Карма - Андрей Максимов

– Спасибо.

– И последнее, Наталья Александровна. У меня к вам небольшая личная просьба… – Цветков вздохнул. Наташа напряглась. – У меня завтра день рождения. Вы знаете, насколько я не люблю такие праздники, но тут небольшой юбилей: сорок пять стукнет. Если вы действительно выздоравливаете, я был бы очень рад видеть вас у себя на небольшом фуршете завтра в семнадцать ноль-ноль. Все будет организовано прямо у меня в кабинете, но, надеюсь, неплохо.

Первым желанием было, конечно, сказать «нет». Вот уж чего Наташе совсем не хотелось, так это веселиться в редакции.

Она оглядела свою комнату, сам вид которой вгонял в тоску. Подумала: «Права Ритка, не миллионерская у меня вилла, чтобы на ней жить безвылазно. Да к тому же нельзя портить отношения с Цветковым. В моем положении мне всегда могут пригодиться деньги, а получить я их смогу только у главного».

А уж потом сказала:

– Конечно, Алексей Николаевич. С удовольствием приду!

– Ну, вот и отлично. – Наташе показалось, что Цветков обрадовался. – Тогда же и материал принесете, договорились?

Наташа положила трубку и сказала Рите:

– Вот что, подруга, не пойдем мы с тобой ни в магазины, ни воздухом дышать. А буду я писать материал про милиционера Петрова.

– Но ты ведь не хотела… – начала Рита.

Но Наташа не дала ей договорить.

– Буду писать! – взорвалась она. – Не жалко мне теперь никого, понятно? И этот Петров… он наверняка такой же, как все! Как тот козел, который меня заразил! Как все они!.. Не жалко никого, понятно?

Рита спокойно выслушала Наташин крик и абсолютно бесстрастно проговорила:

– Ты, подруга, на весь мир-то не злись. А лечить мы тебя будем, так и знай. Успокоишься немного – и будем лечить. И ты еще раз пойдешь и проверишься… – И, увидев, что Наташа хочет что-то возразить, добавила: – Спорить будешь с гаишником, а со мной спорить не надо.

После чего Рита повернулась, чтобы уйти, но тут же вернулась обратно и сказала задумчиво:

– Вот бы найти ту сволочь, что тебя заразила… Я б ему лично причинное место ножницами отрезала.

Наташа не успела сообразить, надо ли соглашаться с эдакой кровожадностью, а за Ритой уже захлопнулась входная дверь.

Наташа вздохнула, села за компьютер и вывела заголовок: «Мужское достоинство инспектора ГАИ стоит четыреста зеленых».

Заголовок ей понравился.

ПЕСТЕЛЬ

Павел Иванович Пестель радостно жить не привык. Павел Иванович привык к тому, что жизнь сама по себе является поводом для печали – так уж с детства повелось. И что делать с этой невесть откуда свалившейся радостью, он совершенно не понимал.

На самом деле Павел Иванович жил предчувствием какого-то чуда, но признаться себе в этом не мог, потому что даже слова такого – «чудо» – в его лексиконе не существовало.

Павел Иванович вообще людей недолюбливал, не доверял им. И профессию бухгалтера выбрал потому, что рано понял: люди обязательно предадут, а вот цифры – никогда. Правда, когда выбирал эту профессию, не подозревал, конечно, что времена настолько круто изменятся, что бухгалтеру придется иметь дело не только с цифрами, но и с людьми – из налоговой инспекции, скажем.

Но это, с позволения сказать, общение с налоговиками Павлу Ивановичу даже стало нравиться, потому что оно происходило по понятным, почти арифметическим, законам. Главбух должен был налоговиков обмануть. Налоговики знали, конечно, что их обманывают, и должны были либо поверить, либо за определенную сумму обман не заметить. Не общение, а игра по строгим правилам, в которой Павел Иванович всегда одерживал победу.

Его начальник, Иван Петрович Саморяд, Павла Ивановича в свое время за эту победительность и полюбил. Так и сказал тогда:

– Ты – Павел Иванович, я – Иван Петрович. Ты мне теперь будешь как сын.

Хотя и были они практически ровесниками.

Иван Петрович руководил их (как они сами ее называли) конторой под звучным названием «ООО „Светлый путь“».

Название возникло не случайно и не сдуру. Дело в том, что отец Ивана Петровича – Петр Иванович Саморяд – в советские времена руководил колхозом с одноименным названием, и Иван Петрович, не шутя, объяснял всем, что в этом абсолютно советском названии на самом деле есть главное – память о его отце и преемственность поколений.

Сыном председателя колхоза по жизни двигало два главных стремления, иногда противоречащих и даже мешающих друг другу.

Во-первых, Иван Петрович очень любил деньги. Не просто так любил, а немыслимо, невероятно, страстно. Например, когда он произносил словосочетание «пятьдесят тысяч долларов», то всегда улыбался. Интересно, что чем большую сумму называл Иван Петрович, тем шире улыбался, а иногда даже хохотал.

Второе стремление Ивана Петровича двумя словами и не обозначить. Дело в том, что Саморяд мечтал о том, чтобы Россия узнала его как человека доброго, отзывчивого и нежадного.

Поначалу это удавалось легко. С подсказки Павла Ивановича Саморяд открыл фонд помощи детям-сиротам. Через друзей отца, которые как-то очень быстро забыли про колхозы и умудрились в новой России занять серьезные посты, он выбил для своего фонда персональные льготы, и – понеслось.

Под видом помощи детям-сиротам через границу без таможенных сборов провозились водка, сигареты и прочий ходовой товар. А когда Ивану Петровичу становилось грустно и его начинали посещать бессмысленные раздумья о смысле всего сущего, он делал подарки каким-нибудь детским домам, о чем незамедлительно рассказывали печатные и электронные средства массовой информации доверчивого населения.

Работа фонда неслась с такой скоростью, что Иван Петрович однажды даже испугался: не умчится ли он таким образом вместе с фондом в места не столь отдаленные?

Он вызвал Павла Ивановича и спросил его напрямую:

– Не умчимся ли?

Тогда-то Павел Иванович и открыл ему два самых главных закона существования бизнеса в России.

Закон первый гласил: налоговая инспекция имеет дело не с жизнью, а с бумагами. Другими словами: налоговая инспекция проверяет не то, что есть на самом деле, а отчетность. Собственно, со времен советской власти ничего не изменилось – как тогда рапорты решали дело, так и нынче. Только теперь изменились сами рапорты и места, куда их отправляют. По сути же все осталось, как было. И поскольку рапорты, то есть отчеты, составляет он, Павел Иванович, то Иван Петрович может спать спокойно и ни о чем таком глупом не думать.

Правда, помимо налоговой инспекции существует еще милиция, которая как раз и призвана следить за нелегким течением странной новой жизни. Но тут вступает в действие второй закон: в стране, где каждому не хватает денег, подкупить можно любого. Конечно, везде встречаются честные люди, даже в милиции и прокуратуре. Но нечестные тоже есть везде. И вот что забавно: эти нечестные почему-то всегда известны тем, кто хочет дать взятку, и – вплоть до особого приказа – остаются неведомыми тем, кто должен их ловить.