Лихая Императрица (СИ) - Становая Светлана

Марина чуть повернула голову: только его здесь не хватало! Джон собственной персоной! И не один! Рядом с ним, цепко держа под руку бывшего Марининого мужа и покачиваясь на огромных каблуках, стояла стройная молодая блондинка. Девушка обвела взглядом зал, недовольно сморщила идеальной формы нос и что-то сказала Джону.

— Однако… Раньше приличный мужик был, он чего курит? — Катя бесцеремонно, не скрывая интереса, наблюдала за Марининым бывшим и блондинкой.

Катя наколола на вилку креветку, обмакнула её в соус, положила в рот и блаженно зажмурилась:

— Вкусноооо… Запомни название, я рецепт нагуглю, сама такие приготовлю. Ой, смотри, Джончик-то сюда поглядывает!

Марина не стала озвучивать, что готовить дома креветки Кая не сможет — с Марининым графиком работы каждая минута на вес золота, и тратить время на кулинарию — необоснованное транжирство.

– Давно он как клоун одевается? — уточнила Катя.

Марина хихикнула: она подумала тоже самое. В широченной молодёжной толстовке с растянутым капюшоном, в рваных, едва не спадающих с бёдер джинсах и невообразимого цвета кроссовках Джон выглядел молодящимся стариком. Как его в солидный ресторан пустили? Хотя… Видно, что одежда брендовая и дорогая, да и Джон, при всём его внезапно изменившимся вкусе, производил впечатление состоятельного человека, пусть и со странностями.

Пара «Джон и блондинка» выглядели комично — он, скрывающий возраст под одеждой тинэйджера, она — в вечернем платье со шлейфом.

— Умора, — хихикнула Катя. — Кукла ещё и в платье с хвостом, прям ни дать, ни взять на дворянское собрание явилась, только веера не хватает. Вкуса, кстати, не хватает тоже: я понимаю, что платье охота показать, но для него надо и место соответствующее. Куда Джон смотрит, неужели не чувствует комичности ситуации?

— Впервые вижу его таким, — призналась Марина. — Почему они за столик не садятся? Мест достаточно.

— Мадама его ещё не выбрала, куда свою силиконовую задницу опустить, — объяснила Катя.

— Силиконовую? — удивилась Марина.

— Конечно. Ты думаешь, если я толстушка, то вообще не слежу за новыми тенденциями? Сама приглядись, она как раз боком стоит.

Пожалуй, Катя права, пятая точка пассии Джона немного неестественно выпирала то ли накаченными мышцами, то ли силиконовыми вставками. Первое требовало упорных и частых тренировок, что долго и тяжело, второе — хирургического вмешательства, зато быстро и эффективно.

Влюблённые, наконец, выбрали нужный столик. Интересно, почему он оказался близко от Марининого?

Проходя мимо, Джон остановился и заговорил с Катей на английском:

– Рад тебя видеть, Марина. Ты в порядке? — спросил он Катю. — Ужинаете с подругой?

Катя отложила вилку, не спеша промокнула губы салфеткой.

— Окей, Джон, — ничуть не смущаясь, сказала она, повела оголённым плечом и, словно невзначай, выставила из-под стола ногу.

Разумеется, платье для вечера Катя выбрала на свой вкус: сексуальное, обтягивающее, с одним открытым плечом и длиной, не скрывающей ноги.

Джон учтиво поздоровался с Мариной, представил Кате свою спутницу:

— Сонья. Та самая русская крейзи, о которой я тебе говорил.

Соня растянула губы в дежурной улыбке.

— Я ужасно голодна, — заметила она, непонятно к кому обращаясь. — Котёнок, жду тебя за столиком.

Вильнув крутым бедром, Соня обошла стол Кати и Марины.

— Топай, кто тебя держит? — вслед ей сказала Катя. — Поздравляю с новой жизнью, милый. Отличный выбор, я за тебя рада.

Джон нахмурился, на лбу появилось несколько морщин — верный признак работы мысли.

— Что ты хочешь сказать? — уточнил он на английском.

— Ты от любви совсем русский забыл? — мило улыбнулась Катя. — Джон, чудесно, что ты нашёл свою женщину: Соня молода, хороша собой и тебя любит, что ещё надо для счастья? Видишь, мудрая девочка даже не собирается ревновать, оставила тебя с бывшей женой и спокойно пошла ужинать. Разве это не показатель близких отношений?

