конце концов, пятый этаж, чай – не двадцать пятый.

– Убили! – истерично голосила госпожа Бронштейн, если только эта женщина не являлась любовницей очкастого горе-математика или его побывавшей замужем и сменившей фамилию сестрой. – Ой, люди, что же это такое делается…

– Да кого убили-то? – не без некоторой злости бросил Сергеев, не возвращаясь, однако, наверх, готовый в любой момент продолжить организованный отход на заранее намеченные позиции. – Доктора, что ли, вашего научного? Да он там просто дурака валяет! Растолкайте его, пусть уже встает, наконец!

Костик на цыпочках поднялся и замер возле капитана, вытягивая шею. Тот покосился на него с раздражением, но ничего не сказал. Костик видел, как стоящая на коленях женщина мотнула головой, на мгновение утихла, затем вдруг осознала, что находится перед высыпавшими на лестничную клетку жильцами в разошедшемся по швам платье, и заголосила с новой силой, так, что у Костика опять едва не заложило уши.

– Я жаловаться буду! – кричала предполагаемая Бронштейн, пытаясь как-то стянуть на груди превратившееся в лоскуты платье.

– Это ваше право! – тоже крикнул, опять начав спускаться по лестнице, Сергеев. Он приостановился и бросил на Костика сердитый взгляд. – А ты чего застыл? За мной, лейтенант!

– Немедленно сообщите мне вашу фамилию и место работы!

– ОВД Щукино! – еще громче выкрикнул Сергеев. – Там спросите Максима Жарова! Ну, который в паре с Мухтаром работает, меня там любой знает!..

После короткого совещания решили возвращаться в отдел опять на троллейбусе, приковав задержанного к себе двумя парами наручников, как медведя в фильме «Неуловимые мстители», но после поверхностного обыска в карманах этого задержанного, в итоге решили ехать на двух такси, чему Костик был очень рад. Он здорово устал, а еще ему многое предстояло тщательно обдумать. И, желательно, в спокойной обстановке.

Глава 6. Рабочие будни.

Дело гражданина Павлова

«В речи сотрудника органов внутренних дел исключается использование нецензурной брани, сквернословия и выражений, подчеркивающих негативное, презрительное отношение к людям».

Из статьи 11 «Культура речи».

Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел РФ.

Клиент попался упертый. Собственно, дело было яснее некуда, да вообще не было никакого дела, поскольку этого уродца взяли прямо на краже сумки, взяла сама потерпевшая, здоровенная тетка, оказавшаяся бывшей толкательницей ядра и еще не растерявшая спортивных навыков, но он упорно не хотел ничего признавать и подписывать. Пустой разговор шел уже минут сорок, а дело, которого не было, не сдвинулось ни на миллиметр. Доходяга в спортивном костюме и растоптанных кроссовках словно издевался над ним, хотя Костик был уверен, что это не так. Просто этот дебильчонок, примерно его ровесник, то ли насмотрелся фильмов о крутых криминалах, то ли наслушался их же вживую, но итог был один: он все тупо, но упорно отрицал. Костик давно отпустил «потерпевшую», которая понаставила этому деятелю огромных, на пол лица синяков и едва не сломала руку, поскольку толку в ее присутствии все равно не было, и сейчас Костик толок воду в ступе в гордом одиночестве. Точнее, с помощью Дениса Борисовича Павлова, который упорно отрицал свою причастность к неудавшемуся ограблению – что при потерпевшей, что без нее, так что ее присутствие или отсутствие ничего не меняли. Удивительным было, как этот Денис Борисович вообще назвал свои данные в виде имени и фамилии, поскольку на все дальнейшие вопросы он отвечал «нет», «не знаю», «не имею понятия», «это был не я» и выдавал подобные штампы.