Дни Крови и Звездного Света - Лэйни Тейлор

— Никаких больше секретов, — сказала она, и секретов больше не было. Краткая вспышка может считаться за секрет? Если так, то этот секрет он считал справедливым сохранить.

Ноам кивнул, принимая его слова. Легким тоном, словно это несусветная глупость, в которую он сам-то не верит, он сказал: — Остальные говорят, что это — призраки.

Однако его глаза выдавали реальный страх, и Акива не мог его в этом винить. Последние слова Бримстоуна тоже бросили Акиву в дрожь.

Он вспомнил, как голос Иорама эхом пролетел сквозь агору Лораменди в тишине, наступившей после того, как сопротивление было сломлено. Военачальник и Бримстоун стояли на коленях: они были пока еще живы, чтобы увидеть смерть всех остальных.

Всех остальных.

— Ты обрек их на гибель, — прошипел Иорам в ухо Военачальника. — Вы никогда не смогли бы победить. Вы — животные. Неужели ты действительно думал, что вы сможете править миром?

— Мы и не мечтали об этом, — сказал Военачальник со спокойным достоинством.

— Мечты? Избавь меня от ваших звериных грез. А знаешь, какой была моя мечта? — спросил Иорам, как будто никто из присутствующих не знал, что он стремится править Эретцем.

Оленьи рога Военачальника были обломаны, с зазубринами. Он был избит и, казалось, что ему стоит огромных усилий прямо держать голову. У стоящего рядом с ним Бримстоуна, не было сил даже на это. Он согнулся вперед, всем своим весом опустившись на одну руку. Второй рукой он прикрывал кровоточащую рану. Его огромные плечи вздымались, когда он пытался дышать. Жить ему осталось недолго, но все же он нашел в себе силы поднять голову и ответить.

Тот голос. Это был единственный раз, когда Акива слышал его, и звук этого голоса — ощущение его — никогда не исчезнет. Глубоко, как биение крыльев охотника за бурей, голос, казалось, запал в основание черепа и поселился там.

— Мертвые души мечтают лишь о смерти, — сказал Императору воскреситель. — Мелким людишкам — мелкие грезы. Это жизнь, которая распространяется, чтобы заполнить миры. Жизнь — твой господин или смерть — госпожа. Посмотри на себя. Ты повелитель пепла, повелитель сажи. Ты отвратителен в своей победе. Наслаждайся ею, Иорам, потому что ты никогда не познаешь другого. Ты повелитель страны призраков и это единственное, чем ты еще когда-либо будешь.

Это прозвучало как проклятье, подумал Акива, но от этого Иорам вошел в еще больший азарт.

— Это и будет страна призраков, я обещаю тебе это. Страна трупов. Ни один из звериного отребья не будет нести ничего тяжелее кандалов, и все они будут так забиты плетьми, что не смогут и головы поднять!

Ярость — это когда Император находился в состоянии покоя. Серафимы были существами огня, но поговаривали, что Иорам горел как ядро звезды. Потому аппетиты были его огромны — пекло, которое нужно прокормить. Когда он в ярости рычал, это было ужасно, вне пределов досягаемости или контроля.

Он убил Бримстоуна на месте. Одним росчерком; конечно, он хотел с одного удара снести Бримстоуну голову, но у того была слишком толстая шея и Иораму это сделать не удалось. Бримстоун рухнул в потоке крови, Иорам выдернул меч и замахнулся в еще одной попытке. С яростным ревом Военачальник, древнее существо, опустил свои сломанные рога и бросился на Императора. Он отбросил двух солдат, прыгнувших, чтобы удержать его, и тем, что он, прежде чем успел проткнуть Иорама своим зазубренным рогом, повалил его, не убив, даже не поранив, ему удалось украсть достоинство Императора в день его триумфа.

И с тех пор Иорам неукоснительно выполнял свое обещание: и в самом деле — страна призраков.

— Если бы призраки могли убивать там, где живые бессильны, — сказал Акива Ноаму, — мы бы давным-давно перебили друг друга.

Ноам снова кивнул, принимая его слова за мудрость.

— Сэр? — спросил он. — Будут новые приказы?

Лираз, наконец, не выдержала. — Тебе не следует называть его «сэр», — сказала она. — Ты знаешь, кто мы есть. Рожденные вне брака. Бастарды. Ничто.

— Я... — запнулся Ноам. — Но он...

— Не обращай внимания, — сказал Акива. — Нет. Новых приказов нет. Каковы действующие приказы? — они только что прибыли, он не знал об этом. — Мы выслеживаем мятежников?

Но Ноам покачал головой.

— Нечего выслеживать. Они просто исчезли. Мы… мы должны ответить им.

— Ответить им?

— Послание, улыбки. Император... — он громко сглотнул; он был осторожен, взвешивая свои слова, но им не хватало убедительности. — Император может тоже оставить сообщение.

Акива молчал, обдумывая это. На мысе Армазин ему повезло: на севере не было никого, кого следовало убить. А это уже была другая история. Покидая деревни, освобождая рабов, химеры пытались пробиться к Хинтермосту, где, как они верили, они смогли бы найти убежище — это был путь через горы к новой жизни. И теперь он должен был охотиться на них? Оставить послание, но уже используя их тела?

Проклятье Зверья. Уж в этом-то он должен быть хорош.

Смесь отчаяния, усталости и беспомощности навалилась на Акиву. Он не желал быть частью послания от Иорама.

Дым от трупов с поля поднимался вверх, и ангелы забили крыльями, чтобы вернуться на акведук и там отдохнуть. Ноам заметил запекшуюся кровь и поломанные перья, и сквозь его хладнокровность прорвались эмоции.

— Ради чего все это? — спросил он отчаянно — спросил у неба, спросил в никуда. — Я не могу вспомнить. Я... Я не думаю, что вообще когда-либо знал, — он внезапно посмотрел на Акиву. — Сэр, — умоляя сказал он, забыв о выговоре Лираз. — Когда это закончится?

«Никогда», — подумал Акива. Он посмотрел в глаза этому молодому солдату. Он знал, что довольно скоро все то, что заставляло того спрашивать о причинах гибели его товарищей, будет вырвано из его души, чтобы на этом месте вырос монстр. Армиям нужны монстры, как сказал ему старый горбун в Марокко. Нужны, чтобы делать свою страшную работу. Кто, как не Акива знал об этом столь хорошо? Он посмотрел на Азаила, на Лираз. Неужели для них все слишком поздно? А для него самого?

Отчаявшийся и уставший, беспомощный и окруженный запахом горелого мяса своих товарищей, он сделал то, что не делал уже долгое время. Не делал с тех времен, когда обнаженная Мадригал была вырвана из его рук в храме Эллай.

Он представил для Эретца два будущих: первое — каким оно будет при Иораме, второе — без него.

Другая жизнь.

21

ДОСТАТОЧНО НАПУГАНА

Свева проснулась от неожиданного толчка и неприятного ощущения досады, свербевшего в сознании той, что заснула на вахте. Каждая частичка ее тела и разума тут же вынырнули из сна в ужасе от треска ломающейся веточки. Вытянуться в струнку и окончательно проснуться. Превратиться в глаза и уши.