Джон, внимательно посмотрел на неё, почесал затылок, отодвинул стул и присел к ним за столик:

– Марина, ты изменилась, я тебя не узнаю, — он снял очки и озадаченно потёр переносицу.

Очки Джону были совершенно не нужны, видел он как орёл. Но для солидности и из подхалимажа к потомственному очкарику шефу — тот, из-за серьёзных проблем со зрением, имел несколько пар очков и никогда с ними не расставался, Джон тоже нацепил себе на нос этот аксессуар.

— Ты меня и не знал никогда, — Катя, не глядя в тарелку, наколола на вилку и положила в рот кусочек брокколи, облизнула нижнюю губу и чуть наклонила голову на бок. — Иди, милый, не хочу тебя задерживать, и перед девочкой неудобно.

— Она взрослая, ей двадцать лет! — заявил Джон.

— Надо же, я думала старше, — не выдержала Марина.

— О, Джо, дорогой, я ничего не имела ввиду! — Катя смущённо захлопала ресницами, протянула к Джону руку, дотронулась до его запястья и наклонилась так, чтобы он упёрся взглядом в её декольте. — Конечно, взрослая и самостоятельная. Уверена, она умница. Как и ты обожает театр, и вечерами вы вместе смотрите старое американское кино. Это так мило.

Она стряхнула с его толстовки несуществующую пылинку, тут же отдёрнула руку и смущённо поправила локон над ухом.

Когда дома Катя собрала волосы на затылке и выпустила из причёски один единственный локон, Марина удивилась. Зачем? Катя, вспрыскивая локон лаком, объяснила, что если надо привлечь внимание к шее, лучше, чем поправить волосы, ничего не придумаешь.

— Извините, но ваша девушка вас заждалась, — сухо сказала Марина.

Не хватало ещё, чтобы Катя соблазняла при ней её же мужа, пусть и бывшего!

Джон ушёл, Марина отодвинула тарелку и попросила принести чай — есть расхотелось.

– Расстроилась, да? — сочувственно спросила Катя.

— Зачем ты это делаешь?

— Что?

— Соблазняешь всех мужчин подряд? Тебе неинтересен Джон, но ты всё равно строишь ему глазки. Ты замужем, любишь Минакова, я знаю, и он тебя любит.

— Зачем ты ходишь в спортзал, ты ведь хорошо выглядишь? — спросила Катя и сама ответила. — Чтобы поддерживать форму. Здесь та же система: мне, чтобы чувствовать себя привлекательной, надо знать, что мужчины правильно реагируют.

— Не смущает, что они исключительно на тело реагируют? — скривилась Марина. — Не на ум, не на твой внутренний мир, а на грудь и бёдра?

Катя засмеялась, долила в бокалы вина. Вино тоже выбирала Марина, белое, сухое, подходящее к рыбным блюдам и не слишком калорийное.

— Ничуть! Лучше скажи, почему ты не пользуешься своим природным богатством? Ой, хорошо, не только природным, хотя какая разница? Чего кутаешься в серые закрытые кофты, в которых тебя от фонарного столба отличить невозможно?

— Сама ты столб, — обиделась Марина.

О том, что она красива, Марина знала с раннего детства. В садике мальчики дёргали её за косички, девочки ломали заколки, которыми мама закалывала густые вьющиеся Маринины волосы. В школе её внешность тоже не осталась незамеченной, но не принесла ничего, кроме огорчений. Другие девочки никогда не брали её в компанию, а мальчики или навязчиво высказывали знаки внимания, или обижались — Марина отлично училась, но никогда не давала списывать. Учителя и родители принимали её успехи как должное и спрашивали всегда строже, чем с остальных. Никто не видел в ней личность, только смазливую мордашку и стройную фигурку.

Мама, пожизненная домохозяйка, мечтала о богатом зяте и бегающих по лужайке загородного дома внуках, папа был занят собой и не возражал, чтобы красавица-дочь поскорее вышла замуж. Ведь она же девочка! Эту фразу Марина ненавидела с детства.

Нельзя лезть на дерево, она же девочка! Нельзя кричать и бегать. Нельзя испачкать платье. Нельзя драться, даже защищая себя. Нельзя брать на руки уличного котёнка. Нельзя пытаться самой накачать колесо у велосипеда. Она же девочка! То, что она девочка, словно ставило на ней пожизненную печать — что можно мальчикам, ей недоступно и запрещено.