Дни Крови и Звездного Света - Лэйни Тейлор

Она моргает. Наступил рассвет. Сквозь ветви деревьев, небо казалось бледным, почти прозрачным. Как долго она проспала? Треск ломающейся веточки — она и в самом деле его слышала или все это ей приснилось?

Она сидела совершенно неподвижно, прислушиваясь. Все было тихо. Через несколько минут она расслабилась. Они были в безопасности. Саразал все еще спала; ей вовсе не нужно знать, что Свева закимарила, она и без того ее за это достаточно бранила. Со вздохом Свева потянулась передними лапами. Они были тонкими, как у олененка, а мех был все еще пятнистым; она была меньшей из них двоих, младшей. Она была той, кто обычно бывает на побегушках, и с кем не делятся чем-то важным.

Но, то было раньше.

Когда они вернутся домой, она будет само совершенство. Никаких больше грез наяву, или пряток от матери. Их матери. Как она должно быть сейчас переживала, она, а с ней и все племя; известно ли им, что их схватили работорговцы? Что они только-только сбежали, двоим, им нужно было бежать так, чтобы волосы развевались на ветру, а пятки сверкали. Свева, самая быстрая из них, продолжала подгонять их, все дальше и дальше. Она не оставила своей сестре выбора, кроме как следовать за ней. Она не могла оставить Саразал — ведь старшие сестры не делают подобных вещей. Это было на совести Свевы.

Может племя уже считало их мертвыми? Ей становилось дурно, когда она представляла себе их скорбь.

«С нами все в порядке», — думала она.

Она очень усердно думала о том, что у них все хорошо, желая, чтобы эта ее мысль, полетела весточкой через страну и достигла ее матери. Матери ведь чувствуют такие вещи, не так ли?

«С нами все в порядке, мама. Мы свободны. Нас освободили!»

Она просто не могла дождаться, чтобы рассказать, как ревененты — воскресшие, спустились с небес, словно отмщение, обретшее тело. Ах, что за тело! Такое огромное, такое вселяющее трепет и ужас. Хотя одно из них не было таким уж страшным: высокий, с длинными острыми рогами, забравший клинок мертвого ангела и вручивший ей в руку; он был красив.

О, да кто вообще мог похвастаться подобной историей? Она будет рассказывать ее матери быстро, пока Саразал не начнет бодаться. Как бы там ни было, это лучшая из историй; она все хорошо запомнила, в подробностях, как все рабы стояли вместе и пели. Они были из разных племен, но все знали слова баллады Военачальника. Звуки их голосов слились, и Свеве подумалось, что это была мелодия самого мира: земли и воздуха, листьев и ручьев, да зубов и когтей. И рычанием, и криком. Некоторые рабы напугали ее почти так же, как работорговцы, но все они разошлись в разные стороны, после того, как их оковы были сняты. Большинство двинулись на юг, унося с собой кнуты и мечи, собираясь предупредить любого и каждого, кого смогут отыскать. Свева и сама готова была выхватить свой клинок (он и сейчас был у нее зажат в кулаке, слишком большой для ее меленькой ручонки, чтобы держать надлежащим образом), но они направлялись на север и запад.

Дом. Мы идем домой.

Во всяком случае, прежняя Саразал была лучше.

Свева закусила свою щеку, углубившись в переживания за ногу своей сестры (она могла учуять рану, даже через травяную припарку), когда услышала еще один щелчок. У нее мороз пробежал по коже, и она уставилась в толщу леса, где ночь все еще таилась в тени густых крон деревьев.

Это ведь могло быть какое-нибудь животное, скот, говорила она себе, или пищуха.

Ведь так?

Ее сердце колотилось, словно бешеное; ей так хотелось, чтобы Саразал проснулась. Старшие сестры могли быть невыносимо скучными, когда просто хотелось болтаться без дела весь день, но они оказывались как нельзя кстати, если вы были беглецом в странном лесу, шарахающимся от любого звука или тени, и когда рядом просто необходим кто-то, способный успокоить, сказав, что все будет в порядке.

Свева, не издав ни звука, вся подобралась, ее оленьи ножки выпрямились, а человеческое, стройное тело медленно начало приподниматься. Дама было самым маленьким кентавровым племенем, гибкие оленьи кентавры славились своей скоростью. Ах, какие же они были быстрые, они были самыми быстрыми из всех химер, а с тех пор, как обнаружилось, что Свева самая быстроногая среди Дама, она любила похвастаться тем, что она самое быстрое существо на свете. Саразал уверяла, что в этом нет необходимости, но так это или нет, Свева любила бегать, и страстно желала этого. Они бы уже были на полпути к дому, где любили бродить по изериновым лесам и высоким мшистым долинам Аранзу, по которым кочевали Дама, вольный и необузданный народ.

Если бы не нога Саразал, они бы уже почти пришли.

Саразал по-прежнему лежала не шелохнувшись. Она устроилась, свернувшись калачиком в мягких, словно мех, листьях папоротника. Глаза закрыты, лицо расслабленное и безмятежное, и как бы сильно Свеве не хотелось, чтобы она очнулась ото сна, она не могла заставить себя разбудить ее. В течение нескольких дней Саразал мучила боль и не давала ей спать. Все из-за оков. Теперь, когда их тяжкое испытание было окончено, Свева смогла определиться с объектом своей ненависти. Забавно, как незначительная ненависть может перерасти в нечто столь внушительное и поглотить все остальные чувства. Вот и теперь, когда она думала о работорговцах (и пусть они все мертвы, она все равно их будет ненавидеть, пройди хоть целая вечность), кандалы Саразал больше, чем что-либо заставляли ее грудь переполняться, а лицо пылать от ярости.

На свете такое многообразие химер, но работорговцам было плевать, и они заковывали несчастных в то, что попадалось им под руки, и не важно, подходили ли кандалы по размерам — в ход шло все — железные цепи и обручи, опоясывающие ноги, талии и шеи. Однако, никакого оружия. Это был Рат, еще один раб (внушающий ужас парнишка из бесстрашного племени Дашнаг, чьи длинные белые клыки, заставляли свевино сердце сжиматься, на подобие увядшего цветка), который рассказал им, что можно сделать.

— Отрезать можно руки и уйти, — сказал он. — Можно ведь и без рук.

Ой.

— Я так не могу, — ответила Свева с некой долей превосходства.

«Дикари», — вертелось у нее в голове. Видимо, это отсутствие возвышенных чувств, сделало Дашагов настолько не заботящимися о своих конечностях.

— Это от того, что ты не знаешь, что тебя ждет.

— А ты знаешь? — выпалила она.

А ведь не должна была. Надо было бы сдержаться. Рат мог обглодать ее лицо в один укус, но она просто не могла ничего с собой поделать. Пытался ли он запугать ее? Как будто она и так не была достаточно напуганной.

«Может быть, — думала Свева, — она была недостаточно напуганной». Однако теперь же, страх поселился в каждой клеточке ее тела. От ее сестры исходил сладковатый запах инфекции, и Свева знала, что, когда она потянется к Саразал, чтобы прикоснуться, она почувствует жар лихорадки. Травы не помогали.